Ведьмины камни (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна Страница 3

В бане Сванхейд не требовалась помощь Хельги – она привезла трех собственных служанок, и Хельга только показала им, где что, а потом вернулась в дом. У очага хлопотали Несветовы челядинки, жарили мясо, варили кашу и похлебку для пира в честь встречи Эйрика и его знатной сестры. Хельга оглядела дом, отыскивая дядю и Несвета. Однако их здесь не оказалось, только юный Логи вскинул на нее смущенный взгляд. Хельга улыбнулась ему и ушла в Несветову избу, не сомневаясь, что ее дядя там.

– Сам видел – у нее не так уж много людей с собой, – услышала Хельга голос Несвета, когда почти неслышно скользнула в приоткрытую дверь.

– Это ничего не значит, – невозмутимо ответил Эйрик. – Даже если бы при ней были только две бабы, она здесь в такой же безопасности, как у себя дома в Хольмгарде.

– Считаешь себя бессмертным? – Несвет наклонился над столом, опираясь на него ладонями, к сидящему с другой стороны Эйрику.

– Я считаю себя честным человеком королевского рода. И я никогда не пойду на предательство, тем более когда речь идет о моей сестре. Никто ее здесь не тронет. Так и запомни.

– Не забывай: я родом не хуже, чем ты! – с напором ответил Несвет. – Олав конунг был моим отцом, этого даже она не оспаривает! И я родился от такого же законного брака, как ее сыновья.

– Не очень-то красиво замышлять насилие к жене своего отца. Именно потому что ты от законного брака. Такая подлость, знаешь ли, пристала бы какому-нибудь…

– Эйрик! – Несвет перебил его, и трепещущие от негодования ноздри как никогда ясно придали его носу сходство с «молоточком Тора». – Хоть ты и конунг, но оскорбления я не стерплю и от тебя! Ты у меня в доме!

– Тогда не замышляй дел, которые не сделают чести благородному человеку. Сванхейд ведь не пыталась тебя убить или взять в заложники. И она, кстати, тоже гостья в твоем доме. Если ты попытаешься ее захватить, сам Одноглазый придет посмотреть на тебя, но едва ли это принесет тебе счастье.

– Откуда ты знаешь, что она замышляла? – Несвет, выращенный родичами матери, почитал словенских богов и намек на Одина пропустил мимо ушей. – Или замышляет теперь? Из-за нее я был отвергнут моим отцом! Я мог бы уже две зимы править в Хольмгарде, если бы не она! Но теперь она угрожает тебе, Эйрик! Пусть тебе плевать на меня, но почему ты не хочешь позаботиться о себе и о доле своих детей? Может быть, она приехала сюда, ища твоей гибели!

– О себе я позабочусь без твоих советов! – Эйрик слегка нахмурился. – Не забывайся, Несвет. К тому же мы еще не знаем, с чем она приехала. Может быть, все получится уладить миром.

– Миром? Между вами – может быть. А что получу я – вот это озеро с лягушками? – Несвет махнул рукой в ту сторону, где лежало озеро Видимирь. – Два болота ближних?

– А ты хотел бы стол в Хольмгарде? – Эйрик прищурился чуть насмешливо.

– Я имею на это право, я – самый старший сын моего отца! Свандры сын, который занял мое место, сам отказался от Хольмгарда. Ты должен поговорить с ней, Эйрик. Может, она уже осознала, что такую власть бабе не удержать, что здесь мужик нужен!

– Я и приехал, чтобы с ней поговорить. – Эйрик на миг опустил веки.

Но Хельга, хорошо знавшая своего дядю, понимала: сколько бы Несвет ни бушевал, он не заставит Эйрика ни на волос отступить от его собственных намерений. Эйрик и к старости сохранил свое упрямство, которое было так же невозможно сокрушить, как передвинуть скалу. И Несвет, и Сванхейд хотели именно этого – передвинуть скалу, только в разные стороны. С обычной скалой они толкали бы ее навстречу друг другу и оба не преуспели. С Эйриком будет то же самое: никто не преуспеет, потому что у него есть другой, более уважаемый советчик. Сам Один, с которым Эйрик водит близкую дружбу с отрочества.

– Ну, что там старуха? – шепнул голос рядом с Хельгой. – Отвела ты ее в баню? Вот было б лихо, если б она там взяла и сгорела!

