Сергей Бунтовский - Древняя Русь Страница 30

Крещение Руси при Владимире стало событием абсолютно логичным и ожидаемым. Крестившись с приближенными в захваченном Херсонесе (Корсуни), Владимир по возвращении в Киев приказал уничтожить языческих идолов, а горожанам без лишних слов объявить: «Кто не крестится, тот враг князю». По словам летописца, киевляне рассудили, что если бы христианство было плохо, то его не приняли бы князь и бояре, поэтому все пошли с радостью. Сегодня сложно сказать, насколько радость была искренней, а насколько её простимулировали княжеские дружинники, но никаких возмущений в Киеве не было.

Современный автор Егор Холмогоров в одной из своих статей32 обратил внимание на интересный момент. «Христианство приносится на Русь как военный трофей, как княжеская добыча, взятая в походе на Корсунь. Крещение киевлян начато было с триумфа, проведенного в лучших римских традициях. Мраморные и литые изваяния, святые иконы и изображения, наконец, греческая царевна, – все это составляло часть княжеского трофея, как дар нового Бога, принятого князем и частью дружины. И крещение, о котором распорядился князь, воспринималось как приобщение к княжеской удаче и соучастие в принесенном им драгоценном трофее. «Повеление пришло креститься всем – и все стали креститься, ни один не стал противиться, как будто издавна наученные, так и устремились, радуясь, к крещению», – говорит Нестор в «Чтении о житии и о погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба», описывая крещение киевлян. Совсем иной характер носило крещения Новгорода, не видевшего княжеского триумфа, там оно носило фактически характер завоевания, лишившего город равного с Киевом статуса.

Знаменитое «Слово о законе и благодати» Киевского митрополита Иллариона имеет психологическую подоплеку восприятия благодати как «удачи». Илларионову идею можно понять так, что в отличие от других народов русским повезло с христианством, оно стало для них удачной благодатной добычей, приобретенной святым Владимиром. Неоднократно отмечавшаяся в исследовательской литературе атмосфера «эсхатологического оптимизма», царившая на Руси приблизительно до XIV века, связана не с незрелостью христианского религиозного сознания, не с атмосферой двоеверия, как часто полагают, а именно с восприятием благодати и христианского благословения как «удачи», стяженной Русью усилиями её святого крестителя и закрепленной мученическим подвигом Бориса и Глеба и непрестанной молитвой Печерских преподобных. Соучастие в приобретенном святыми «трофее» веры Христовой было той скрепой, которая держала Русь, несмотря на политические разъединения и конфликты князей».

Лишь в своевольном Новгороде, всегда стремившемся испытать на прочность верховную власть, крещение вызвало беспорядки. Как только стало известно о требовании креститься, боярские роды воспользовались этим, как предлогом, и под знаменем защиты отчей веры попытались выйти из государства Владимира. Это был сепаратизм чистой воды, который поддержали далеко не все новгородцы. Все помнят фразу «Крестил Путята мечом, а Добрыня огнем», только мало кто знает, что было до этого. Вообще, посланный Владимиром в Новгород со священниками Добрыня для новгородцев был почти своим человеком, он когда-то был там воеводой, защищал новгородские владения от набегов литовцев. Именно в Новгороде стоял дом, в котором жили его жена и дети.

Как, наверное, помнят любители истории, Новгород делится рекой Волхов на две части, которые в то время назывались Торговой и Детинной33. Первый район был торгово-ремесленным, где жил простой люд, второй – элитным с дворами местной знати. Торговая сторона спокойно приняла посланцев великого князя, а вот на второй стороне Добрыню встретила вооруженная толпа с криками: «Не дадим наших богов в обиду!». Два дня он ждал, пока смутьяны успокоятся. За это время поставленный в Киеве для Новгорода епископ Иоаким Корсунянин и прибывшие с ним священники крестили желающих с Торговой стороны. В то же время на противоположном берегу реки тысяцкий Угоняй и волхв Богомил, по прозвищу Соловей, собирали своих сторонников. По их приказу фанатичная толпа сожгла дом Добрыни и растерзала его жену, дочерей и всех домочадцев воеводы. Заодно бунтовщики разграбили и дома новгородских христиан. И вот только после этого со стороны христиан началось насилие. Путята с отрядом воинов ночью переправился через Волхов и захватил зачинщиков мятежа, но отойти без боя ему не удалось. Драка длилась до утра, когда реку форсировал с основными силами сам Добрыня. Он приказал поджечь стоявшие на берегу постройки, и бой мгновенно угас. Забыв про вражду, новгородцы кинулись тушить пожар, чтобы он не распространился по всей мятежной Детинной стороне. Как послы к Добрыне вышли знатнейшие бояре с просьбой о прощении и примирении. Добрыня ответил: «Каменных кумиров своих разбивайте, деревянных жгите, а потом все идите креститься – и будете помилованы», а на просьбу пощадить идолов, Добрыня ответил: «Нечего вам жалеть о тех, кто себя защитить не может, какой пользы вам от них ждать?» В результате новгородцы крестились и больше никогда не возвращались к былому идолопоклонству.

