Владимир Рынкевич - Мираж Страница 36

Наконец нашёл того, кто ему был нужен: прислонившись к вокзальной стене, сидел весёлый, хитро улыбающийся восточный человек.

   — Что надо красному солдату? — спросил этот человек. — Я знаю, что надо. Красному солдату гашиш надо.

   — Тихо ты. Табак мне надо крепкий с этим. Понял?

   — Ну, да, чтобы спать хорошо.

   — Чтобы заснул сразу очень крепко часа на два.

   — Вот такой мешочка 300 рублей. Дешевле нигде не найдёшь.

Меженин осмотрелся. Люди на него не смотрят. Наверное, смотрят на плакат «Все на борьбу с Деникиным».

Со своим приобретением Игорь направился в штабную столовую. По дороге попробовал хитрый табачок — сразу бьёт по мозгам, но и махорка тоже попадается страшно крепкая. Дождался в столовой Юркина. Тот последние дни ходил угрюмый, забывчивый, рассеянный — подтвердились известия о гибели Лизы; часто повторял: «Отомстим».

   — План контрнаступления готов, — начал он, — после обеда разошлют. Мне дадут на два часа. Потом поеду в часть, в Новый Оскол, разъяснять солдатам.

Когда съели суп из селёдки и пшённую кашу, Меженин успел угостить Юркина специальным табаком.

   — Такой забористый, — отрекомендовал он, — сам курю его третий день. Мозги хорошо прочищает.

Возле занимаемой ими комнатки Юркина уже ждал строгий курьер штаба с пакетами и с книгой регистрации документов.

   — Товарищу Юркину для ознакомления, — сказал он. — Ровно на два часа.

   — Ты, Игорь, извини.

   — Я всё понимаю. Я здесь покурю за дверью. Буду тебя охранять.

Минут через десять Юркин спал, сидя за столом, уронив голову рядом с небольшой пачкой машинописных прозрачных страниц.

Теперь закрыться и понадеяться на память, карандаш, бумагу...

Следующее утро в штабе корпуса началось как обычно, с той лишь разницей, что, когда Кутепов вошёл в комнату Яскевича, там уже был полковник Соболь. По обыкновению генерал спросил:

   — Как вверенные вам красные войска, поручик?

   — Ваше превосходительство... — заволновался Яскевич. — Есть данные. Господин полковник знает.

   — Я хочу, чтобы сначала вы мне доложили.

Поручик освободил от карандашей, лупы, каких-то бумажек приколотую к столу карту и положил рядом с ней небольшую пачку тонких машинописных листов.

   — Это расшифрованное разведдонесение о плане операции красных.

   — Чьи данные? Какой разведки?

   — Нашей, корпусной, ваше превосходительство.

   — Поздравляю, полковник. Докладывайте, поручик.

   — Операцией поручено руководить помощнику командующего Южным фронтом бывшему генералу Селивачёву. В его распоряжении 33 полка XIII, XIV и VIII армий. Всего 150 тысяч штыков, 23 тысячи сабель, 719 орудий, 3197 пулемётов. Эта группа наступает на наш правый фланг с целью захватить район Короча—Белгород—Волчанск—Купянск. Это их славный удар.

   — Не могу не напомнить вам, ваше превосходительство, как точно вы предугадали это направление, — сказал Соболь.

   — Ваше превосходительство, — подхватил Яскевич. — Вы именно этот план контрнаступления красных и предвидели.

   — Нетрудно было догадаться, — сказал Кутепов, как о чём-то само собою разумеющемся, — докладывайте дальше.

   — В центре, в направлении Сажное—Белгород атакуют части так называемого «крепостного района»: примерно 12 неполных полков в сопровождении трёх-четырёх бронепоездов. На наш левый фланг планируется наступление XIII и XIV армий. Основное направление — Готня. Особую надежду красные возлагают на 7-ю дивизию, прибывшую с колчаковского фронта. Дивизия хорошо укомплектована, каждый полк — 1200 штыков, моральный дух высокий. С13 августа 7-я дивизия поступает в подчинение командующему ХIII армией. Её задача: развитие успеха. Южнее Готни во фланг и тыл корпуса наступают шесть полков группы Пархоменко, два полка конной бригады Гусева и ещё восемь отдельных полков с двумя-тремя бронепоездами.

   — 80 полков и пять-семь бронепоездов должны окружить и раздавить наш корпус, — констатировал Кутепов, — Известна дата начала наступления?

   — 16 августа, — доложил Соболь.

   — Мы начнём раньше, — сказал Кутепов. — Сейчас свяжусь со штабом армии, а через час — оперативное совещание. Размножьте разведданные для офицеров. Туркула и других офицеров, отпущенных в Харьков, не вызывать. Они приедут завтра. Никакой тревоги. Штаб работает в обычном режиме. Все передвижения войск — только ночью.

