Виктор Поротников - Олег Рязанский против Мамая. Дорога на Куликово поле Страница 37

Бухторма едва не прослезился от радости, узнав, что Олег согласен предоставить ему и его жене надежное убежище в своем княжестве. Несмотря на сильную усталость после долгого и трудного пути и невзирая на близившуюся ночь, Бухторма безропотно согласился немедленно взойти на судно, чтобы отплыть в Вышгород. Дурджахан-хатун от переполняющего ее чувства признательности хотела было упасть перед Олегом на колени и облобызать его сапоги, но князь не позволил ей этого.

Гель-Эндам в присутствии посторонних людей вела себя сдержанно и почтительно с Олегом, едва обменявшись с ним несколькими короткими фразами. Но оказавшись на темной улице, ведущей к речной пристани, Олег и Гель-Эндам намеренно замедлили шаг, отстав от княжеской свиты, которая ушла далеко вперед. Остановившись возле высокого частокола, над которым протянул длинные ветви высокий дуб, князь и персиянка крепко прижались друг к другу. Олег наклонился и заглянул под тонкое шелковое покрывало, окутывавшее голову Гель-Эндам. Ему показалось, что лицо ее полно таинственной прелести, а большие миндалевидные очи взирают на него с непередаваемой нежностью. Глядя в лицо персиянки, такое юное, округлое и прекрасное, Олег подумал: «Она любит меня! И наша долгая разлука не притупила ее чувств!»

Внезапно Гель-Эндам обвила шею Олега своими гибкими руками, и губы их соединились в долгом поцелуе.

После этого поцелуя они в смущенном молчании двинулись дальше по пустынной улице, окутанной ночным сумраком. В темных небесах висела белесая ущербная луна. Сочная молодая листва деревьев слабо шелестела на ветру.

— Ветер поднялся с запада, он быстро домчит ладью до Вышгорода, — тихо проговорил Олег, обнимая персиянку за плечи. Он говорил по-персидски.

— Значит, это недалеко от Рязани, — так же тихо отозвалась Гель-Эндам, переплетя свою руку с рукой Олега. — И ты, князь, сможешь часто навещать меня.

— Так и будет, краса моя, — сказал Олег. — Мы будем часто видеться!

— Неужели я вырвалась из Сарая, — после небольшой паузы обронила Гель-Эндам. — Мне все еще в это не верится! Может, я сплю?

— Нет, милая, это не сон, — промолвил Олег. — Это дивная явь!

Оказавшись за бревенчатой стеной детинца, князь и персиянка прибавили шагу, благо дорога шла под уклон. Пристань находилась за березовой рощей в низине, там на топком месте были вбиты толстые деревянные сваи, на которых был возведен длинный дощатый помост, удобный для причаливания кораблей.

Луна спряталась за сосновым бором, темнеющим на другом берегу. Величественный покой, полный запахов ночи, царил над широкой темной рекой, над привольными лугами и камышовыми зарослями.

Глядя на то, как крутобокая черная ладья с горделиво загнутым носом в виде головы дракона удаляется от пристани под мерные взмахи весел, Олег мысленно твердил себе, как заклинание: «Это не сон, а явь!..» Какое-то время зоркие глаза Олега различали фигурку Гель-Эндам в белом плаще, застывшую на корме. Вскоре удаляющаяся ладья растворилась в ночи, затихли вдали всплески весел и скрип уключин.

Вышгород был возведен на правобережье Оки дедом князя Олега Иваном Ярославичем. Изначально этот небольшой городок был основан как крепость на вершине известнякового утеса. От Вышгорода до Рязани было меньше двадцати верст. Опираясь на Вышгород, Иван Ярославич вел трудную борьбу за рязанский стол со своими родными и троюродными братьями. В Вышгороде он отсиживался после понесенных поражений, здесь же копил силы для нового натиска на своих соперников. В конце концов Иван Ярославич утвердился в Рязани, но и Вышгород не был им заброшен. Вышгородская крепость стала местом хранения казны Ивана Ярославича, сюда же свозились большие запасы хлеба и других припасов на случай неурожая или долгой войны.

Пригодился Вышгород и отцу князя Олега Ивану Коротополу, которому тоже пришлось мечом добывать себе рязанский стол. Гонимый братьями и племянниками, Иван Коротопол лишь в Вышгороде имел надежное прибежище. При Иване Коротополе в Вышгороде был выстроен княжеский терем из белого камня.

Олег тоже заботился о Вышгороде, часто наведываясь сюда. Здесь постоянно находилась сильная дружина. После того, как Арапша сжег Рязань, Олег перевез свою казну в Вышгород.

Глава десятая

Сеча на Воже-реке

— Ну вот, братья, дождались мы беды-напасти, — в сильнейшем волнении молвил боярин Агап Бровка. — Орда татарская идет на Русь!

