Сергей Максимов - Голубое молчание (сборник) Страница 32

ШИРОКОВ: Вот видишь…

АЛЕША: Я люблю только одного человека, отец: Елену.

ШИРОКОВ: Она недостойна тебя.

АЛЕША (смеясь): Меня? Пьяного-то?… Калеки- то?… Отец, она не вернется?

ШИРОКОВ: Не знаю.

АЛЕША: А, может, убить ее?…

ШИРОКОВ: Зачем?

АЛЕША: Да ведь как же!… Я не отдам ее никому… Я никогда не подозревал в ней такой жестокости… А как мы были счастливы! Ах, если б ты знал, как мы были счастливы!… Помню, как-то летом на даче, в мае… я сидел и что-то рисовал, а она — на диване что-то шила, — влетел майский жук… гудит, летает по комнате… Мы — ловить его, смех, шум. Поймали, повалились на ковер, а жука — на паркет, на спинку положили, он и так, и сяк, а перевернуться не может… (пауза) А то — ночью: вскочит, бывало и, ко мне. «Ты что?» — спрашиваю. «Сон, Алеша, мне скверный приснился: будто я тебя потеряла, так страшно, так страшно…» А на глазах у самой — слезы, дрожит вся… Отец! Отец! и после всего этого… (падает головой па валик дивам).

ШИРОКОВ (подходит и укрывает Алешу): Ложись, Алеша…

АЛЕША: Ой, ногу, ногу… больно… больно…

ШИРОКОВ (перекладывает ему ногу): А так лучше? (Алеша тихо стонет). Спи, Алеша… Я посижу возле тебя… (накрывает его пиджаком, подкладывает под голову диванную подушку, снимает с себя пиджак — и накрывает им сына; из буфета достает пузырек с йодом, мажет пораненную щеку сына).

АЛЕША (сквозь сон): Меня били сейчас… (затихает).

ШИРОКОВ (отходит в сторону, тихо): Конец… это конец… (ходит по комнате, машинально берет то одну вещь, то другую). Это конец… Дети… Где вы? Как, когда потух наш огонек?… Когда потух?… В какую… в какую проклятую минуту!… Что это?… (натыкается на лежащие стопкой возле телефона портреты детей, те самые, что когда-то он заказал у Паоло). Дети!…

АЛЕША (сквозь сон): Холодно…

ШИРОКОВ (медленно расставляет портреты на пианино в том же порядке, в каком расставлял когда-то): Боря… Наташа… Алеша…

АЛЕША: Холодно…

ЗАНАВЕС