Эдисон Маршалл - Викинг Страница 30

— Один! Один! — крикнул я в ответ, желая, чтобы огромный лебедь подхватил мой вопль своим клювом и обрушил с высоты на голову Рагнара.

— Святой Давид! Святой Давид! — надрывалась Моргана с растрепанными волосами и сверкающими глазами.

С ореолом золотистого пламени вокруг головы вскочила Берта, присоединив к нашему хору свой визг:

— Святой Георгий! Святой Георгий!

Китти и Куола сидели совсем неподвижно, словно желая, чтобы о них забыли. Кулик ничего не слышал и не мог ничего кричать.

По непонятной причине, если не считать сильного ветра, нас сносило к низкому круглому островку. Насколько я помнил карту, нам следовало плыть вдоль его берега. Но теперь приходилось оставить его в стороне, иначе мы бы просто налетели на него. Если мы доживем до вечера, то сможем найти местечко среди Танцующих Камней в десяти милях к западу.

— Не желаешь взглянуть на карту? — спросила Моргана, когда я рассказал ей и Берте о своем плане.

— Я изучил ее вчера днем, когда вы все спали. Но можете проверить, не пропустил ли я чего-нибудь.

Я был уверен, что понял все, кроме нескольких латинских букв, но, видя, что Моргана стремится помочь мне, я с гордостью наблюдал, как они с Бертой, усевшись на дне лодки, осторожно разворачивали свитки.

— Если мы обогнем остров с запада, то спасемся, — сказала Моргана.

— Я так и хотел сделать. А что с восточной стороны?

— Нарисована какая-то черточка и написано «Sabulones Periculosi ». Наверное, это означает «опасные пески».

— Хорошо, что ты заметила, — вымолвил я, охваченный внезапной догадкой. Наверное, у меня было странное выражение лица, так как обе девушки вздрогнули.

— Что случилось? — спросила Берта.

— Я думаю, стоит рискнуть свернуть туда. Мы, может, и не застрянем на отмели. А вот у «Большого Змея» посадка гораздо глубже. Моргана, у римлян были большие корабли?

— Отец говорит, побольше, чем драккары.

— Давайте рискнем. Мы можем погибнуть на отмели, но можем и спастись. А вот Рагнар точно застрянет. Корабль развалится, и они утонут.

— Хорошо бы. Рагнар — бич христианства.

— А я не из-за этого желаю ему смерти. Если мне повезет, то в один прекрасный день я сам стану бичом христианства. Я хочу, чтобы он захлебнулся, потому что он преследует тебя. А еще из-за канавы с тухлой водой, и доски с зазубренным шипом. Итак, плывем с восточной стороны. Нам с Китти не жаль расстаться с жизнью, если это цена за жизнь Рагнара. Куолу мы взяли с собой, и он разделит нашу участь — это лапландский обычай. Кулику хуже не будет, что бы с ним ни случилось. Вы с Бертой попадете в Рай. Я не настаиваю, чтобы ты отправлялась со мной.

— Так куда ты уйдешь? — спросила она после того, как мои слова сорвались, словно раскаленная лава с ледяной горы.

— Не в Вальгаллу. Валькирия не спустится за мной, но целая армия придет за Рагнаром и его викингами. Они будут петь, увозя мертвые тела на своих белых конях, и их лица будут светлее клинков, блестящих на солнце.

— И все же, ты отправишься на Авалон? — спросила Моргана. Ее глаза сияли.

— Скорее всего. Ведь никому из норманнов не выпадала такая странная судьба, — мне показалось, что за меня эти слова произнес кто-то другой.

— Я уйду с тобой.

— Не знаю, как это может получиться. Даже если ты отвергнешь Небеса ради меня, то не сможешь бросить Берту.

— Берта ничего не имеет против Авалона. Ее народ только недавно принял христианство. И еще мы возьмем с собой желтокожих людей.

— Нет, их души вселятся в птиц, и они улетят обратно в Лапландию.

— Тогда все в порядке. А если с нами отправится Кулик, то там его раны исцелят, и он вновь обретет речь и слух.

— И все же меня отправят в Хель. Я ведь был так счастлив…

— Я тоже была счастлива, — Моргана поцеловала меня в губы.

— И что?

— Если тебя отправят в Хель, я пойду с тобой.

Я ослабил веревку, привязанную к борту, и парус заполоскался на ветру. Я хотел, чтобы викинги догоняли нас и радовались, что у нас неприятности. Тогда их бы точно удалось заманить на отмель. Мы нарочно долго ловили конец веревки, а потом вновь закрепляли его. За это время преследователи выиграли целую милю.

Между тем меня удивляла пустынность моря. Не было видно ни торговых кораблей, ни даже лодок, снующих вдоль берега. Деревня на острове казалась вымершей, и ни одного дымка не поднималось над хижинами.

