Валентин Пикуль - Океанский патруль. Книга 1 Страница 33

— Я направляюсь в ставку главнокомандующего Лапландской армией, ваше превосходительство. Прямо из Швеции…

— В нашей «Вахт ам Норден» какой-то Герделер написал толковую статью. Это случайно не вы?

— Это я, герр штандартенфюрер.

— Очень рад… Садитесь! — с неожиданной любезностью предложил генерал.

Следом за ним офицеры разместились в «оппель-капитанах», солдаты охранного взвода попрыгали на сиденья тесных «оппель-кадетов». Кавалькада машин тронулась, сопровождаемая с обеих сторон грохочущими мотоциклами эсэсовцев.

— Я вижу, — сказал генерал, — вы впервые в Финмаркене.

— Так точно, ваше превосходительство.

— Во Франции, конечно, были?

— Там я получил Железный крест первой степени.

Проскочив притихшие улочки городка, переехали мост через реку Лаксель-эльв, и груженный песком грузовик, вынырнув из-за поворота, занял место впереди автомобильной колонны.

— Рудди, — недовольно протянула жена генерала, — зачем он? Скажи шоферу, чтобы мы обогнали.

— Тебя, детка, пусть это не касается. Так нужно! — Беккер глухо откашлялся в кулак, заговорил не сразу: — Здесь очень сложный и тихий фронт. Тихий, ибо мы и противник негласно согласились вести «зицкриг», сидячую войну. Моя жена, как видите, из Берлина спасается от бомб на фронте.

Зябко кутаясь в меха и округлив большие глаза, блондинка повернулась к фон Герделеру.

— «Летающие крепости» — это ужас! — тихо сказала она.

Оберст с уважением кивнул:

— Я вам сочувствую, фрау Беккер. Если вам угодно отдохнуть после Берлина, я могу устроить для вас пропуск через границу на высокогорный курорт в Халлингдалле. Я хорошо знаком со шведским консулом…

Впереди автоколонны могуче ревел грузовик.

— К сожалению, — продолжал свою речь генерал Беккер, — мы еще не можем найти контакт с местным населением. Нас не понимают… Мы повысили добычу никеля, построили новые шахты, давая норвежцам возможность трудиться, а они саботируют. Мы провели из Петсамо две прекрасные дороги на Рованиеми и Нарвик. «Государственная трасса номер пятьдесят» лучше американских автострад. А проклятые партизаны подкладывают под эти дороги мины…

Кивнув в сторону грузовика, кузов которого подпрыгивал на ухабах, генерал спросил:

— Надеюсь, вы узнаете тактику?

Фон Герделер знал, что штрафной солдат, сидевший за рулем грузовика, взорвется на мине раньше, чем это случится с «оппелем», — в этом и заключалась вся тактика спасения от мин.

— Да, ваше превосходительство, — ответил оберст, — тактика знакомая: то же самое я видел в Югославии…

Снег вихрился под колесами. Плоские вершины фиельдов серебрились в неярком лунном свете. При каждом толчке машины генерал Беккер густо крякал.

— Если бы не Тунис, — неожиданно сказал он, — все, наверное, было бы проще. Для нас, немцев, это оказалось даже не так страшно, как для финнов. Прорыв блокады под Ленинградом и разгром нашего корпуса «Африка» — вот что доконало финнов. Теперь Маннергейм не хочет ссориться с Рузвельтом, чтобы тот заступился за него перед Сталиным. Вот здесь, — Беккер махнул рукой, показывая на горные цепи, — всего двести семьдесят тысяч русских. А нас, наверное, пятьсот пятьдесят тысяч. Если бы финны не боялись за свои штаны, то мы уже завтра вечером были бы в Мурманске!

— Рудди, — наигранно возмутилась фрау Беккер, — что за выражения! Ты совсем стал неузнаваемым…

— Выходит, — осторожно намекнул фон Герделер, — что наши союзники перестали нам верить? Они забыли, кто помогал им штурмовать «линию Сталина»!

— Дело даже не в них, — ответил эсэсовец. — Сейчас резко нежелательно наступление противника. Нам и так трудно: славные егеря мерзнут, продовольствия не хватает. Надо, во что бы то ни стало надо оттянуть момент наступления красных на этом фронте, самом северном в Европе. А чтобы сорвать замыслы противника, следует лишить его единственно пригодного в условиях полярного бездорожья транспорта — надо лишить их оленей. Я сообщаю вам это к тому, что вы скоро будете в ставке и… Осторожнее, — предупредил генерал шофера, — здесь крутой обрыв в ущелье!..

Дорога уходит куда-то в сторону. Грузовик, огибая скалу, уже скрывается за поворотом.

— …Вы, оберст, будете в ставке, — продолжает генерал, — и можете…

Треск раздираемого металла, хруст ломающихся досок… Шофер резко тормозит «оппель». В свете фар инструктор успевает разглядеть груду камней, наваленных посреди шоссе. Грузовик со смятым радиатором лежит на боку, а его водитель ногами выбивает заклиненную дверь.

