Дмитрий Смирнов - Золотая Ладья Страница 35

Измученные слобожане бежали с трудом. Женщины несли на руках грудных детей, дети постарше тащили узлы с поклажей. Мужчины вели под руки стариков и старух. Отряд шел медленно, спотыкаясь на каждом бугре, и молодой послушник с тоской оглядывался, ожидая погони. Князь не возвращался, и не было гонца, который принес бы вести о нем.

— Догоняют, — с досадой произнес Кандих. Вдалеке возникли несколько темных точек, за ними еще и еще. Рогдай подумал было, что это спасшийся князь и его люди, однако точек было слишком много, и число их все росло.

— Выходит, Званимир погиб, — Кандих обнажил саблю. — А, стало быть, и мне суждено сложить здесь свою голову. Августин, веди остальных!

Посмотрев на Кандиха, Рогдай тоже снял с плеча лук и взял стрелу на тетиву. Умирать не хотелось, хотелось бежать вслед за селянами — но спокойствие молодого варна неожиданно передалось Рогдаю, вселив в него уверенность и твердость.

Возле них выстроился десяток слобожан постарше, с рогатинами и луками.

— Сметут вас, и не заметят, — покачал головой Кандих.

— Ничего, поглядим еще, — мрачно отвечал коренастый черноволосый мужик с окладистой бородой, натягивая лук. — Хоть одного я с собой унесу. Будут знать, как за нашим добром приходить.

Рогдай уже ничего не видел, кроме приближающейся стены щитов урман, искрящихся умбонами и железными скобами, как вдруг край этой стены дрогнул и раскрылся, а в образовавшийся проем вырвались всадники. Их было всего четверо, и впереди несся князь Званимир.

— Уходите! — кричал князь. — Туда, туда!

Рогдай оглянулся.

Там, куда отступили остальные селяне, на вершине холма медленно вырастала рать. Появились копья, потом островерхие кожаные, редко разбавленные стальными, шеломы, потом красные щиты. Наконец, над холмом возникли головы лошадей, и вот уже всадники со свистом погнали скакунов навстречу урманам.

Засвистели стрелы, сшибаясь в воздухе.

— Не зарываться! — князь командовал, точно только и ждал этого мгновения, с самого начала просчитав, когда появится Молнезар с дружиной.

Силы сразу качнулись в пользу радимичей. С Молнезаром прибыла вся дружина — более полутысячи копий, — они на ходу доставали луки, забрасывали щиты за спину и вступали с остановившимися урманами в перестрел.

Не привыкшие отступать без победы и добычи, те сгрудились, выставив щиты, из-за блестящей поверхности которых часто застучали стрелы финов, вырывая из строя отдельных комонников.

Но у радимичей каждый всадник был стрелок. Подскакивая к неприятелю, они кидали стрелы на сплошную стену врагов — и так же быстро отступали. В рядах урман множились раненые, так что Олав звуком рога велел первой линии встать на колено, прикрывая ноги товарищей. Теперь урманский строй превратился в сплошную скорлупу, выцарапать из которой воинов стало трудной задачей. Но такой боевой порядок не мог двигаться вперед. Осознав всю бесполезность стояния, ярл приказал отступать.

Медленно и шумно попятилась блестящая стена.

— Их нельзя упускать! — крикнул Званимир.

К нему подъехал Молнезар.

— Не пробьем мы их, — покачал головой воевода. — Много наших поляжет. Если они дойдут до леса — там отобьются, мы их не возьмем.

— Из леса выкурим, — резко бросил Званимир. — Никто еще, со злом на мою землю приходивший, с добром из нее не уходил! Забыть сюда дорогу должны!

Он на миг задумался.

— Отряди людей к реке. Пусть пожгут их ладьи. Еще отряд — вдогон. Всяко урмане наперерез бросятся, ладьи свои спасать. По частям их и будем бить.

Две стены — конная, ощетинившаяся копьями, и пешая, укрытая щитами, точно вросшая в землю — замерли друг напротив друга.

— Олав! — доложил ярлу Хегни Острие Копья, которому было поручено следить за тылами. — Два десятка гардских всадников поскакали к реке. Уж не за нашими ли драконами?

Медвежья Лапа вздрогнул. Второй раз за минувшие сутки он из охотника, выслеживающего добычу, опять превращался в дичь.

— Даг отбросит гардов, — с надеждой предположил он.

— А если они издали запалят стрелами? — настаивал Хегни.

Глаза ярла стали черными, как угли.

— Живее! — скомандовал он. — Отходить к роще! Держать строй!

Пешая стена продолжала пятиться, громыхая железом. Не сокращая расстояния, всадники шагом двинулись за ней следом.

— Без боя все одно не уйдут, — покачал головой Молнезар.

— Главное, чтобы бой был там, где мы захотим, — заметил князь. Он осмотрел все еще стоявших плечо к плечу селян, Рогдая и Кандиха.