Поскольку Олега не было в Рязани, бояре спешно собрались в тереме тысяцкого Громобоя. Здесь же находился и гонец, прискакавший из пограничного городка Лучинска. Гонец сообщил Громобою и прочим боярам, что татары вышли из степей в великом множестве, переправились через реку Проню близ Ижеславля и двигаются по рязанским землям к Оке.

— Поскольку татары не тронули ни Пронск, ни Ижеславль, стало быть, цель у них не Рязанское княжество, а Москва, — сказал Клыч Савельич, желая успокоить Агапа Бровку. — Не зря же прошлой осенью Олег заключил союз с Мамаем.

— И все же надо собирать ратников и свозить в город съестные припасы на случай осады, — промолвил Громобой, хмуря седые брови. — От нехристей всего можно ожидать. К Олегу в Вышгород вестника нужно послать. И побыстрее!

С тех пор, как в Вышгороде поселилась Гель-Эндам, Олег постоянно стремился к ней, даже не пытаясь скрывать от жены свое увлечение прекрасной персиянкой. Всякий раз уезжая из Рязани, Олег говорил Евфросинье, что ему нужно проверить, как продвигается постройка ладей на Болтуховском озере, либо проследить за заготовкой корабельного леса во Льгове, либо посмотреть, как идет возведение каменной церкви в Ярустово… В словах Олега не было лжи, ибо он действительно наведывался во Льгов, в Ярустово и на Болтуховское озеро. Однако дальнейший его путь неизменно пролегал в Вышгород, где князь задерживался, как правило, на несколько дней и лишь после этого возвращался в Рязань.

Недобрые языки уже нашептали Евфросинье о том, что сбежавшая из Орды красавица персиянка обрела пристанище в Вышгороде. Мол, Олег потому и укрыл там персиянку, поскольку встречаться с нею в Рязани ему было бы несподручно.

Евфросинья возненавидела княжну Ольгу, поскольку та сбежала из Сарая не одна, но с персиянкой Гель-Эндам, красота которой вскружила голову Олегу. Ольга вышла замуж за дружинника Пентега. Чувствуя открытую неприязнь со стороны Евфросиньи, Ольга старалась не попадаться той на глаза. Ольга старалась как можно реже появляться в княжеском тереме, благо теперь у нее имелся собственный дом, возведенный рядом с хоромами тысяцкого. Пентег милостью Олега был возведен в боярское сословие, ему была дарована земля недалеко от Рязани и две деревни с крестьянами.

Примчавшемуся в Рязань Олегу на этот раз пришлось выслушать горькие упреки из уст Евфросиньи, которая обвиняла его в греховном сладострастии с басурманкой. При этом Евфросинья дала понять Олегу, что на ее стороне и рязанский епископ Софроний. «То, что нехристи опять пришли на рязанскую землю, есть проявление Божьего гнева за твое грехопадение, муж мой», — заявила Олегу Евфросинья.

Олег не стал выяснять отношения с супругой, ему просто было не до этого. В Рязань приходили слухи один тревожнее другого. Продвигаясь к Оке, татары обходили стороной укрепленные города и повсеместно разоряли села на своем пути. Смерды толпами бежали в леса и на речные острова. Татары явно спешили, торопясь перейти Оку до того, как московский князь успеет преградить им путь на этом речном рубеже, как уже бывало в прошлом.

Пребывая в тревоге, Олег ожидал, что к нему вот-вот нагрянут Мамаевы послы с требованием выполнения им союзнических обязательств. Олегу волей-неволей придется вести рязанские полки на соединение с татарской ордой.

Вместо татарских послов в Рязани объявились гонцы из городка Глебова, лежавшего близ реки Вожи, впадавшей в Оку. Гонцы поведали Олегу, что татары разбили стан на берегу Вожи, а за этой неширокой речкой стоит заслоном московская рать во главе с князем Дмитрием. Еще гонцы сообщили, что татарским войском верховодит не Мамай, а мурза Бегич.

«Успел-таки Дмитрий собрать полки и выступить навстречу татарам! — подумал Олег, подавляя в себе приступ раздражения. — И не за Окой встретил нехристей Дмитрий, а на реке Воже, на моей земле. Сноровист Дмитрий, ничего не скажешь! И дозоры московлян не дремлют!»

От Рязани до речки Вожи десяток верст, не более. Олег отправил в ту сторону двух гридней на резвых лошадях, повелев им вести скрытное наблюдение за татарами и за воинством московского князя. Олег был уверен, битва между ордынцами и московлянами непременно случится. Хоть Дмитрий и расположил свои полки на выгодной позиции, это вряд ли остановит мурзу Бегича. Обмелевшая за лето Вожа, конечно же, не станет серьезным препятствием для татарской конницы. Вот только кто возьмет верх в этой сече: московляне или татары?