— Детка! — крикнул своей жене эсэсовец. — Погаси сигарету. Пригнись!

Вдруг откуда-то из-за сопки начинает работать пулемет. Один из охранников подкатывает к «оппелю» на мотоцикле, кричит:

— Герр штандартенфюрер, тут какая-то банда! Навряд ли партизаны… Здесь их никогда не бывало!

— Взять в плен. Живым. Хоть одного.

— Хайль! — эсэсовец с грохотом отъезжает.

— Рудди, Рудди, — мучительно заныла женщина, — сделай что-нибудь, Рудди, чтобы они не стреляли… Рудди, я не могу слышать это! — истерично взвизгнула она.

— Успокойся, деточка, — Беккер поцеловал жену в лоб и стал вылезать из машины, расстегивая кобуру пистолета. — Я сейчас все устрою…

Он скрылся во мраке по направлению выстрелов, и фон Герделер доверительно шепнул женщине:

— Не бойтесь. Со мной ничего не бойтесь.

— Да? — спросила фрау Беккер.

За гребнем скалы с новой силой вспыхнула перестрелка. Потом наступила тишина, и двое эсэсовцев, сгибаясь под тяжестью, принесли тело своего генерала.

— Извините, фрау, — сказал один из них. — Мы его положим на заднее сиденье. Герр оберст, тащите к себе… Удивительно легкая смерть. Прямо в висок…

Так встретила фон Герделера провинция Финмаркен.

Зарегистрировав свое прибытие у коменданта гавани Лиинахамари капитана Френка, инструктор получил литер на комнату в Парккина-отеле.

— Обратитесь к фрау Зильберт, — посоветовал Френк на прощание.

Фон Герделер нашел владелицу отеля в нижнем этаже, где размещался бар. Около столиков, за которыми сидели офицеры, слонялась какая-то странная фигура человека в меховых засаленных штанах. В его прямые и жесткие волосы, похожие на щетину дикого кабана, были воткнуты пучки раскрашенных перьев, какие носят на шляпах женщины.

— Что это за чудовище? — удивленно спросил оберст у фрау Зильберт, когда она выплыла ему навстречу, покачиваясь своей дородной фигурой.

— Ах, не обращайте внимания! — томно пропела она, опытным глазом отметив знаки отличия нового постояльца. — Это лапландский князь Мурд, фюрер здешних дикарей. В тундре он жить не может — там его обещали убить, и потому генерал Дитм отвел ему номер в моем отеле.

Инструктор долго плескался в ванне, потом, подойдя к окну, тщательно растер полотенцем свое сухое жилистое тело. В окне виднелись тупик Петсамо-воуно-фиорда, желтая стена финской таможни, лепившиеся к причалам катера. В сторону моря спешил миноносец, казавшийся в сумерках расплывчатым и приплюснутым.

Хорст фон Герделер отбросил полотенце, потянулся до хруста в костях.

— Что ж, — сказал он вслух бодрым голосом, — будем и здесь работать на благо фатерлянда.

Кто-то подергал ручку двери. Внутрь сначала просунулись яркие перья, потом голова здешнего фюрера. Безбожно коверкая немецкие, финские и норвежские слова, князь Мурд заплетающимся языком попросил:

— Господин офицер, угостите коньяком… Я самый главный в тундре…

— Пошел вон! — крикнул инструктор. …В этот день в его блокноте появилась первая короткая запись: «Олени. Подумать над этим».

Ночь.

Пересекая небо, звезды падают в море. За бортом неугомонно гудит пучина. Сырая, промозглая тьма повисает над океаном. На десятки и сотни миль вокруг — ни искры, ни голоса, ни огонька. И — никого. Лишь посвист ветра, шум волн да изредка хруст сосулек, падающих с обледенелых снастей на мостик.

Землечерпалка время от времени помаргивала «Аскольду» слезливым глазом сигнального Ратьера и, прижимаясь к береговой черте, затаенная и невидимая, медленно продвигалась вперед. «Аскольд» шел мористее, охраняя ее со стороны открытого моря.

После «собаки» (ночной вахты) штурман Векшин принял вахту и, потянув Пеклеванного в темноте за мокрый рукав реглана, доложил официально:

— Лейтенант Векшин заступил на вахту. Идем на зигзаге № 48-Ц… Скорость — пять узлов…

— С чем вас и поздравляю, — ответил Артем, но штурман иронии не понял и даже ответил:

— Спасибо, Артем Аркадьевич…

Самаров сидел в рубке, посасывая зажатую в кулаке папиросу. Рябинин, широко ставя ноги по скользким мостиковым решеткам, подошел к замполиту:

— Ну, что скажешь хорошего?

— Плохо. Подвахта не спит. Едва уложил матросов по койкам. Иду по коридору, слышу — разговаривают, войду в кубрик — тишина. Притворяются, что дрыхнут.