Повернув голову, Хельга обнаружила неслышно подошедшего отрока – это был первенец Несвета, Видимир, на год старше ее. Несвет приехал сюда как раз в то лето, когда его сыну исполнилось семь и того передали от нянек на воспитание дядьке; на радостях Несвет назвал погост именем сына, а не собственным. Это был парень среднего роста – одного роста с Хельгой, довольно красивый лицом: светло-карие, медово-янтарные глаза, правильные черты, безупречно прямой нос, русые волосы красивыми волнами над высоким лбом. С Хельгой они несколько раз встречались и ранее: Несвет нередко брал наследника с собой, когда Эйрик приглашал его в Озерный Дом на пиры Зимних Ночей, Середины Зимы или Дисатинга.

– Тебе стоит говорить о ней почтительнее! – Хельги строго взглянула на Видимира. – Госпожа Сванхейд – королевского рода и королева!

Перед этой поездкой Хельга выспросила у матери все, что та могла рассказать о сестре Эйрика, но несколько опасалась встречи – женщина-конунг это как бы и не женщина вовсе, а что-то непонятное. Но при первом же взгляде на девушку строгость холодных голубых глаз Сванхейд так явственно смягчилась и потеплела, что та не могла не потянуться к ней. Сванхейд понравилась Хельге – в ней сразу виден был ум, уверенность и властность, редкие в женщине, но оправданные ее положением и родом, а еще довольно дружелюбный нрав. Когда-то эта женщина была подругой матери Хельги, та отзывалась о ней тепло, и Хельге приятно было узнать, что Сванхейд тоже бережно хранит воспоминания о дружбе Снефрид.

Злые слова Видимира задели Хельгу, и она бросила на него уничижительный взгляд, но он только ухмыльнулся:

– Не учи меня, чего мне делать! Мой отец родом не хуже, и он может быть князем в Хольмгарде.

– Вини твою бабку Тихинрейв, что он остался конунгом жаб и лягушек.

– Сама лягушка!

Видимир вспыхнул и сделал движение, будто хочет ее ударить, как, видно, привык делать со своими сестрами, но Хельга отскочила и приняла угрожающий вид: попробуй только!

Эйрик и Несвет разом обернулись к ним.

– Что вы там? Идите во двор женихаться. – Несвет неправильно понял природу этой возни.

Хельга растянула губы, изображая издевательскую улыбку – очень было надо! – и села подальше от Видимира. Тот еще немного посидел на прежнем месте, потом опять придвинулся, незаметно показывая знаком, что она может не опасаться.

– Попробуй только меня тронуть, – стараясь меньше шевелить губами, прошептала Хельга. – Мой дядя тебе задаст.

– Ладно тебе. Я пошутил. А бабка моя – Тихо-нрава! – поправил Видимир, дескать, и сказать-то толком не умеешь!

От родителей он хорошо знал славянский язык, которого Хельга не понимала: с рождения ее окружали только русь и меря, славян в Силверволле было мало.

– Тебе виднее. Она отказалась от наследства за всех вас, хотя Олав и Сванхейд признавали твоего отца.

– Кто знает, какое колдовство ваша Свандра на нее навела при встрече, чтобы заставить ее согласиться! С тех пор все стало по-другому. И эта твоя старуха здесь в нашей власти. Если она не признает наших прав, то может вовсе не выйти отсюда. Или выйти не раньше, чем поклянется признать права моего отца и отдать нам Хольмгард.

– Ничего такого не будет! – После того как Хельга увидела Сванхейд и поговорила с ней, эти замыслы стали тревожить ее сильнее прежнего. – Конунг этого не допустит.

– Мы еще посмотрим! – Видимир не хотел сдаваться, хоть и понимал, что повлиять на Эйрика не во власти Несвета. – Будет мне доля – и я когда-нибудь в Хольмгарде князем сяду! Подумай об этом!

Он окинул Хельгу взглядом, выражавшим снисходительное одобрение ее красоте, и лениво отошел. Хельга скорчила рожу ему вслед.

Еще при рождении Видимира и Хельги старшие с обеих сторон видели в них возможную будущую пару. Оба, разумеется, об этом знали и при каждой встрече уже три-четыре года приглядывались друг к другу, примерялись: нравится ли мне такая судьба? Хорош ли жених, не засмеют ли подруги? Красивая ли будет жена, можно ли ею похвастаться перед друзьями? И главное сомнение, в котором ни один из будущей пары не сознается друзьям и подругам: кто из двоих сможет взять верх? Править я буду в своем доме или подчиняться? И если Видимир твердо намерен был не подчиняться женщине – какой шестнадцатилетний парень решит иначе? – то Хельга точно знала: поискать придется такого мужчину, которому она позволит править собой.