Алексей Соловьев - Распятая Русь. Предания «Велесовой книги» Страница 36

Глава 50

В первую ночевку Лебедь долго не могла уснуть. Порывистый ветер сотрясал небольшой шатер, тревожил язычок единственного светильника, шуршал сухой травой. Поблизости колыхалось пламя костра стражи, бросая на стены неяркие отблески и смутные тени людей. Неподалеку паслись лошади, жеребцы то и дело пытались сцепиться друг с другом из-за желающей близости кобылицы. Служанка-мордвинка клубочком свернулась у входа и сладно посвистывала носом, видя уже не первый сон. Невеста с завистью посмотрела на нее, встала, откинула полог и ступила наружу.

Сидевшие рядом с шатром дежурные готы вскочили, брякнув железом доспехов. Лебедь повелительным жестом разрешила им вновь сесть, пошла к костру. Возле него на корточках сидел Рандвер, подбрасывал сухие будылья бурьяна и бездумно смотрел на пламя. Словно увидев девушку затылком, повернулся, едва заметно улыбнулся и произнес:

– Не спится, княжна? Не привыкла ночевать в степи?

– Не привыкла…

– Ничего. Таврия недалеко. Еще пара ночевок, и встретишься с отцом.

– Пара?..

Девушка невольно закусила губу, чтобы не сорвалось то, что просилось на язык: «Лучше б их было как можно больше!» Вместо этого присела на корточки рядом с костром. Рандвер стремительно поднялся на ноги и принес седло:

– Садись, королева готов! Теперь ты будешь повелевать всеми нами!

– И тобою тоже?

Собеседник опустил голову. Лебедь не могла видеть выражения его лица, но словно почувствовала, как забилось сердце гота, как жар бросился в лицо.

– Я всегда буду готов выполнить любое твое приказание, королева!

– Не называй меня больше так, Рандвер. Лучше просто по имени.

И тут парня словно прорвало. Он вскинул горящие глаза и зашептал:

– Я не смогу этого делать, милая! Я не смогу видеть тебя рядом с отцом и делать вид, что мне это легко!! Зачем он послал меня за тобой, а не кого-то иного?!! Когда-нибудь я сорвусь и убью его или себя!!

– Что с тобой случилось, Рандвер?

– Разве ты не видишь? Я люблю тебя, люблю с первого взгляда, с первой минуты, как увидел тебя там, на княжьем дворе! Ты, словно игла, вошла в мое сердце. И жжешь его теперь и днем, и ночью! Скорее бы доехать до отца, передать тебя и отбыть либо на север к норманнам, либо во Фракию! Я был трижды ранен, но боль плоти ничто по сравнению с этой болью!!!

Лебедь не нашлась сразу, что ответить на это страстное признание. Она лишь прижала ладони к запылавшим щекам и низко опустила голову. Рандвер какое-то время смотрел на нее, затем вскочил на ноги, добежал до ближайшего коня, прыгнул на его свободную от упряжи спину и полетел в темноту.

«Боже мой, Бус! Что ты со мною делаешь? Почему я должна терпеть старика, а не отдать свое тело этому милому человеку? О, Свентовит! Помоги мне пережить все это!!!»

Она подождала еще довольно долго, но Рандвер не вернулся. Лепешки кизяка догорели, охрана не осмелилась приблизиться и продлить жизнь огня. Прохлада месяца венича объяла плечи Лебеди. Сгорбившись, она поднялась на ноги, вернулась в шатер и легла под тонкую кошму-покрывало. Незаметно сон все же смежил ее веки.

До самой Таврии сын Германареха избегал приближаться к сестре Буса Белояра. Лишь когда сотня въехала в большой военный лагерь, когда зажелтели громады королевских шатров, когда навстречу невесте выехала почетная охрана во главе с Бикки, сват вновь приблизился к невесте.

– Прощай, Лебедь! – негромко произнес Рандвер.

– Не надо… – попыталась протестовать Лебедь, но молодой гот прервал ее:

– Молчи! Бикки уже близко. А это верный пес своего хозяина. Не нужно, чтобы он хоть что-то заподозрил!

Ярл действительно был в каких-то трех десятках локтей. Остановив коня, он низко поклонился в седле, бросил долгий изучающий взгляд на невесту и пристроил своего коня рядом с ее. Какое-то время все трое ехали молча. Неожиданно Бикки вымолвил:

– Клянусь Одином, для готов было б только счастьем, если бы это украшение досталось тебе, Рандвер, а не королю!!

– Ты что, пьян?

– Нет! Не бойся, этого больше никто не услышит. Но мои уста говорят сейчас правду, и ты это знаешь! Вы бы подарили готам прекрасных наследников-правителей. А для Германареха этот цветок послужит лишь очередной ночной забавой!

Лебедь не выдержала, слезы побежали по ее щекам. Заметив это, Рандвер зло крикнул:

– Пошел вон со своими советами!!! Ни я, ни она в них не нуждаемся!!

