Сергей Григорьев - Александр Суворов Страница 37

— Турки готовы броситься на нас. Шведы к ним пристанут. В Европе считают, что Россия на волосок от гибели…

Он перешел на французский язык и продолжал:

— Казна разорена войной и роскошью двора, армия расстроена. Ее нечем кормить и не во что одеть. Для новых контингентов нет оружия. Не забудьте еще и Польшу. Станислав-Август — наш, но где гарантия того, что он не переметнется на сторону пруссаков? Или вдруг французы вскружат ему, бедному шляхтичу, голову — посулят независимость и миллион франков? Не будем прятать голову в кусты. Опасность велика. Наши слабости преувеличивают, но они есть!

— Еще бы! — согласился Суворов.

И тут Потемкин приоткрыл завесу над второй, и более важной, стороной задуманного им для царицы зрелища:

— Надо показать гостям императрицы, что все эти россказни вздор. Россия сильна! Готова отстаивать себя и твердой ногой стоит на Черном море! Нам нужны союзники для предстоящей войны!

Суворов вспыхнул и сказал по-русски:

— Стало быть, для того чтобы приобрести союзников, вы, краснобай-купец, показываете, как образец товара, мою дивизию?

— Вы покажете царице и ее гостям — посланникам, королю Станиславу и императору Иосифу — рядовую армейскую дивизию: вот, на дороге у нас стояла, ниоткуда ее не пригоняли; а не то что выбрали получше да нарядили на парад.

И, видя, что Суворов еще хмурится, Потемкин многозначительно прибавил:

— Еще скажу: ведь не вечно нам только с турками сражаться!

Последний довод возымел желанное действие. Суворов больше не спорил и заговорил о подробностях дела. Условясь с Потемкиным обо всем, он взялся за подготовку дивизии к смотру: времени у него оставалось немного — всего шесть месяцев…

В начале следующего, 1787 года Екатерина отправилась в путешествие. Ее сопровождала огромная блестящая свита. В ней находились три посла — австрийский, французский и английский. До Днепра огромный поезд царицы двигался на перекладных: на каждой станции его ожидала подстава из нескольких сотен лошадей.

В попутных селах и городах поезд встречали и провожали толпы пестро наряженных обывателей. В помещичьих усадьбах палили из пушек. На озерах и реках плавали в лодках девушки, одетые в яркие, веющие лентами сарафаны, распевая песни. Вдоль дороги на зеленых лугах паслись тучные стада. Их ночью перегоняли вперед…

В Каневе к поезду Екатерины присоединился польский король Станислав-Август со своей пышной свитой; в селении Кайданы — австрийский император Иосиф Второй.

По Днепру триумфальное шествие Екатерины следовало на галерах: почти целую сотню их построили нарочно для этого случая. На каждой галере находились хор и оркестр. По ночам на попутных холмах вспыхивали огромные транспаранты с вензелем Екатерины и десятки тысяч ракет рассыпались в небе разноцветными огнями «римских свечей».

Однако этот блеск ослепил далеко не всех гостей императрицы, австрийский император, человек приметливый, обратил внимание на то, что три дня подряд в каждом стаде он видел пестравку, хромавшую на левую переднюю ногу. Он заметил и то, что постройка новых селений на пути шла напоказ, а нарядные толпы были похожи на театральных статистов. Все же он выражал свое восхищение:

— Это галлюцинация! Или я вижу волшебный сон? Колоссаль!..

В Кременчуге Потемкин предложил посмотреть маневры суворовской дивизии. Этот смотр заставил умолкнуть скептически настроенных иностранцев. И австрийский император убедился, что не все им виденное — феерия, рассчитанная на дурной вкус.

