Анатолий Шалагин - Черный лотос Страница 3

Фитин заметил, как при последних его словах изменилось лицо Ахмерова. Он прекрасно понял, какие чувства сейчас переполняли одного из лучших его агентов. Ахмеров, который волею наркома Берии после возвращения из США оказался на должности стажера американского отдела управления внешней разведки, постоянно испытывал на себе придирки и усмешки Лаврентия Павловича. И хотя Фитин пытался «глушить» необоснованные претензии Берии к Ахмерову, опытному разведчику было не позавидовать. Ситуация резко изменилась с началом войны. Сталин, видимо, осознав свое ошибочное отношение к работе разведчиков, стал приглашать к себе Фитина одного, без сопровождения наркома. Понятно, что это нервировало «сталинского фаворита»6, но с другой стороны это развязало Фитину руки. Теперь он мог принимать решения без оглядки на своего грозного патрона. Именно поэтому Фитин решил вернуть Ахмерова за океан. Он понимал, что с поставленной самим Сталиным задачей лучше Ахмерова никто справиться не сможет.

Конечно, всего этого Фитин не мог рассказать своим оперативникам. Да, наверное, это было и не нужно. Ему удалось, и это было главным, выйти из-под постоянной бериевской опеки, которая негативно влияла на качество работы внешней разведки, а точнее на оценку ее работы высшим политическим руководством страны.

– С тобой в Штаты – продолжил генерал – едет и Хелен7.

Ахмеров просиял. О большем он и мечтать не мог.

– На все про все у вас две недели – он полистал перекидной календарь, лежащий на столе – К 21 августа доложите результаты.

– Есть – строго по-военному отрапортовали оперативники— Разрешите идти?

– Виталий ты иди, а Исхак задержись.

Когда Павлов вышел, Фитин сказал:

– Исхак, когда прибудешь в Штаты, постарайся выйти на Уайта. Нам нужно точно знать, какие действия в ближайшее время предпримет Белый дом в отношении Японии. От этого зависит судьба Москвы, а может быть и всей страны…

– Ну, давай рассказывай, Билли, что видел, где побывал? – спросил Ахмероава Гарри Уайт, когда улеглись первые эмоции после встречи двух старых друзей.

Они встретились в небольшом летнем кафе на берегу Потомака. Октябрь в Вашингтоне выдался теплым и сухим, поэтому большинство жителей американской столицы предпочитали открытые летние кафе душным ресторанчикам, расположенным, как правило, в полуподвальных помещениях.

– Был в Шанхае и Пикине, проехался по СССР, проездом был в Турции….

– Здорово. Я смотрю, ты посидел. Страшно было?

– Гарри, война всегда страшна.

– Китайцы держатся, а русским достается от Гитлера…

– И нам достанется, если будем сидеть, сложа руки – начал «подводить» Уайта к нужному разговору Ахмеров.

– Скоро США объявят войну Японии – ответил Гарри – Но в Белом доме пока решают, как это красиво сделать. Нужен повод. Я докладывал уже президенту наш анализ ситуации в бассейне Тихого океана. В целом он его одобрил и дал поручение государственному департаменту подготовить все, что нужно.

– А Конгресс?

– Я думаю, что Конгресс уже и сам будет рад поддержать Рузвельта. По-моему только слепой не видит, что происходит в мире.

– Куриная слепота наших конгрессменов выйдет нам боком.

– Не кипятись, Билли. Мы выходим на финишную прямую. Ты лучше скажи, как думаешь, русские и китайцы выстоят?

Ахмеров, отхлебнув горячего каппучино, принесенного официантом, ответил:

– Россия и Китай – громадные по своим территориям и людским ресурсам государства. Кроме этого там очень развито чувство патриотизма. И китайцы, и русские – это те нации, у которых можно выигрывать отдельные сражения, но победить их невозможно.

Уайт молчал, было видно, что он прокручивает в своей умной голове только что услышанное. Наконец он произнес:

– А американцы?

– Мы – еще очень молодая нация. И не забывай, Гарри, Америка еще никогда не воевала на своей территории. Нам как нации, нужно пройти через горнило войны, чтобы мы стали непобедимыми.

Опять их разговор прервался. Странным было говорить о войне, когда вокруг царил мир, щебетали стрижи, молодые мамаши прогуливались с колясками по набережной.

– Только ради вот этого – Уайт кивнул в сторону копошившихся на берегу детей – мы должны сделать свой ход. Иначе завтра начнут бомбить и нас.

– Кстати, Гарри, помнишь, я тебя спрашивал об атомном оружии?

– Конечно. А что, ты узнал что-то новое?