Скорей всего, флот Рагнара лишь недавно уплыл отсюда, и не скоро еще оживет опустошенное побережье. Если мы оставим хёвдинга на отмели, никто не поможет ему.

Викинги были могучими воинами, а Рагнар превосходил их всех. Разве можно было представить, что бывший раб Оге, не испытанный в битвах, везущий трех женщин, лапландского охотника и глухонемого калеку, осмелится бросить им вызов? Неужели удастся заманить в ловушку смерти великого Рагнара, настоящего героя?

Я протер глаза. Рядом, с развевающимися волосами стояла Моргана. И то, о чем я раньше лишь смутно догадывался, стало ясным. Несмотря на свое теплое, нежное, смертное тело, она была феей. Ее имя, как она говорила, означало «Дочь Моря».

Я вновь отпустил веревку. Ветер доносил довольные крики викингов, когда, я делал вид, что не могу поймать ее. Они были уверены, что бывший раб вскоре попадет к ним в руки. Теперь морские псы находились всего в восьми сотнях ярдов от добычи. Я уже мог различить могучую фигуру Рагнара. Впереди на серой воде кипела белая пена. Китти измерила глубину. От нашего киля до дна было всего три фута.

— Берегитесь «Великого Змея», — кричали охотники.

— Позор улитке, которой не догнать «Игрушку Одина», — завопил я в ответ.

Мне почудилось, что вернулись древние времена песен скальдов, когда великаны сражались с богами, а Локи еще не был прикован цепью.

Море было пустынно — только Рагнар со своими людьми, преследующими нас у Отмели Смерти. Белые чайки плясали в воздухе, но они не ныряли за рыбой, а, казалось, с любопытством следили за нашей гонкой. Они носились над нами в непривычном молчании. Все затихло в ожидании, и черные плавники акул тихо резали белую пену.

Я взглянул на Кулика. Очевидно, он догадался о нашем намерении, так как лицо его разрумянилось от радости. Я видел блестящие глаза Китти, напряженную улыбку Куолы и Берту, чье золото волос блестело ярче Северного Сияния и которая могла бы стать достойной возлюбленной самого великого героя. Но я едва мог смотреть на Моргану, потому что сердце мое начинало биться слишком сильно. Жгучим черным пламенем сияли ее волосы, а в синих глазах плясали молнии. Когда она впервые поцеловала меня, я понял, что моя судьба отмечена богами, какой бы короткой она ни была. Мои губы горели, не в силах забыть ее поцелуев. Мои руки, ласкавшие ее, стали сильнее рук великана. Они могли бы поднять меч богов и поразить им Рагнара.

Я нарочно пару раз неправильно ударил кормовым веслом, из-за чего мы слегка изменили курс и потеряли еще несколько ярдов. Викинги Рагнара завывали, словно волки.

Мы не осмеливались измерять глубину — Рагнар мог почуять неладное.

— Мы уже над рифом. Сейчас решится все, — сказал я Моргане. Она молча кивнула.

— Обнажи грудь, Моргана. Пусть викинги полюбуются ей.

Она заглянула в мои глаза, затем резким движением разорвала воротник рубашки.

Викинги испустили дружный вопль. Теперь, даже если бы они и заподозрили отмель, они все равно пошли бы навстречу своей судьбе.

Наш киль заскрипел по песку. По лодке прошла дрожь, но мы все же скользнули в зеленые волны глубокой воды. Высокий вал подхватил нас, живых и ликующих, словно валькирий, мчащихся в облаках. Все, кроме Морганы, посмотрели назад.

«Большой Змей» изготовился к броску. Но как будто великан схватил его за хвост — он остановился, дернулся, получив смертельную рану, и испустил дух.

Викингов, находившихся на корме, швырнуло на нос. Стоявшие на носу, сорвались в море. Корабль, получив пробоину, осел и не мог сдвинуться с места. Высокие волны перекатывались через него, пытаясь разорвать на куски.

Можно было представить ярость викингов, пытающихся удержаться за мокрые борта.

Когда «Большой Змей» налетел на мель, я сразу спустил парус. Мы бросили якорь и с расстояния едва ли в триста ярдов наблюдали за гибелью корабля. Море терзало драккар яростнее, чем челюсти акулы человека, разрывая обшивку и оставляя только остов.

Лишь несколько человек продолжали цепляться за останки корабля, и волны отдирали их одного за другим. Некоторые держались на воде на сорванных досках. Но часть, собравшись в группу, поплыла в нашу сторону. Их было немного, но плыли они дружно, словно стайка уток.

Некоторые гребли очень быстро, особенно могучий человек, уже обогнавший своих товарищей. Когда расстояние между нами сократилось наполовину, мы снялись с якоря. Я посадил Берту с Куолой за весла, Китти встала у рулевого весла.