Роберт Паль - Бессмертники — цветы вечности Страница 30

Обернувшись к Давлету, глухо сказал:

— Моя бы воля, я бы женщин в революцию не пускал. С них довольно и того, что они есть.

Давлет не ответил. Давлет думал. Давлет вспоминал свою мать.

Глава восьмая

Вернувшийся из столицы полковник Яковлев сразу же потребовал полного отчета обо всем проделанном за время его отсутствия. Внимательно изучив массу бумаг по поводу ограбления почтовых поездов и не найдя в них ничего конкретного, он опять вызвал к себе Леонтьева и устроил ему такой разнос, какого тот в своей жизни еще не слышал.

Ротмистр краснел, бледнел, кусал дрожащие губы и терпеливо сносил начальственную брань. Противопоставить ей он ничего, к сожалению, не мог. Пока не мог. Но вот получится ответ из Самары, и тогда кое-что у него уже будет. По крайней мере, участие в этих эксах Михаила Кадомцева будет доказано. Деньги — это серьезная улика. Если их номера совпадут с теми, что банк выдал артельщикам, тогда все станет ясно и судьба арестованного будет решена.

Но это еще не все. Завтра он арестует еще одного очень любопытного человека, и этот арест разом переломит весь ход дела. Кто этот человек? О, этого полковнику он пока не скажет. Достаточно того, что он получил из бумаг. А там подойдут заключения экспертов, и, глядишь, он свое наверстает. Как бы господину полковнику еще извиняться не пришлось!..

Ответ из Самарского отделения государственного банка пришел в тот же день. Леонтьев дрожащими руками вскрыл конверт и, пропуская все ненужное, канцелярское, стал жадно читать:

«…были ли выданы из банка артельщикам кредитные билеты 25-рублевого достоинства за №№ 626201—626400, это мне неизвестно. По осмотру в кладовой банка оказались 25-рублевые кредитные билеты высших и низших номеров, поэтому можно заключить, что означенные номера билетов находились в банке. Из С.-Петербургского Государственного банка кредитные билеты присылаются пачками в 1000 листов. По справкам в препроводительных бумагах оказалось, что номера присланных 25-рублевых билетов не обозначены…»

Пока он читал, пот залил ему лицо. Вытащив платок, он судорожно вытер его и почувствовал, что начинает зябнуть.

Опять неудача! Все эти дни он, можно сказать, только и жил тем, что верил и ждал. Теперь же рухнуло и это. Деньги, изъятые у Кадомцевых, для суда уже не улика. Сам он может быть тысячу раз уверенным, что они взяты именно из ящика артельщика, и тем не менее это не улика. Невозможно доказать почти очевидное! Позор да и только!..

От досады на самого себя, на безалаберность российских банков (не могли даже номеров записать, растяпы!) он готов был расплакаться, но тут зазуммерил телефон, и он поспешил к аппарату. Следователь из окружного суда сообщил о готовности экспертиз белого порошка и «бомбы», обнаруженных и изъятых по обыску у Кадомцевых. Спрашивал, подослать ли, как будто сам не знал, как ждет он всех этих материалов! Олух царя небесного! Болван березовый! Дурак!..

Высказав следователю все, что он о нем думает, ротмистр бросил трубку и через несколько минут услышал стук в дверь. Запыхавшийся рассыльный принес акты экспертиз. Леонтьев расписался в получении, выпроводил рассыльного (вот как нужно работать, господа!) и тут же принялся читать.

Сначала о порошке:

«Судебно-химическое исследование порошка в бумаге с надписью «Мышьяк» и четырех патронов с пулями револьвера «Браунинг»: а) исследованный белый порошок есть белый мышьяк, б) в отверстиях и надрезах пулек присутствие какого-либо яда не обнаружено».

Потом — о «бомбе»:

«Предъявленный мне цилиндр в ремонте в токарном цехе не был и таких цилиндров там не вырабатывалось, а ввинченные в него гайки находятся в большом количестве в токарном цехе, где они заказываются целыми сотнями и каждая стоит копеек 25. Называются они крышками масленок — дышловых и кулисного движения…»

Ротмистр повернул бумагу и так, и этак, посмотрел даже на свет. Что за чепуха? Что еще за крышки-масленки, когда речь идет о бомбе? И кто этот умник, давший такое заключение?

Внизу бумаги стояла подпись:

«Н. М. Румянцев, мастер токарного цеха Уфимских железнодорожных мастерских».