Суворов показал свои обычные сквозные атаки: пехота на пехоту, конница на пехоту, пехота на конницу, построение в боевые порядки, рассыпной строй, строй колоннами, притворные ретирады для заманивания противника и преследования бегущих, наконец, фехтование, одиночные бои на ружьях, на саблях, пиками и дротиками. И тут Суворов показал чудеса. Конница неслась марш-маршем в развернутом строю на пехоту, идущую колонной. И вдруг по легкому мановению руки Суворова, вместо того чтобы построиться в квадрат (каре) и ощетиниться на все четыре фаса штыками, пехота кинулась вперед бегом врассыпную. Рассыпалась и конница «противника», пропуская свою пехоту с той стороны в интервалы. Через несколько мгновений все поле, насколько хватал глаз, покрылось тысячей поединков. Тут пехотинец яростно отбивался ружьем от сверкающего палаша драгуна и всадник чертом вертелся вокруг него на коне, там сражались два пехотинца, фехтуя ружьями. Направо два улана скрестили копья с пестрыми значками, словно два рыцаря в средневековом турнире, налево казак повалил своего коня и выпалил из-за него в налетающего гусара; гусар притворно свалился с коня и кинулся на казака, выстрелив из пистолета, а его коня поймал пехотинец и, вскочив в седло, скачет на выручку казаку, чтобы с коня штыком сколоть гусара. И посреди всей этой сумятицы — на коне Суворов в гренадерской каске. Вот он поднял руку. Заиграли трубы, загремели барабаны. Вмиг бой прекратился. Ветерок уносит дым и пыль, и через поле лицом к лицу выстроились два полка пехоты плотными квадратами, а за ними и тут и там — эскадроны. И среди поля все так же стоит недвижимо на коне Суворов с обнаженной головой.

Смотр ошеломил не только гостей, но даже самого Потемкина, великого мастера празднеств и представлений.

А Екатерина написала в Париж своему корреспонденту Гримму: «Мы нашли здесь расположенных в лагере пятнадцать тысяч человек превосходнейшего войска, какое только можно встретить».

Гримм, которому писала Екатерина, ловкий дипломат-доброволец и журналист по призванию, издавал в Париже для монархов Европы рукописную газету. Она имела всего шестнадцать подписчиков, в числе которых находились: шведский король, русская царица, польский король и турецкий султан. Гримм наполнял свою газету не только известиями о литературной, художественной и театральной жизни Парижа (у него сотрудничал Дени Дидро), но также и сообщениями об общественной жизни, придворными сплетнями и политическими слухами. Екатерина давала Гримму разные поручения, щедро оплачивала его услуги. Она могла быть уверена, что подробности ее путешествия станут известны всем европейским дворам, если не из газеты Гримма, то из его частных писем…

От Кременчуга Суворов следовал до Херсона в свите царицы. Екатерина осыпала его знаками внимания. Австрийский император удостоил его милостивой беседы. Английский посланник очень подробно расспрашивал о турецких делах.

После смотра в Кременчуге путь следования Екатерины волшебно изменился. Больше не было блестящих фейерверков, хоров, музыки, нарядных народных толп. По пыльной дороге тащились слепые лирники, держась за поводырей — босоногих мальчишек. Встречные чумацкие обозы не очень охотно сворачивали при встрече с пышным поездом царицы. По бокам дороги чернели распаханные квадраты. Желтела, колосясь, пшеница. Обжитые села попадались регулярно через каждые двадцать — тридцать верст.

Херсон, основанный всего десять лет назад, показался давно построенным бойким торговым городом.

Австрийский император был окончательно побежден, когда на Севастопольском рейде увидел эскадру из пятнадцати линейных кораблей и двадцати фрегатов. По сигналу с флагманского корабля суда снялись с якоря, оделись парусами и в кильватерном строе, эскадрами по семи судов, пошли в море, салютуя высоким гостям выстрелами с обоих бортов. Нет, это не было ни волшебным огнем, ни галлюцинацией.

Екатерина высказала желание еще раз посмотреть войска Суворова на обратном своем пути в столицу. Суворовские войска были поставлены лагерем на поле славной Полтавской победы. Для гостей воздвигли шатер на вершине кургана Шведская Могила. Маневры на этот раз точно воспроизвели Полтавский бой, причем русской стороной сражения командовал генерал-майор Михаил Кутузов…

Второй смотр суворовских войск прошел так же блестяще, как и первый. Екатерина провозгласила Потемкина «светлейший князем Таврическим». «А я, — писал Суворов Наташе в Смольный, — за гулянье получил золотую табакерку».

Кинбурн и Очаков

Путешествие Екатерины, повторенный на Полтавском поле смотр суворовских полков и смотр флота в Севастополе с выходом кораблей в море турки в Константинополе сочли за прямой вызов.

Русскому послу Булгакову турки предъявили дерзкие требования, сводившие на нет все выгоды, приобретенные Россией по миру в Кучук-Кайнарджи. Россия отвергла требования Турции. Тогда 12 августа 1787 года турки схватили русского посла и заключили его в Семибашенный замок (обычная манера турок объявлять войну).

Австрия присоединилась к России.

Главнокомандующим русской армии Екатерина назначила Потемкина, предоставив ему защищать Крым и Новороссийский край. Этим назначением царица как бы признавала Потемкина владетельным князем.