Виктор Хорошулин - Тайна янтарного амулета Страница 3

Тихий шорох заставил отшельника обернуться. С откоса спускались люди, их было трое. Первый, спрыгнувший на песок, посмотрел вслед удалившейся на полмили береговой охраны и махнул рукой остальным.

– Они ушли! Далеко! – крикнул он. – Здесь только прокажённый!

– Вот и славно!

– Хвала Господу и Пресвятой Деве Марии!

Вскоре все трое собрались на берегу. Одеты они были в жалкие лохмотья, ни на ком не было даже дырявых башмаков. Зато двое держали в руках огромные сачки.

Убедившись, что для береговой стражи они недосягаемы, троица вошла в воду.

Они не обращали внимания на отшельника, а тот, в свою очередь, делал вид, что не замечает их.

– Курт, ты уверен, что нас никто не выдаст?

– Пауль следит, он даст знать, если что!

– Но Пауль слишком мал!

– Мал, да удал! Не бойся, Петер, греби камни и не задавай глупых вопросов!

– Ох, узнает старый Иеремия, чем мы тут занимаемся!..

– Брось хныкать! Откуда он узнает? Нам бы хотя бы по паре фунтов выловить… За пару фунтов нас никто не лишит жизни!

Некоторое время ловцы янтаря молча орудовали сачками. Пенистые зеленоватые волны окатывали их до самых ушей.

– Ох, холодна сегодня вода!

– В прошлый раз на этом самом месте… я столько набрал! А сейчас…

– Шторм нужен, – заявил тот, кого звали Куртом. – При шторме много янтаря приносит. Тогда даже сачок без надобности. Ходи по берегу и собирай!

– Петер, сколько у тебя?

– Пара кусочков… Маленькие… А у тебя?

– Тоже пара…

– Не густо…

Они вышли на берег, погрелись немного на солнце, посмотрели, кто сколько сумел поймать солнечного камня… И полезли в воду вновь.

Через полчаса Курт взмолился:

– Пойдёмте, братцы, на другое место! Здесь пусто!

– Надо предупредить Пауля… Если он не сбежал ещё…

– Может, и нам пора домой?

– Нет, половим ещё немного! Завтра скупщик янтаря Гюнтер поедет в Кёнигсберг. Продадим ему, что есть, всё какие-то несколько крейцеров…

Ещё через час ловцы, так и не обогатившиеся сегодня, но замёрзшие окончательно, начали собираться. На троих у них не набралось и фунта янтаря. Боясь, как бы не стемнело совсем, они полезли на откос. Ещё долго слышались их голоса.

А отшельник вдруг застонал, схватившись за сердце…

Солнце, между тем, склонилось к закату. Оно ушло в левую от одинокого человека сторону и оттуда едва посвечивало своими лучами. Стихли голоса чаек. Над водой теперь резвились летучие мыши, ловя на лету мошкару.

Наконец, последний, прощальный солнечный луч осветил фигуру прокажённого… Он сидел на плоском камне у самого прибоя, и рыдал безудержно, навзрыд: согнувшись в три погибели, закрыв вздувшимися ладонями лицо и уронив косматую голову на колени… Его угловатая фигура, казалось, как-то сжалась и словно вдвое убавилась, обезображенные язвами и багровыми пятнами руки, как и всё жалкое тело, сотрясала крупная дрожь. Так плачут настоящие мужчины в минуту горя, боли и отчаяния, когда уходит из жизни лучший друг или верная спутница, когда в спину вонзают кинжал подлости, а в распахнутую беззащитную душу плюют ядом предательства…

Глава 2. Ловцы янтаря. Семейство Паулихтер

Иоганне Паулихтер не было и сорока, но выглядела она настоящей старухой. Четверо сыновей – мал-мала-меньше, попробуй, вырасти, если осталась без мужа десять лет назад! Да, бывают в жизни такие ситуации, когда самая ужасная несправедливость меркнет перед жестокой гримасой судьбы… Неизвестно, как бы она жила, если бы ей не помогал брат её мужа Иеремия – пожилой, но ещё довольно крепкий мужчина, держащий в своих цепких руках как хозяйство брата, так и его непоседливых мальчишек.

Старшему, Гансу, уже исполнилось семнадцать. Он собирался стать моряком, но пока только в мечтах. Юноша несколько раз выходил в море с рыбаками, но до поступления на настоящий корабль дело никак не доходило. Впрочем, тот же дядя Иеремия обещал всё уладить к весне. Кое-каким жизненным премудростям парень, конечно, обучился. Но ничем выдающимся среди сверстников не выделялся. Немногословный мечтатель и выдумщик.

Пятнадцатилетний Курт, в отличие от долговязого Ганса, был небольшого роста. Он с раннего детства пристрастился к чтению и выпрашивал книги по всему Люменфаллю, небольшому селению на берегу Остзее, расположенному неподалёку от Раушена, да и по самому Раушену. Курт любил слушать рассказы про животных и целебные травы, про лечение, как скотины, так и людей, словом, тяготел к знахарству.

