Виктор Поротников - Куликовская битва Страница 36

Янина вскочила, собираясь помочь хоть кому-то из покалеченных воинов добраться до тенистых зарослей, но в этот миг вернулся Огневит, вымокший по колено, но с довольным лицом.

— Куда ты собралась? — Огневит схватил Янину за руку. — Бежим скорее!

Боярин пробирался напролом через ивняк и тащил Янину за собой. Девушка едва успевала уворачиваться от веток, которые хлестали ее по лицу.

— Вот он, родимый! — воскликнул Огневит и затащил Янину на мелководье.

Под сенью прогнувшихся над рекой древних корявых ив, уткнувшись носом в усыпанный желтыми листьями берег, покачивался на мелкой воде небольшой челн, выдолбленный из цельного дубового ствола. Внутри челнока лежало короткое весло.

— Садись! Живее! — нетерпеливо молвил Огневит, помогая Янине забраться в лодку.

Толкая челн перед собой, Огневит зашел в воду почти по пояс, затем перевалился через низкий борт, оказавшись в лодке рядом с Яниной. Они едва не перевернулись, устраиваясь — Янина на носу лодки, а Огневит с веслом на корме. Огневит выгнал челнок на середину реки, собираясь плыть по течению к месту впадения Непрядвы в Дон.

Слева виднелся холмистый, поросший деревьями берег, над которым розовели небеса, пропитанные лучами клонившегося к закату солнца. Справа тянулась низина, постепенно повышавшаяся к востоку, в той стороне лежало Куликово поле, над которым все еще прокатывались грозные звуки неутихающего сражения.

Янина не отрывала взора от правого берега. Береговую низину вдруг заполнили ордынские всадники, которые неслись с косогора как угорелые. Их было много, несколько сотен. Татары были явно объяты каким-то смятением, носясь взад-вперед на своих вертких лошадях по берегу Непрядвы.

— Вовремя мы улизнули! — усмехнулся Огневит, отгребая подальше от правого берега. — Ох как вовремя!

Татары увидели одинокую лодку на глади реки. Кто-то из ордынцев стал что-то кричать Огневиту и Янине. Потом сразу несколько татар стали целиться в них из луков.

— Падай на дно лодки! — приказал Огневит Янине, усиленно работая веслом. — И не поднимай голову! Эти нехристи бьют метко.

Янина легла ничком на неширокое днище челнока. Она услышала сквозь плеск весла глухие цепкие удары татарских стрел, втыкающихся в борт лодки. В следующий миг раздался громкий вскрик Огневита. Янина вскинула голову и увидела, как Огневит выронил весло и пошатнулся: его шея была навылет пробита стрелой. В округлившихся глазах Огневита застыл ужас. Он хрипел, вцепившись в стрелу руками. Его шатало так сильно, что борта челнока едва не черпали речную воду от столь резких движений. Янина привстала, протянув руку Огневиту, и сама едва не свалилась в реку. Следующая татарская стрела угодила Огневиту в глаз, прекратив его мучения. Потеряв равновесие, боярин рухнул за борт лицом вниз.

Неуправляемый челнок плыл по середине реки, а в двух саженях от него плыло бездыханное тело Огневита Степановича с торчащей из глазницы стрелой.

Янина была так напугана случившимся, что какое-то время не смела поднять головы над бортом челнока. Однако вопли татар и лязг оружия, раздававшиеся с той стороны, откуда только что летели стрелы, привлекли внимание Янины. Она осмелилась посмотреть, что происходит на правом берегу Непрядвы. Увиденное поразило и обрадовало ее несказанно!

Татар, сгрудившихся на берегу Непрядвы, секли мечами и топорами конные отряды русских дружинников. Это было настоящее избиение. Татарам некуда было деваться, а в плен русичи никого не брали. Всех ордынцев русские конники перебили очень быстро, после чего повернули коней в сторону Куликова поля.

Янина выпрямилась во весь рост, вглядываясь в неровную линию далекого косогора, за которым исчезали конные русские сотни, спеша на восток. Оттуда больше не доносился шум битвы. Там гуляли, разносимые ветром, совсем иные звуки, то были крики радости и торжества, сопровождаемые победным гулом труб. Это гудели русские трубы, и ветер разносил по окрестностям победный клич русских полков!

Янина, став на колени, принялась изо всех сил грести руками к правому берегу Непрядвы. Она сбросила шлем с головы, чтобы он ей не мешал. Челнок, рыская вправо и влево, двигался поперек течения реки и ткнулся в береговую мель как раз в том месте, где лежали грудами безжалостно изрубленные дружинниками ордынские конники.

