Джеймс Клавелл - Сёгун Страница 32

– Икимасё, Родригу-сан. Има![27]

– Има. – Родригес задумчиво посмотрел на Блэкторна. – Има значит «теперь», «сразу же». Мы отплываем сейчас, англичанин.

Песок уже образовал маленькую аккуратную кучку на дне склянки.

– Спроси его, пожалуйста, нельзя ли мне подняться на мой корабль?

– Нет, англичанин. Я не буду спрашивать о таком безнадежном деле.

Блэкторн внезапно почувствовал, что опустошен. И очень стар. Он наблюдал, как Родригес идет к ограждению на юте и кричит невысокому моряку, стоящему на носу:

– Эй, капитан-сан! Икимасё? Прими самураев на борт, има! Има, вакаримас ка?

– Хай, Андзин-сан.

Родригес тут же позвонил шесть раз в судовой колокол. Капитан начал отдавать приказы морякам и самураям на берегу и на борту. Моряки из трюма поднялись бегом на палубу, чтобы приготовиться к отплытию, и в этой привычной им обоим суматохе Родригес спокойно взял Блэкторна за руку и потянул его в направлении сходней на правом борту, противоположном берегу.

– Там, внизу, лодка, англичанин. Не торопись, не оглядывайся и не обращай внимания ни на кого, кроме меня. Если я велю тебе возвращаться, поторопись.

Блэкторн прошел по палубе, спустился по сходням к маленькому японскому ялику. Он слышал сердитые голоса позади и почувствовал, как волосы у него на затылке шевелятся: наверху, на корабле, было много самураев, вооруженных луками, а некоторые – мушкетами.

– Ты не должен беспокоиться о нем, капитан-сан, я отвечаю за него. Я, Родригу-сан, ити бан Андзин-сан[28], клянусь Святой Девой. Вакаримас ка? – перекрыл все голоса португалец, но те становились все злее.

Блэкторн уже почти был в лодке и тут увидел, что она не имеет уключин.

«Я не могу грести как они, – сказал он себе. – Я не могу воспользоваться лодкой. И плыть слишком далеко. Или поплыть?»

Он колебался, оценивая расстояние. Если бы он был здоров, не медлил бы ни минуты. А теперь?

Послышались шаги: кто-то спускался по сходням. Он поборол в себе желание обернуться.

– Садись на корму! – услышал он повелительный голос Родригеса. – Поторопись!

Он сделал, как ему было сказано, и тут же Родригес прыгнул в лодку, схватил весла и, все еще стоя, с большой ловкостью оттолкнулся от корабля.

У входа на трап стоял самурай, очень возмущенный, по бокам маячили двое других, с луками наготове. Командир самураев позвал их – несомненно, приказал отойти.

Когда лодка удалилась на несколько ярдов от корабля, Родригес обернулся.

– Идем прямо туда! – прокричал он, указывая на «Эразм». – Следи за самураями на борту! – Он повернулся спиной к галере и продолжал грести, работая веслами по японскому обычаю, стоя посреди лодки. – Скажи мне, если они изготовятся к стрельбе, англичанин! Смотри за ними внимательно. Что они делают сейчас?

– Их капитан очень сердит. Ты ищешь неприятностей, да?

– Если мы не обернемся ко времени, старина Тоуди получит повод для недовольства. Что делают лучники?

– Ничего. Ждут приказа. Он, кажется, не может решиться. Нет. Один из лучников вынул стрелу.

Родригес приготовился остановиться.

– Мадонна, они слишком метко стреляют, чтобы рисковать. Он наложил стрелу на тетиву?

– Да, но подожди! К капитану кто-то подошел, думаю, моряк. Похоже, он что-то спрашивает у него о корабле. Капитан смотрит на нас. Он что-то говорит лучнику. Тот убирает стрелу. Моряк указывает на что-то на палубе.

Родригес бросил быстрый взгляд через плечо, чтобы самому удостовериться, и вздохнул с облегчением:

– Это один из моих людей. Он займет капитана на добрых полчаса – попросит указаний, как разместить гребцов.

Блэкторн подождал, дистанция увеличивалась.

– Капитан опять смотрит на нас. Нет, все в порядке. Он уходит. Но один из самураев следит за нами.

– Пусть следит. – Родригес расслабился, но не сбавил темпа и не смотрел назад. – Не нравится мне поворачиваться спиной к самураю, особенно когда у него в руках оружие. Впрочем, я еще ни разу не видел хотя бы одного из этих негодяев без оружия. Они все мерзавцы!

– Почему?

– Они любят убивать, англичанин. Это их обычай, они даже спят с мечами. Это великая страна, но самураи опаснее змеи и с виду еще омерзительнее.

– Почему?

