Уильям Гаррисон Эйнсворт - Борьба за трон (сборник) Страница 3

– Вы имеете какое-нибудь дело ко мне, джентльмены? – спросил полковник, вежливо отвешивая поклон.

– Весьма важное дело, сэр, – отвечал Лейланд. – Мы ищем двух якобитских агентов, которые, по нашим соображениям, укрылись здесь. Отказ вашего привратника отворить ворота еще более усилил наши подозрения.

– Жалею о том, что вас задержали, – возразил полковник. – Но мой служитель совершенно прав. Ему строго-настрого приказано держать ворота на запоре ранним утром.

– Необыкновенная предосторожность, полковник, – заметил Гольт. – Но мы вынуждены просить вас возвратиться вместе с нами назад, к дому. Мы намерены обыскать его, если заговорщики не будут нам выданы. Мы имеем убедительные доказательства их измены в этих вьюках, которые они забыли на корабле, доставившем их из Дублина в Кокергам. Владелец корабля Чарлз Каусон здесь и может опознать изменников.

– Пожалуйста, обыщите весь дом, джентльмены, – отвечал полковник. – Тут вы не найдете никаких якобитских агентов. Но я самым решительным образом должен протестовать против незаконного вторжения в мой дом.

– Может быть, вы не верите, джентльмены, и тому, что полковник Тильдеслей и я едем в Престон к моему отцу? – спросила Беатриса.

– К великому сожалению, нам приходится расстроить ваши планы, – возразил Лейланд. – Мы не можем разрешить полковнику продолжать путь дальше.

Всякие возражения были излишни, и полковник Тильдеслей и его прекрасная родственница вернулись домой в сопровождении таможенных чиновников и Каусона.

Майерскоф, содержавшийся в период, к которому относится наш рассказ, в полном порядке, был построен в начале шестнадцатого века. С того времени часть его была срыта, часть обращена в ферму. Построенное почти исключительно из дуба, старое здание было украшено множеством островерхих башенок. По его фасаду тянулась длинная галерея, освещавшаяся целым рядом окон с частым переплетом; по другую сторону от главного входа находилось большое окно с разноцветными стеклами.

Вокруг дома шел крепостной ров. Каменный мост вел через него к подъезду.

Просторный зал с дубовым потолком, который поддерживался толстыми балками, славился своим огромным камином, над которым развешаны были родовые гербы и оружие Тильдеслеев.

По стенам висели портреты предков хозяина, из которых самым известным был сэр Томас Тильдеслей, дед теперешнего владельца имения.

Широкая дубовая лестница с резной дубовой решеткой вела в верхние покои, уставленные старинной мебелью.

На южной стороне дома находилась очень красивая небольшая домовая церковь, которая, по-видимому, была построена ранее дома. В ней висел образ Святой Девы, которому народная молва приписывала чудотворную силу.

С тех пор как отец Джонсон, о котором нам приходилось уже упоминать, появился в доме, в церкви каждый день служилась обедня.

Майерскоф удостоился посещения Иакова I в 1617 году и Иакова II в 1651 году, незадолго до того, как его храбрый хозяин погиб в битве при Виган-Лэне.

Прежде чем полковник Тильдеслей успел въехать на каменный мост, ведший к подъезду, его возвращение было замечено обитателями дома, и три или четыре слуги во главе с дворецким, мистером Горнби, вышли ему навстречу.

– С вами что-нибудь случилось, господин полковник? – спросил Горнби.

– Да, вот эти господа не позволяют мне ехать в Престон. Они ищут двух якобитских агентов, которые, по их словам, укрылись в нашем доме.

– Я знаю этих господ, – сказал дворецкий, пристально взглянув на чиновников. – Они из таможни в Кокергаме.

– Совершенно верно, – отвечал Лейланд. – Мы тоже знаем вас, мистер Горнби, и не думаем, чтобы вы злостным образом стали нас обманывать. Здесь ли те два человека, которых мы ищем?

– Ничего не могу вам сказать на этот счет, – отвечал дворецкий.

– Проводи господ таможенных чиновников в дом, и пусть они сами удовлетворят свое любопытство, – сказал полковник. – Они найдут меня в столовой, когда окончат свой обыск.

Беатриса, сдерживавшая до сих пор свою веселость, входя в дом за полковником, вдруг громко расхохоталась.

– Удивляюсь, как вежливы вы были с этими таможенными, – вскричала она. – Я бы не позволила им войти в дом.

– Но они вооружены властью, которой нельзя безнаказанно сопротивляться, – возразил ее спутник. – К тому же, как я только что сказал, нам нечего здесь бояться. Тут они ничего не найдут.

