Китай - Эдвард Резерфорд Страница 33

– Это мясо! Оленина! – воскликнул он. – Вы же понимаете, что это означает?

Китайцы писали иероглифами, которые выражали идею, а не звучание, но в речи очень многие слова произносились похоже, что давало пищу для игры слов. На разговорном мандаринском слово «олень» звучало так же, как слово, обозначающее успешную карьеру.

– Поздравляю, господин эмиссар, – тихо произнес Шижун. – Повышение по службе вам обеспечено.

Линь кивнул. Он был слишком переполнен эмоциями, чтобы говорить.

План Линя по уничтожению двадцати тысяч ящиков с опиумом был настоящим шедевром. С этой целью он выбрал место, где небольшая река впадала в Жемчужную. Там уже был огромный склад, в котором ящики с опиумом стояли длинными рядами. Ближе к берегу Линь начал строить, вернее, копать.

Он распорядился вырыть огромную яму – двадцать пять ярдов на пятьдесят. Потом вторую и третью. Ямы были всего несколько футов глубиной. День за днем небольшая армия рабочих укладывала каменные плиты на дно каждой ямы. Затем они обшивали стены бревнами и устанавливали трубы для подачи пресной воды из речушки и шлюзы, чтобы содержимое каждой ямы вытекало в реку, откуда прилив уносил его ежедневно в море. Через каждую яму Линь распорядился перебросить широкие деревянные мостки.

В то же время на телегах доставили мешки с солью и известью и сложили под навесами. А еще Линь приказал соорудить небольшую приподнятую платформу, с которой можно было наблюдать за происходящим. К началу июня все было готово.

Но прежде чем приступить, нужно было выполнить одну важную обязанность, которая послужила для Шижуна еще одним доказательством благочестия его начальника. Вместе со своими подчиненными Линь отправился в местный храм, где молились рыбаки. Сделав подношения, он с глубокими извинениями предупредил морское божество, что вынужден сбросить большое количество опиумных отходов в океан, и умолял приказать всем рыбам уплыть подальше от опасного места.

В то утро они уже час как трудились, когда к ним явились американцы. Они попросили об аудиенции пару дней назад, и их просьбу удовлетворили.

– Американские варвары могут прийти, – заявил Линь. – За исключением некоторых, типа Делано, они, в отличие от английских варваров, почти не промышляют контрабандой опиума и представляют меньшее из зол.

Шижун привел с собой господина Сингапура на случай, если эмиссар пожелает поговорить с посетителями.

Они стояли на платформе с видом на выкопанные ямы. Линь был одет в простой халат, без знаков чиновничьего ранга, и в обычную коническую шляпу. Слуга держал высоко над его головой зонтик на длинном шесте.

На мостках рабочие растаптывали черные шарики опиума в порошок, чтобы затем сбросить получившуюся массу в воду. Они уже избавились от содержимого двадцати ящиков, а Линь намеревался уничтожить в восемь раз больше только за сегодня.

Пока американцы пробирались через обломки ящиков, которыми была завалена вся прилегающая территория, эмиссар Линь нахмурился.

– Я дал разрешение на трех посетителей. А пришли четверо, – резко сказал он.

Шижун посмотрел на варваров. Какое-то время их лица было трудно разглядеть из-за слишком яркого света, но потом он узнал Трейдера.

– Господин эмиссар, четвертый – английский ученый, о котором я вам говорил. Велите его отослать?

– Ученый? – задумчиво переспросил Линь. – Пусть подойдет.

Все четверо низко поклонились, им разрешили встать в нескольких футах от эмиссара, чтобы наблюдать за работой. Рабочие сбросили опиум в ближайшую огромную яму и добавили известь и соль. После этого другие рабочие спрыгнули в яму и начали перемешивать это месиво веслами. Вокруг распространился едкий запах. Шижун с удовольствием наблюдал, как посетители закрывали нос и морщились. Даже эмиссар позволил себе криво улыбнуться. Он и его люди привыкли к этой вони.

– Варвары пожалели, что пришли, – хмыкнул он, но, когда варвары более или менее пришли в себя, распорядился: – Приведите английского ученого.

Господин Сингапур перевел. Шижун наблюдал за происходящим. Эмиссар был очень добр.

– Эмиссар Линь слышал о вас. Хотя вы и торговец, но сдавали у себя в стране экзамены. Вы ученый. Даже слышали о Конфуции.

– Это правда, – ответил Трейдер с вежливым поклоном.

– Эмиссар верит, что вы не лишены моральных принципов. Как видите, мы уничтожаем наркотик, который ваши соотечественники привезли, чтобы отравить наш народ, и господин эмиссар надеется, что они усвоили урок. Эмиссар спрашивает, не стыдно ли вам того, что они сделали.

Трейдер ответил не сразу, он выглядел задумчивым.

– Стыдно, – наконец произнес он.

– Эмиссар рад слышать это. Ваш ответ доказывает, что у вас доброе сердце и высокие нравственные принципы. Он спрашивает, помните ли вы письмо, которое он написал вашей королеве.

– Да.

– Письмо стало даже лучше. Эмиссар отправил две копии, но не знает, передадут ли их вашей королеве. У него нет доверия.

– Я думаю, она их увидит, но откуда я могу знать.

– Эмиссар спрашивает, знакомы ли вам честные ученые в вашей стране.

– Определенно. Мои учителя в Оксфорде – честные люди.

– Эмиссар желает, чтобы вы взяли копию его письма и отправили своим знакомым честным ученым, чтобы передать королеве. Вы это сделаете?

И снова Трейдер замялся, а потом твердо ответил:

– Это большая честь, и я сделаю все возможное, чтобы письмо доставили королеве. – Он склонил голову. – Даю слово.

Эмиссар Линь выглядел очень довольным и велел Шижуну дать Трейдеру копию письма.

Через некоторое время варвары ушли.

– Как думаете, он действительно раскаялся? – спросил Линь Шижуна.

– Трудно сказать, господин эмиссар, но, кажется, да.

Линь кивнул. Шижун видел, что его начальник тронут, и это ему в нем нравилось.

– Похоже, – задумчиво сказал Линь, – что Владыка десяти тысяч лет[29] может научить добродетели даже варваров.

На следующий день, когда Трейдер и Рид отправились в Макао. Их лодка проплывала то место, где опиумные отходы смывали в залив. Рид повернулся к своему юному другу и тихо заметил:

– Вы понимаете, что дали Линю слово, что доставите письмо?

– Я перепугался, что он не выпустит меня из Кантона, пока я не соглашусь со всем, что он скажет, – признался Трейдер.

– Допустим. Но как бы то ни было, вы дали слово.

Через час ребенок появился на свет. Деревенская повитуха находилась в доме Лунов с прошлой ночи. Ива долго не могла разродиться. Мэйлин и Матушка помогали. Когда наконец все случилось, акушерка передала младенца Матушке. Ребенок плакал, но тихонько. Все молчали. Усталая Ива посмотрела на свекровь, а потом запрокинула голову; ее глаза ничего не выражали.

Она родила вторую девочку.

В тот день в доме было очень тихо. Никто даже мимо шмыгнуть не смел. Все в деревне, конечно, знали новости. Те, кто мог бы зайти по делам, боялись встретить гневное лицо хозяйки дома. Слуги с головой ушли в работу. Никто не обсуждал, удачный день или нет, и не делал