— Ваша служба кончилась, — объявил он огнищанам. — Простите, что так вышло. Обещаю, коли добычу возьмем — вам разор возмещу.

— Не гони нас, князь, — возразил старший селянин, тот самый чернобородый мужик. — Возьми лучше в свою дружину. Все одно слободу пожгли. Где нам теперь семьи прятать?

Званимир переглянулся с Молнезаром.

— Будь по-вашему, возьму. А как боевую сряду нынче добудем — вся ваша будет. В том тебе мое слово. Молнезар, пора!

Воевода поднял рог и протрубил, звонко и протяжно. Отзвуки прокатились по окрестным лесам.

По этому знаку всадники стали собираться для удара в плотный строй.

Движение отступающих урман ускорилось. Вскоре они уже достигли березовой рощи, к которой выводил тайный лаз слобожан.

— Ну-ка, огня сюда! — приказал князь.

Запалили костер, селяне притащили смолы.

На наконечники стрел ратники принялись наматывать солому и паклю, окунать их в смолу. Вскоре полыхающие стрелы понеслись в березняки, расцвечивая деревья яркими огненными снопами.

— Мы задохнемся тут! — вскричал Альв Бешеный. Вокруг быстро задымила прошлогодняя листва и сухая трава. — Надо прорываться.

Гридни уже окружили рощу со всех сторон. Однако урмане внезапным броском разорвали их кольцо, отбросив преследователей с полуночной стороны. Из полыхающих клубов пламени они сумели пробиться поближе к своим судам.

За перелеском до самой реки вытянулось большое поле. Через пашню идти было неудобно и людям, и коням, так что оба строя нарушились. Опять взвились стрелы: схлестываясь друг с другом, впиваясь в руки и ноги, в тела и шеи лошадей. Теперь лучники Олава старались целить в коней радимичей, что замедлило продвижение комонников. Некоторые из них оказались на земле, а урмане шаг за шагом приближались к кораблям.

— Спокойно, — сдерживал своих людей Званимир. — Чем дальше пройдут — тем меньше их останется в строю. В дальнем бою мы их посильнее будем, а вот коли дойдет до съемного боя — тут как повернется…

Урмане отступали угрюмо, тяжело, с ненавистью глядя на недосягаемых для их мечей радимичей. Те легко гарцевали на конях, подскакивая, пуская стрелы — и вновь уносясь прочь.

— Ну, ничего, — бормотал Олав. — Доберемся до воды — там посмотрим. Все города твои, князь, на реках стоят — вот там будет моя воля…

В боевом строю осталось не более восьмидесяти человек — два десятка были ранены, в основном — в ноги, так что не могли сами идти. Другие не участвовали в схватке — они несли своих товарищей, укрытые в сердцевине строя.

— Чего мы ждем, Олав? — ворчал Хегни. — Как только зайдут в балку — бросимся на них и раздавим, как щенков!

Возле слободы начинался подъем на холм. Здесь уже стрелы полетели с другой стороны — часть отряда Молнезара зашла урманам в тыл.

— Вперед! — ярл бросил Братьев в яростную атаку на отряд, перерезавший им путь, но тот, не принимая боя, отошел в развалы слободы, откуда принялся редко огрызаться стрелами.

— Да они трусы, Олав! — рычал Хумли Скала. — Они не умеют драться, как настоящие мужчины!

— Однако это мы тащим на себе два десятка раненых, а не они, — возразил Медвежья Лапа. — Но мы еще вернемся сюда, только позже, клянусь тебе в том мечом Тюра. На драконы, Братья!

Урмане ринулись к берегу почти бегом. Комонники Званимира неслись на них со всех сторон, улюлюкая и метая стрелы на ходу, однако эти выстрелы почти не достигали цели. Одним могучим усилием суда столкнули на воду. Забираясь на высокие борта, урмане сразу хватались за луки и весла.

Часть всадников, поднимая густые брызги, влетела в реку. А на берегу уже закипела схватка между передовыми радимичами и отставшими урманами. Вода окрасилась кровью, зазвенела сталь. Озверев от своего бессилия, некоторые Братья теперь жадно бросались на врагов, чтобы выместить на них накопившуюся ярость. Торольв Огненный Бык успел зарубить трех воев Званимира, прежде чем товарищи за руки утащили его на корабль перед сгущающимся потоком неприятеля. Ярл звуком рога велел прекратить сражение.

— Умеют они драться, Хумли, — мрачно произнес Олав.

С берега на суда грянули горящие стрелы. Подхватив из вспененных вод упирающихся Братьев, некоторых из которых пришлось вязать плащами, чтобы унять порыв неуместного сейчас неистовства, урмане торопливо развешивали вдоль бортов щиты. Кормчие разворачивали драконов, правя к противоположному берегу. Широкая река все больше отделяла их от преследователей, и стрелы летели все реже. До брода дружинникам предстояло сделать немалый крюк, так что воины Олава Медвежьей Лапы получили время на передышку.