Со штабом армии связываться не было смысла. Офицеры Дроздовского полка во главе с полковником Туркулом давали в Гранд-отеле обед в честь командующего Добровольческой армии генерал-лейтенанта Май-Маевского. Здесь присутствовали чуть ли не все офицеры штаба во главе с начальником. У того имелись некоторые отрывочные «ведения о готовящемся контрнаступлении красных, и он пытался доложить об этом генералу, но тот был в соответствующем состоянии.

   — Оставьте, генерал, — говорил Май-Маевский. — На фронте всё благополучно. Если на таком чудесном обеде мы будем говорить о наших делах, я, как советует великий Диккенс, заставлю камни с Соборной площади восстать против вас.

Главным организатором обеда был капитан Макаров, которому пьяный разгул требовался для решения двух срочных вопросов: во-первых, неожиданно появился его старший брат, застрявший в младших унтер-офицерах, а во-вторых, Кубань брала по высшей цене эшелон спирта. Если б цистерну или пару бочек, Макаров сам бы подписался за генерала, но эшелон...

Первый вопрос решился положительно ещё в момент сборов генерала на обед. Он советовался с Макаровым, что предпочесть: мундир или лёгкий френч, когда капитан сообщил:

   — Ваше превосходительство, ко мне приехал мой брат Владимир. Революция помешала ему закончить военное училище, он так и остался младшим унтер-офицером из вольноопределяющихся. Разрешите зачислить его на службу в конвой или охранную роту.

   — Чудак вы этакий, — добродушно усмехнулся генерал. — Скажите дежурному генералу, чтобы его зачислили в мои ординарцы. Где ваш брат? Позовите его.

Макаров поблагодарил генерала, пригласил брата.

Генерал подал Владимиру руку, пригласил сесть, расспрашивал, отчего он до сих пор не офицер. Хорошо подготовленный младшим братом Владимир рассказал несколько историй о своих похождениях, и вопрос был решён.

   — Вы с сегодняшнего дня зачисляетесь моим личным ординарцем, — сказал генерал. — Приступайте к исполнению своих обязанностей. Начнём с того, что вы будете сопровождать меня на обед в Гранд-отель.

Документ на эшелон спирта генерал подписал уже за столом под разговор о Диккенсе.

Пели Дроздовский марш:

Из Румынии походомШёл Дроздовский славный полк,Для спасения народаНёс геройский, трудный долг...........Шли дроздовцы твёрдым шагом,Враг под натиском бежал,И с трёхцветным русским флагомСлаву полк себе стяжал.

Пели не очень дружно, без особенного чувства — жара. В распахнутые окна проникала не прохлада, а раскалённый воздух. Генерал свалился одним из первых. Макаров с братом погрузили его в машину и отвезли домой — к Жмудским такого нельзя.

Начальник штаба Ефимов ночью получил от Кутепова шифровку о том, что он утром 13 августа, то есть уже сегодня, начинает операцию. Май-Маевского удалось разбудить лишь днём, когда войска 1-го корпуса наступали.

Яскевича направили в 3-ю дивизию уточнить на месте разведданные. На автомобиле довезли Яскевича до штаба, где он застал проходящую вперёд за наступающей пехотой батарею и узнал капитана Дымникова. Тот убедил командира батареи, чтобы он дал поручику лошадь и взял его с собой, дабы тому не завязнуть в пехотных цепях. Шли через прохладный, ещё не прогретый солнцем дубовый лес, лишь далёкие верхушки радостно сверкали.

Догнали вооружённых новыми английскими пушками марковцев, которые пели:

Марш вперёд... Труба зовёт!Марковцы лихие!Впереди победа ждёт!Да здравствует Россия!Ты не плачь, не горюй,Моя дорогая,Коль убьют, так не жалей,Звать — судьба такая...

   — Победа?! — полувопросительно сказал Дымников.

Яскевич робко высказал сомнения в правильности начатой операции: справа в тылу наступающих остались главные силы красных под руководством генерала Селивачёва. Это грозит окружением, отрывом от главных сил, от Харькова.

   — Кто планировал? — спросил Дымников. — Штаб армии? Май-Маевский и Ефимов?

   — Нет. Там у них... — замялся Яскевич.

   — Там у них пир горой не прекращается, — уточнил Дымников. — У командующего вообще запой. Где уж тут операцию планировать. Значит, это кутеповское военное искусство. Не первый раз участвую и сомневаюсь. Решения вроде бездарные, а иногда всё получается. Везёт, что ли?