– Я не знаю почему, англичанин, но они таковы, – ответил Родригес, радуясь, что может поговорить с равным себе. – Конечно, все японцы отличаются от нас: они не чувствуют боли или холода так, как мы, – но самураи намного хуже. Они ничего не боятся, по крайней мере не боятся смерти. Почему? Один Бог знает, но это правда. Если господин говорит: убей – они убивают; если он говорит: умри – они падают на мечи или вспарывают себе животы. Для них убить или умереть так же легко, как для нас помочиться. Женщины тоже бывают самураями, англичанин. Они убивают, чтобы защитить своего господина – так здесь называют мужей, – или убивают себя, если им прикажут. Вонзают нож себе в горло. Самурай может приказать жене покончить с собой, и она по закону обязана это сделать. О Мадонна, это такие женщины, нечто совершенно особенное, англичанин, ничего подобного не найдешь на земле, но мужчины… Самураи – это пресмыкающиеся, и самое безопасное – обращаться с ними как с ядовитыми змеями. Ты в порядке теперь?

– Да, благодарю. Немного слаб, но все нормально.

– Как проходило ваше плавание?

– Плохо. А самураи – как стать одним из них? Просто заполучить два меча и выбрить волосы, как они?

– Ты должен родиться самураем. Конечно, самураи бывают разных рангов – от даймё на верху этой кучи дерьма до того, что мы называем пехотинцами, в ее основании. Как правило, эти титулы наследуются, как у нас. В старые времена, как мне говорили, здесь, как сейчас в Европе, крестьяне могли становиться солдатами, а солдаты – крестьянами, наследными князьями, дворянами. Некоторые солдаты из крестьян поднимались до самых высот. Тайко был одним из них.

– Кто он?

– Великий деспот, правитель всей Японии, величайший убийца всех времен. Я расскажу тебе о нем когда-нибудь. Он умер год назад и теперь горит где-нибудь в аду… – Родригес сплюнул за борт. – Сегодня самураем можно только родиться. Это все наследуется, англичанин. Мадонна, ты не представляешь, какое значение они придают наследственным правам, происхождению, рангу и тому подобному. Ты посмотри, как Оми кланяется этому дьяволу Ябу и как оба они пресмыкаются перед старым Тоуди-сама. «Самурай» происходит от японского слова, означающего «служить». Но они, хотя и кланяются, раболепствуют перед вышестоящим, все самураи, равные между собой, пользующиеся особыми самурайскими привилегиями. Что там происходит на борту?

– Капитан что-то говорит другому самураю и указывает на нас. Что такое с ними?

– Здесь самурай управляет и владеет всем, у них есть собственный кодекс чести и свой свод правил. Высокомерные? Мадонна, ты и не представляешь! Самый ничтожный из самураев может на законных основаниях убить любого несамурая, любого мужчину, любую женщину или ребенка, по любому поводу или без повода. Просто чтобы проверить остроту своего поганого меча – я видел подобное, – а они делают лучшие в мире мечи. Лучше дамасских клинков. Чем этот негодяй занят теперь?

– Просто наблюдает за нами. Его лук за спиной. – Блэкторн передернул плечами. – Я ненавижу этих ублюдков даже больше, чем испанцев.

Родригес опять рассмеялся, не переставая грести:

– По правде говоря, у меня от них моча свертывается! Но если ты хочешь быстро разбогатеть, должен повиноваться, потому что они владеют всем. Ты уверен, что у тебя все нормально?

– Да, спасибо. Что ты говоришь? Самураи владеют всем?

– Да, вся страна разделена на касты, как в Индии. Самураи наверху, крестьяне следующие в иерархии. – Родригес сплюнул за борт. – Только крестьяне могут владеть землей. Понимаешь? Но самурай владеет всем, что тот выращивает. Он владеет всем рисом – а ничего важнее тут не растят – и возвращает часть крестьянам. Только самураю позволено носить оружие. Только он может напасть на другого самурая – всем прочим это грозит немедленной смертью. И каждый, кто стал свидетелем подобного преступления и не донес о нем сразу же, отвечает за это вместе с женой и даже детьми. Всю семью приговаривают к смерти, если кто-то не донес. Клянусь Мадонной, они все сатанинское отродье, эти самураи! Я видел детей, изрубленных на куски. – Родригес откашлялся и сплюнул за борт. – При всем том, если ты кой-чего смыслишь, это место – рай на земле. – Он оглянулся на галеру, чтобы посмотреть, что там происходит, потом ухмыльнулся. – Ну, англичанин, ничего себе прогулочка по гавани на лодке, да?

Блэкторн рассмеялся. Груз лет упал с плеч, едва он почувствовал, как лодку покачивает на волнах, вдохнул запах морской соли, услышал крики чаек над головой, ощутил свободу и чувство, какое рождает близость земли после долгого отсутствия.