Петеру было тринадцать. Был он хоть и моложе своих братьев Ганса и Курта, зато более рассудительный, вдумчивый и хозяйственный. Он не собирался идти в моря, его не интересовали книги, зато работу на земле отрок считал своим делом и стремился к нему всей душой. Он заботился о животных, когда те ещё находились в хозяйстве Паулихтеров, копался на грядках в огороде, пахал землю, и в свои тринадцать выглядел почти сформировавшимся мужчиной.

Всеобщим любимцем в семье был одиннадцатилетний Пауль – розовощёкий крепыш с вихрастой головой. Он любил лес, часами мог пропадать в нём, собирая грибы или ягоды, слушая пение птиц, любуясь полянками и опушками, холмами или низинами, игрой света и тени, опадающими листьями, или просто упиваясь тишиной. Он мог наслаждаться и морем, но лес ему был всё-таки ближе. Пауль охотно помогал матери по дому, чего от Ганса или Курта добиться было нелегко. Он вообще никому не мог отказать в помощи, и делал всё легко и с улыбкой. Он свято верил, что впереди в его жизни – только хорошее. А если и не во всём, то это – неважно: как-нибудь да выкарабкается из передряг!

Последние годы для семьи Паулихтер выдались непростыми. Мать часто болела, а в доме частенько не было никакой еды. Как-то раз, услышав от соседских парней о том, что ловля янтаря, если взяться за неё осторожно и не попадаться в руки береговой охраны, – дело весьма прибыльное, братья решили заняться именно этим ремеслом. Продумали тактику ловли солнечного камня (особенно расстарался Курт, обсуждая каждую деталь), соорудили себе сачки подобающих размеров и отправились на промысел. В первый же день им удалось наловить около пяти фунтов янтаря. Они продали его жадному скупщику Гюнтеру за два дуката. Начало было положено. В тот день семья впервые за долгое время наелась досыта, и решение продолжать это незаконное ремесло было принято окончательно. Конечно, об этом никто из соседей не должен был даже догадываться.

– О, трое мокрые, а четвёртый сух, – заметил Иеремия, сидя за столом вместе с Иоганной, когда братья появились на пороге. Взрослые пили чай в тишине. – Похоже, что стоял на стрёме, пока его братья добывали янтарь… Замечу – незаконно добывали, с риском для жизни… Не так ли, детки?

Взгляд старого пекаря был тяжёл. Четвёрка молодых людей сразу стушевалась.

– О чём ты, дядя Иеремия, – ответил Ганс, опуская глаза. – Мы просто искупались маленько. Вода ещё тёплая…

– Побегали по воде, забрызгались, – подтвердил Курт, глядя куда-то в угол комнаты.

– Одежду заодно постирали, – добавил Петер и вытер нос.

– Замёрзнете ведь, мальчишки, – озабочено проговорила мать, обхватив чашку ладонями. – Где я найду деньги на лекаря?

– Интересно, – медленно проговорил Иеремия, испытующе глядя на ребят, – тому, кто решил закончить жизнь в петле на Висельном холме, нужен ли врач?

– Да брось ты, дядя Иеремия, – вдруг вспылил Ганс. – Всё побережье занимается добычей янтаря! Тысячи людей стараются, как могут, выловить хоть немного, чтобы было на что купить хлеба… А стражники хватают лишь единицы! Море само выбрасывает янтарь, почему мы не можем его собирать?

– Потому что это – запрещено, – ответил Иеремия. – Вчера неподалёку от Кранца повесили парнишку. Примерно такого же возраста, как ты. Возможно, его тоже терзали подобные сомнения…

– Да вы садитесь за стол, ребята, – засуетилась мать. – Я сейчас чаю горячего налью, а то вы никак не согреетесь… Ну, разве можно идти против закона, против курфюрста?

– Э-э, мать, – заметил Иеремия. – Они уже взрослые… Потому решили сами тащить крейцеры и дукаты домой… Им кажется, что взяли Бога за бороду… – Он достал трубку и принялся набивать её табаком. – Они думают, что умнее береговой стражи, коль сумели пару раз не попасться ей на глаза…

Ребята, не торопясь, стали усаживаться за стол.

– А штраф? – спросил строгий дядька. – За два фунта – 180 дукатов! Где вы их возьмёте? Да ваша хибара, клянусь небесами, и всё хозяйство столько не стоят!

Иоганна побледнела.

– Вы уж, ребятушки, бросайте это дело, – на её глаза навернулись слёзы. – Плохо закончите… Помоги нам, Пресвятая Дева…, – зашептала она.

– А с другой стороны, – вдруг сменил тон Иеремия, закуривая трубку, – бесполезно закрывать сито детской ладошкой: через соседние дырочки лишь сильнее течет… Так вот, если за это дело взяться с умом…, – он поднял палец кверху, призывая к вниманию, – то риск действительно можно свести к минимуму.