Леонтьев прочел, плюнул и взял другую, подписанную мастером вагонного цеха:

«Предъявленный мне цилиндр несомненно составляет принадлежность классных вагонов Коломенского или Сормовского заводов, скорее Коломенского. Именно: употребляются подобные цилиндры для прокладок между рессорными сережками у тележек вагона; Этот цилиндр чугунный и, вероятно, тот, который мне предъявляется, тоже чугунный и притом старый, бывший в употреблении. Он мог попасть между проданным в лом железом…»

Ротмистра Леонтьева опять прошиб пот. Он вытер лицо, выкурил две папиросы одну за другой и впал в долгую безжизненную неподвижность… Так, так, значит, и бомба — совсем не бомба? «Цилиндр для прокладок», «принадлежность классных вагонов», «детская игрушка», «грузило для квашения капусты», «предмет для бучения белья»… Точно так же, как точные карты уездов — для охоты, яд — для выделки чучел, а зажигательные шнуры — для праздничных фейерверков… Поздравляю вас, Анна Федоровна Кадомцева, тут ваша взяла. Конечно, никакая это не бомба, раз нет в ней динамита. Просто это нашим болванам примерещилось, так что извините великодушно, впредь будем сдержаннее в своих фантазиях…

Два поражения, два краха за день — легко ли пережить? Ротмистр достал из кобуры пистолет, проверил обойму, заглянул для чего-то в ствол… и сунул обратно. Потом оделся, закрыл кабинет на ключ и, сказавшись больным, ушел домой. Дома он пил весь остаток дня и весь вечер, пока не свалился в самом подлом скотском состоянии. А утром его ожидала радость: пришла, наконец, экспертиза гипсовой формы, тоже изъятой у Кадомцевых. И были в этой экспертизе такие слова:

«Предъявленная мне форма несомненно сделана из гипса и, видимо, неопытной рукой, судя по отделке формы. По-видимому, форма сделана для отливки капсюлей, но для чего именно, т. е. для какой надобности капсюлей я не знаю, так как вообще не знаком с оружием и патронами для заряжения оружия. Меня смущает в меньшем из углублений, на внутренних стенках, правильные полоски. Если это не случайно происшедшие полоски, а сделанные нарочно, то сделать их чрезвычайно трудно, и не всякий даже специалист может это сделать. В двух углублениях как бы даже производилась отливка чего-то, как это видно из оставшихся на стенках следов или того металла, из которого производилась отливка, или от графита, которым гипсовую форму, сделанную для отливки, натирают. Кроме того, на отливку указывают желтые пятна по краям, которые обыкновенно образуются на гипсе от действия жары… Техник Н. А. Аполлонов, г. Уфа».

— То-то и видно, что техник, — процедил сквозь зубы ротмистр и опасливо покосился на другие бумаги. — А впрочем, тут все-таки что-то есть. Капсюли, отливка, графит… Хреновый экспертишка, но… поглядим, что толкуют другие.

В следующем акте было всего несколько строк. Но эти строчки стоили целого тома самых серьезных судебных бумаг:

«Предъявленная мне гипсовая форма служила для отливки пикриновой кислоты в куски цилиндрической формы, которыми можно снарядить бомбу. На гипсовой форме имеются следы пикриновой кислоты.

г. Казань».

От восторга ротмистр едва не расцеловал обычную канцелярскую бумагу.

— Вот это эксперт! Вот это специалист! Сразу видно образцового военного человека. Ну, спасибо тебе, дорогой незнакомый Барда, век тебя не забуду. За такую радость и свечки не жаль. Вот помрешь, я тебе та-акую свечу отгрохаю — на том свете светло станет! Ей-богу, не вру.

Радость не давала усидеть на месте, и он принялся ходить по кабинету.

— Пикриновая кислота! Бомба! Вот так-то, господа Кадомцевы, словил же я вас, наконец! Теперь уж не отопретесь, не выкрутитесь, как бы ни старались. Однако что такое эта самая пикриновая кислота?

Ответ на этот вопрос содержался в следующей бумаге:

«Пикриновая кислота… кристаллы горького вкуса, плохо растворяются в холодной воде, хорошо — в горячей, сильно взрывчаты. Употребляется пикриновая кислота для снаряжения бомб в плавленном виде и тогда называется  м е л и н и т о м. Для взрыва пикриновой кислоты необходим запал из сухого прессованного пироксилина или динамита и пистона с гремучей ртутью. При взрыве пикриновая кислота обладает большой разрушающей силой…»

Леонтьев ликовал. Что бы там Кадомцевы теперь ни говорили, как бы ни изворачивались, а с пикриновой кислотой они дело имели. И плавили, и бомбы начиняли — это определенно!

Что из этого следует?

Порывшись у себя в столе, он извлек из ящика длинный список — всех замеченных в близких отношениях с Михаилом Кадомцевым и решительно заработал карандашом.