– Они не найдут того, кого ищут, но зато тщательно осмотрят весь дом. Поверьте мне, после этого они вскоре явятся сюда вторично.

– Ну нет. Я надеюсь, что это будет их последний визит. Вскоре мы совсем освободимся от всех этих неприятных посещений.

– Да, конечно, если скоро разразится восстание, но только в этом случае.

– Не говорите так громко, – сказал полковник. – Нас могут подслушать.

– А мне даже хочется, чтобы эти наглые посетители услышали меня. Может быть, они сделают что-нибудь такое, что заставит и вас, мой долготерпеливый кузен, перейти к действию.

– Они уж и так для этого много сделали. Но мы должны действовать осторожно. Не настало еще наше время.

– Не следует ли мне сходить к отцу Джонсону и рассказать ему обо всем, что случилось?

– Пожалуй, – сказал полковник, – но только будьте осторожны.

Выйдя из зала, Беатриса поднялась по главной лестнице и быстро пошла по коридору, пока не достигла двери в самом его конце, в которую она и постучала.

Отец Джонсон сейчас же сам открыл ей дверь.

Высокая худая фигура священника была облачена в длинное черное одеяние. На голове у него была черная шапочка. На смуглом лице блистали острые проницательные глаза.

Он, видимо, удивился, увидев перед собою Беатрису, и с тревогой спросил, зачем она вернулась. Беатриса в двух словах рассказала ему обо всем, что произошло, и предупредила его, чтобы он держался настороже, так как досмотрщики начали уже обыскивать дом. Исполнив поручение, она быстро ушла.

Оба незнакомца сидели в комнате священника.

Оставшись один, отец Джонсон открыл потайную дверь в дубовой панели, за которой оказался узкий коридор. Оба незнакомца быстро скрылись в него, после чего панель была приведена в прежний вид.

Между тем таможенные, сопровождаемые Каусоном, которому все происходившее, видимо, было не по душе, безуспешно обыскивали нижнюю половину дома.

Затем они направились в конюшню, где конюхи дали все требовавшиеся ими объяснения относительно лошадей. Вернувшись в дом, они пожелали осмотреть церковь.

Горнби поспешил исполнить их желание. Он рассчитывал, что Лейланд расстанется со своими седельными вьюками, но осторожный досмотрщик всюду таскал их за собою. Однако, войдя в церковь, он сложил их на пол, полагая, что они здесь в полной безопасности, и принялся за поиски.

На одной стороне церкви высился белый мраморный памятник знаменитому сэру Томасу Тильдеслею, привлекший к себе особенное внимание таможенных. Пока они рассматривали его, Горнби незаметным образом скрылся из церкви.

Видя, что он не возвращается, таможенные хотели было позвать его, но дверь из церкви оказалась запертой, а вьюки исчезли.

Попавшись в ловушку, таможенные подняли шум и стали браниться, но никто не отвечал на их угрозы. Им даже показалось, что снаружи послышался смех, и это обстоятельство еще более усилило их ярость.

Что касается судовладельца, то он быстро примирился со своим положением и, усевшись поудобнее на скамью, погрузился в глубокий сон.

Так прошло более часа. Таможенным начинало уже казаться, что их никогда не выпустят отсюда, как вдруг дверь церкви отворилась и вошли полковник Тильдеслей с Беатрисой и отцом Джонсоном.

Среди них следовали Горнби и несколько слуг.

– Известно ли вам, полковник, что вьюки, которые мы привезли с собою, исчезли? – вскричал угрожающим тоном Лейланд.

– Я не вполне понимаю вас, сэр, – ответил полковник, делая вид, что он очень удивлен.

– Говоря прямо, ваш дворецкий Горнби обокрал нас и насильственным образом задержал нас здесь.

– Так ли это, Горнби?

– Совершенно не так, господин полковник. Я не брал вьюков. А запер я их в церкви совершенно нечаянно.

– Но ведь мы пробыли здесь более часа, – в ярости вскричали оба таможенника.

– Чрезвычайно сожалею об этом, – сказал полковник, еле удерживаясь от смеха. – Но прошу позавтракать с нами. Мы только что получили свежую провизию.

Чиновники, пораздумав немного, сочли за лучшее принять приглашение.

Между тем Каусон продолжал себе спать на скамье. Горнби разбудил его и, сказав ему на ухо несколько слов, повел его в зал, где уже готов был весьма обильный завтрак из холодных блюд, жареных птиц, ветчины и пирога с голубями.

Когда таможенные вошли в комнату, там уже сидели два человека. Оба привстали и сделали легкий поклон.

Одного из них звали Арчером, другого Фоулером. Первому было лет тридцать; его лицо носило отпечаток бесстыдства и хитрости, которые еще более подчеркивали острые серые глаза.