Перешагивая через поверженных врагов, Янина чуть ли не бегом поспешила к Куликову полю, над которым тут и там алели в лучах закатного солнца русские стяги. Неожиданно Янина едва не упала, споткнувшись о татарина, который оказался живым. У татарина была сильно поранена нога, поэтому он притворился мертвым, не имея возможности спастись бегством.

Татарин жалобно заговорил на своем языке, испуганно заслоняясь согнутой в локте рукой, увидев, что Янина подняла с земли меч. Оружия среди мертвых валялось в изобилии.

Взяв меч наизготовку, как ее учил Огневит, Янина шагнула к раненому врагу. Страха не было в ней, поскольку она видела, что лежащий на окровавленной траве ордынец сам объят сильнейшим страхом.

— Опусти-ка руку, — сказала ему Янина по-татарски, вглядываясь в это скуластое горбоносое лицо с черной бородкой. — Где-то я тебя видела, нехристь. Сними-ка шлем! Ну! — Янина угрожающе замахнулась мечом.

Татарин дрожащей рукой сбросил с головы островерхий шлем с прикрепленной сзади кольчужной сеткой.

— Вот так встреча! — Янина невольно рассмеялась. — Узнаешь меня, мытарь?

Теперь и татарин узнал Янину, свою бывшую рабыню, которая так ловко ускользнула от него на пристани в Сарае.

— Сошлись-таки наши пути-дорожки, Сангуй! — угрожающе произнесла Янина, наступив сапогом на грудь ордынцу. — Что молчишь? Язык проглотил от страха?

— Пощади, красавица! — залепетал Сангуй, став белее мела. — Ты получишь большой выкуп за меня. Ты же знаешь, как я богат! Умоляю, сжалься! Татар и так истреблено сегодня великое множество, что даст тебе моя смерть?

— Зачем мне твое золото, Сангуй? — промолвила Янина. — Если ты вернешься в Сарай, то опять станешь истязать невольниц. За свои зверства тебе придется заплатить кровью, мытарь. Вспомни, Сангуй, как ты унижал меня, каким изощренным пыткам подвергал! — Голос Янины налился гневом и негодованием. — Я не пощажу тебя даже за все богатства Золотой Орды!

Взяв рукоять меча обеими руками, Янина направила острие клинка ордынцу в лицо. Сангуй закричал, заслоняясь руками. Его крик оборвался на самой высокой ноте, когда острый меч, пронзив ему переносицу, вошел в череп до самого затылка.

Очистив меч от крови самого ненавистного ей человека, Янина устало направилась к маячившей невдалеке возвышенности, на которой колыхались на ветру русские стяги. Она шла со сладостным чувством свершенной мести в душе, удивляясь прихоти судьбы, которая позволила ей сполна расплатиться с негодяем Сангуем.

Взбираясь на косогор, Янина услышала голос молодого ратника, окликнувшего ее:

— Младень, из какого полка будешь?

Янина вздрогнула и обернулась на голос. От берега Непрядвы по этому же склону холма медленно взбирался гридень в залитой кровью кольчуге, с правой рукой, наскоро замотанной окровавленными тряпками. Воин шел, тяжело опираясь на короткое копье.

— А ты из какого полка, друже? — нарочито громко спросила Янина, двинувшись к дружиннику навстречу.

— Я из дозорного полка, — прозвучал ответ.

Подбежав к раненому воину, Янина схватила его за плечи.

— Ропша! Милый! — радостно вскричала Янина. — Наконец-то я разыскала тебя!

У юноши от изумления рот открылся сам собой. Он оступился и, наверное, упал бы, если бы Янина не поддержала его.

— Янка! Ты ли это?! — бурно возрадовался Ропша. — Очам не верю! Как ты здесь оказалась?!

— Шла сюда с полками от самой Коломны, так и оказалась, — молвила Янина, взирая на Ропшу влюбленными глазами. — Я же сумела из Сарая выбраться еще в начале лета. Брат Настасьи помог мне в этом. Подругу мою горемычную помнишь?

— Конечно, помню, — кивнул Ропша. — Она-то где сейчас?

— В Орде мыкается, бедняжка. — Янина тяжело вздохнула. — Не удалось нам с Прохором Настю из неволи вызволить. О том скорбеть я никогда не перестану.

Видя, что Ропша еле стоит на ногах, Янина помогла ему добраться до повозок обоза. Там она сама сняла с него доспехи, омыла и перевязала его раны. Раненых русичей было великое множество, поэтому Янина, вызвавшись помогать лекарям, очень скоро вымазалась по локоть в крови. Кто-то из раненых воинов сам добирался до обоза, но многих приносили на руках, чуть живых и истекающих кровью. Израненных бояр и дружинников складывали на траве рядом с покалеченными смердами из пешего ополчения и ремесленниками из городовых полков. Иные из раненых умирали, так и не дождавшись помощи лекарей, иные умирали уже после перевязки, потеряв слишком много крови.