Если оставить в стороне сакральные приобретения, то что получила Русь, приняв православие? Во-первых, новые технологии. Например, камнерезному делу и архитектуре русичей учили греческие мастера. Именно с этого момента над зданиями появляются купола. С христианством пришла и письменность на славянском языке, созданная Кириллом и Мефодием. Благодаря этому стали создаваться рукописные книги. При монастырях возникали школы, и вырос уровень грамотности. Дошло до того, что даже простолюдины научились писать и читать. Через Византию Русь познакомилась с наследием античного мира. Новая вера изменила нравы и мораль, ведь Церковь учила любви, запрещала кровавые жертвоприношения, боролась с работорговлей… Кстати, и практиковавшееся ранее многоженство ушло в прошлое.

Но самое главное, принятие христианства привело к сплочению восточнославянских племен в единый древнерусский народ. На смену сознанию племенного единства пришло осознание общности всех русских вообще.

Печенежская гроза

Решив проблему объединения Руси под своей властью, Владимир бросил все силы на отражение серьезной внешней угрозы – набегов печенегов, которые станут постоянной головной болью для князя и его сыновей.

Ко времени Владимира печенеги уже почти столетие кочевали в причерноморских степях и были хорошо известны русским. Прийдя из Азии, они в девятом веке изгнали венгров из Приволжья, взяли под свой контроль земли от Дуная до Дона, попытались закрепиться в Крыму. В следующем веке они вместе со Святославом воевали против хазар и греков, потом воевали и против самого Святослава, а затем заключили мир и союз с его сыном Ярополком. Когда этот князь погиб, его соратник Варяжко бежал к печенежскому хану Ильдею. С этого момента и началось многолетнее жестокое противостояние степняков и русичей. У печенегов появился прекрасный повод для войны – они мстили за смерть своего союзника.

Еще одной причиной для войны с Киевом было то, что печенеги не могли жить без грабительских набегов на соседей, но нападать на самую лакомую цель – Византию без могучего союзника было слишком рискованно. При князьях Игоре и Святославе этим союзником была Русь. Но Владимир большой войны с Константинополем не планировал, а значит, и как союзник для печенежских ханов не подходил. Так что степные головорезы попытались компенсировать неполученную от грабежа Балкан выгоду за наш счет.

Печенеги были опасным противником. Во-первых, их было много, во-вторых, война была для них обыденным делом. При этом из-за многоженства никакие самые страшные потери в боях не могли надолго подорвать мощь кочевников. Ведь даже если из сотни ушедших в набег воинов возвращался десяток, то на следующий год в орде все равно рождалось сто детей. Выжившие мужчины просто брали вдов своих товарищей в жены. Печенежская конница наносила стремительный удар, если удавалось достичь эффекта неожиданности, они грабили все, до чего могли дотянуться, а затем исчезали в степи. Учитывая, что печенеги были кочевниками, найти их становища, а затем нанести удар возмездия было крайне затруднительно. Пока русские разведчики найдут орду, вернутся к князю, тот соберет дружину и выступит в степь, степняки откочуют на сотню километров, и снова ищи ветра в поле.

Сказать, что именно Русь была главной целью для печенегов, нельзя. Они воевали за добычу, поэтому были готовы обрушиться на любой народ, который можно было ограбить. В богатых поселениях оседлых народов можно было славно поживиться, поэтому степные головорезы стремились нападать именно на соседей-земледельцев. Болгарам доставалось не меньше, чем русским, а со временем печенеги в своих набегах дойдут и до Византии.