– Да ничего, вроде, особенного. Но в Шанхае я познакомился с одним японским геологом, который сказал, что они тоже ищут уран.

– Этого еще не хватало.

Помолчав, Уайт продолжил:

– Недавно к нам в министерство обращался один банкир. Он зондировал возможность покупки правительством партии урановой руды.

– А что у нас есть свои месторождения? – насторожился Ахмеров.

– Насколько я знаю, Билли, их разведка ведется. Но он говорил уже о готовой партии.

– Странно. А что это за купец за такой?

– Александр Сакс. А тебе зачем?

– Да насмотрелся я в Китае на всяких аферистов, в том числе и международного масштаба.

– Ну, нет, Билли. Сакс – весьма влиятельная фигура. Он вхож даже в Белый дом.

– Да что мы все о делах. Ты расскажи лучше, Гарри, как жена, как дети? Выросли уже, наверное….

Вечером тог же дня Ахмеров отправил в Центр две шифрограммы следующего содержания:

«Рид – Климу. Вопрос о вступлении США в войну с Японией в Белом доме решен принципиально. В ближайшие 2—3 месяца ожидается начало боевых действий. Для их начала руководство США ищет подходящий повод. Рид»;

«Рид – Климу. Видный финансист А. Сакс провел переговоры в министерстве финансов по вопросу возможного приобретения правительством страны партии урана. Происхождение данной партии неизвестно. Рид».

А в Москве, в Ставке Верховного Главнокомандования, проанализировав всю имеющуюся разведывательную информацию, Сталин принял решение о переброске в европейскую часть страны дивизий с Дальнего Востока и Сибири, которые сыграют решающую роль в контрнаступлении советских войск в начале декабря 1941 года. Столица будет спасена. В том числе и благодаря незаметной работе сотрудников внешней разведки.

В 50 километрах к северо-востоку от американской столицы на берегу реки Патапско расположился крупный город Балтимор, названный так в свое время в честь основателя английской колонии лорда Сесила Балтимора.

Здесь на тихой улочке с красивым названием «Улица первых цветов» в небольшом старинном особнячке разместилось швейное ателье «Майкл энд Синди». Его совладельцами были супруги Майкл и Синди Грин. Бизнес этой мастерской по пошиву готового платья был небольшим, заказов было мало, поэтому сотрудники ателье, а их было 4 человека, частенько сидели на своих рабочих местах и от нечего делать обсуждали последние городские новости.

В 10 часов до полудня 25 ноября 1941 года в ателье зашел смуглолицый элегантно одетый брюнет с седеющими висками. Чуть раскосый разрез глаз выдавал в нем выходца из Азии. Это был хозяин заведения Майкл Грин.

Сотрудники, увидев своего шефа, притворно «начали работать».

– Доброе утро, мистер Грин – поприветствовал хозяина закройщик Бритман.

– Доброе утро, Джордж – ответил Майкл – миссис Грин еще не приходила?

– Никак нет, сэр.

«Я и без тебя вижу – подумал Майкл – Будь тут Синди, вы не маялись бы здесь от безделья. С работой ателье нужно что-то делать. Неравен час, власти заинтересуются, с чего бы это малодоходное заведение содержит четырех человек и выплачивает им зарплату. За месяц сшили 3 платья и 1 костюм. Не густо».

Майкл зашел в свой кабинет и прикрыл за собой дверь. Он снял мокрый от дождя плащ и повесил его на вешалку. Затем сел за письменный стол и задумался:

«Здесь мы с Хелен… с Синди – мысленно поправил он сам себя – Нужно привыкать к новому имени жены. Скоро уже два месяца работает наша контора. Но пока одни убытки. Конечно, можно еще тянуть на деньги Центра, но стране сейчас не до оплаты труда американских бездельников. Нужно переходить на пошив чего-то более серьезного. Тогда, глядишь, будем зарабатывать сами. Может быть, заняться верхней одеждой? Шубами, например. Хотя здесь на побережье зимы теплые, но американские модницы любят щеголять в меховых манто…»

Дверь распахнулась, на пороге кабинета стояла его жена.

– Привет, Майкл. Ты за мной еще не соскучился, родной? – кокетливо проворковала она достаточно громко, чтобы было слышно «ушастым» подчиненным.

Рид, а это был никто иной, как резидент советской нелегальной разведки Исхак Ахмеров, искренне улыбнулся жене и также игриво ответил:

– Конечно, любимая.

Хеллен шагнула к мужу и закрыла за собой дверь. В кабинете шефа повисла тишина.

«Наверное, целуются?» – с завистью подумал Бритман, невольно вспоминая свои семейные неурядицы. Швеи- молодушки Джулия и Кристин хихикнули в своем углу.