Многоопытный Бикки понимающе прищурил глаза и более ничего не произнес до самого королевского шатра. Когда кони остановились перед вышедшим на свежий воздух королем, Рандвер первым покинул седло, помог встать на землю Лебеди и за руку подвел ее к отцу:

– Я выполнил твой приказ, великий король!

Невеста подняла глаза на жениха. Перед нею стоял высокий крепкий сухой мужчина с испещренным морщинами лицом. Неожиданно живые и сочные глаза с удовольствием бегали вверх-вниз, изучая женское тело. Наконец, Германарех протянул правую руку и взял Лебедь за запястье:

– Идем! Свадебный пир будет вечером. Пока отдохни с дороги.

Он завел будущую жену внутрь богато украшенного шатра, достал из небольшого сундука ожерелье из изумрудов, оправленных в золото, и произнес:

– Это мой тебе подарок к свадьбе, дорогая! Его когда-то носила жена императора Трояна. Позволь, я надену?

Король положил руки на плечи девушки, несколько секунд помедлил, вдыхая запах ее волос. Неспешно обнажил белые плечи. Лебедь стояла, потупясь, дрожь от прикосновения прохладных старческих ладоней била ее. Король же принял это за начало пробуждающейся страсти. Резким рывком он обнажил Лебедь до пояса, припал губами к плечу, запечатлев на нем долгий поцелуй. Чувствуя, как страсть овладевает и его телом, подхватил девушку на руки, донес до ложа и бросил на пышную широкую постель. Опытные руки завершили раздевание Лебеди, потом самого хозяина, принялись жадно гулять по женскому телу. Прелюдия была короткой, Германарех победно покорил распятую жену и сладостно нарушил ее девственность. Вскрик боли прозвучал для него нотой торжества достигнутого, наконец, желания!..

Глава 51

Князь Белояр вышел на двор с необычайно хмурым лицом. Ближние бояре понимали его: в этот день союзные князья решали: держать ли еще свои полки в окрестностях Русграда или уже можно спокойно расходиться по родным градам, лесам и полянам. Первым окликнул великого князя Русколани его брат Златогор:

– Не заболел, Бус? На тебе что-то совсем лица нет.

Князь словно запнулся. Невидящим взглядом он окинул брата, потом очнулся и увлек того на массивную скамью-бревно:

– Послушай меня, Златогор, и сам рассуди, верно ли я мыслю? Мне только что приснился странный утренний сон… Словно и не сон, а явь, которую я наблюдаю со стороны и никак не могу изменить.

– Рассказывай!

Бус набрал полные легкие, словно собираясь нырнуть в темную глубь омута, и начал:

– Всю ночь сновидений не было, спал, словно сраженный на поле брани. Затем вдруг сердце словно куда-то провалилось. Не хватало воздуха, но вздохнуть не было сил. И тут…

Он замолчал, словно вновь уносясь в недавнее видение, потом продолжил:

– …Откуда-то вдруг надвинулась темная туча, извергающая молнии. Она швыряла их неустанно, все сильнее наваливаясь на меня. А между молний… метался лебедь! Жалобно кричал и обессиленно махал крыльями. Потом вдруг начал пытаться увернуться от огненных стрел, словно чайка, и… В этом месте я проснулся, весь в поту. Никогда еще сердце мое так не билось…

Брат глянул на брата. Златогор свел густые брови, гладил ладонью обритую голову и молчал. Потом тихо вымолвил:

– Ты думаешь, случилась беда с нашей сестрой?

– Не знаю! Но то, что сон был вещий, – не сомневаюсь. Сегодня буду просить князей задержаться еще на Непре седьмицы три-четыре. Неспокойно у меня на душе!

Златогор положил тяжелую руку на плечо Буса:

– Попроси жрецов сегодня ночью посмотреть за звездой, под которой родилась Лебедь. Это первое! И второе. Дозволь мне с малой дружиной отъехать к Днестру, Германарех должен быть где-то в тех степях. Повод мы найдем для этой встречи, а душу и твою, и мою уж точно успокоим.

– Спасибо, брат! Я тебя хотел просить именно об этом.

В обед князь проводил Златогора с тремя сотнями конных, а ночью вместе с главным жрецом долго изучал ясные звездные россыпи. Найдя нужное созвездие, вздрогнул. Войдя в него, словно безжалостно ступив сапогом, над горизонтом горела яркая красная звезда, столь хорошо известная любому ведуну! Алая звезда войны…

…Лебедь не могла пожаловаться, что Германарех был с нею груб или жесток. Она просто ощущала себя вещью, подаренной на забаву королю. Он пользовал молодую женщину, не говоря о любви, о каких-либо чувствах, просто удовлетворяя свою постоянную животную страсть. Не брал с собою на конные прогулки, не позволял совершать их одной. Желтый шатер словно превратился в золотую клетку, раздражавшую все больше и больше. А тут еще и Рандвер, так и не уехавший ни на север, ни на запад!..