Элисон Уэйр - Плененная королева Страница 37

Алиенора отдыхала в своей комнате, положив ноги на подушку и читая письма, когда постучала и вошла Петронилла, язык которой чуть заплетался, как это было почти все последние дни.

– Алиенора, я думаю, тебе нужно посмотреть маленького Вильгельма. У него час назад началась горячка, и няня немного волнуется.

Несмотря на усталость и тяжелый живот, Алиенора неуклюже поднялась, сердце ее наполнилось страхом. Дети часто умирали в младенчестве, и королева только вчера благодарила Господа за то, что Он благословил ее здоровыми мальчиками. Неужели она не заметила каких-то симптомов? В последний раз она видела Вильгельма после обеда. Тогда он выглядел вполне здоровым, съел все до последнего кусочка, как ей сказали. Может быть, няня зря волнуется? Алиенора взяла лучшую няньку, и если уж лучшая начала волноваться и даже вызвала хозяйку, хотя обычно сама справлялась с детскими недугами, то, значит, повод для беспокойства был.

Алиенора поспешила, насколько это позволяло ее состояние, вверх по винтовой лестнице башни в покои принцев, находившиеся на верхнем этаже, следом, пошатываясь, шла плачущая Петронилла. Алиенора вбежала в спальню мальчиков и обнаружила Вильгельма под теплыми одеялами. Он был в жару и обильно потел, у его кровати стояли две няньки, его и Генри, слуги детской. Все они расступились, пропуская Алиенору к кровати, и по выражению их лиц она увидела, что беспокойство оправдано. В дальнем углу стоял бастард Джеффри, и на его маленьком лице застыло выражение ужаса. Он успел полюбить своих единокровных братьев.

– Вильгельм, маленький, – прошептала Алиенора, опускаясь на колени и беря безжизненную ручку мальчика в свои.

Он никак не прореагировал. Горячка достигла пика, и мальчик был почти без сознания, он судорожно постанывал, не приходя в себя. Влажные от пота кудряшки разметались по подушке. Алиенора потрогала лоб сына. Он горел.

– Когда это случилось? – спросила она срывающимся от ужаса голосом.

– Час назад, леди, – ответила Алиса, нянька Вильгельма. В глазах ее стояли слезы отчаяния и страха. – Малыши быстро подхватывают болезнь, они как ветряные мельницы: то вверх, то вниз.

– Он такой горячий! – воскликнула Алиенора, проводя рукой по маленькому телу. Что она должна сделать, чтобы спасти своего ребенка? – Надо снять с него одеяла.

– Это опасно, – в ужасе нахмурилась Алиса. – Он простудится – и это убьет его.

– Тогда что нам делать? – Королева чуть ли не рыдала, прижимая свое дитя к груди и покачивая в руках. – Мой мальчик, мой маленький. Мамочка тебя просит, пожалуйста, поправляйся! – Она в отчаянии повернулась к слугам: – За докторами послали?

– Они все здесь, – дрожащим голосом сказала Петронилла. – И капеллан.

При упоминании капеллана Алиенору затрясло, и она еще сильнее прижала к себе горячее тельце Вильгельма. Его голова, влажная и взъерошенная, легла на ее плечо, глаза мальчика были закрыты. Каким образом болезнь могла так быстро сразить ее маленького, ее дорогого мальчика? Нет, это просто какой-то ночной кошмар: вот сейчас она проснется – и все будет хорошо.

Доктора собрались вокруг кровати. Они убрали одеяло и с мрачными лицами принялись разглядывать больного.

– У него разбалансированы телесные жидкости, миледи, – провозгласил один. – Мы можем попытаться пустить ему кровь, хотя, возможно, лучше дать ему хорошенько пропотеть и таким образом восстановить баланс.

– Я приготовлю лекарство из тмина, огурца и лакрицы, – сказал второй. – Они оказывают хорошее действие при горячке.

Вильгельма судорожно трясло. Алиенора снова потрогала его лоб – он горел. Она обшарила руками трясущееся маленькое тело, ощущая сухой жар. Мальчик горел и, казалось, больше не чувствовал близости матери. Королева внутренне молилась, отчаянно умоляя Бога, прося Его вернуть сына к жизни.

«Я обещаю что угодно, Господи, – клялась она, – что Ты скажешь, только пусть он будет здоров».

И в это мгновение тельце Вильгельма напряглось, его конечности окоченели. Голова дернулась назад, а ноги начали судорожно биться. Кожа словно лишилась крови и приобрела синюшный оттенок.

– Господи боже, сделайте что-нибудь! – в ужасе вскричала Алиенора, обращаясь к докторам.

– Это горячка, миледи, – беспомощно, со слезами в глазах сказали они ей. – Она достигла кризиса. Мы можем только ждать, когда он пройдет. Теперь лорд Вильгельм в руках Господа.

Ужасающее дерганье прекратилось почти так же неожиданно, как началось. Тело Вильгельма обмякло, и теперь он лежал спокойно, дышал неглубоко.

– Слава Богу! – зарыдала Алиенора, упав на колени у маленькой кровати и крепко прижав к себе мальчика, она принялась покачиваться с ним и, казалось, делала это целую вечность, боясь его отпустить.

За ее спиной, с безнадежным видом, стояли доктора. Они видели, как маленькая ручка безжизненно упала на кровать. И только осторожно положив наконец Вильгельма на подушку, Алиенора поняла, что сын ушел от нее навсегда.

Глава 16

Руан, 1160 год – четыре года спустя

Алиенора против воли улыбалась, глядя на маленькую светловолосую девочку, которая едва научилась ходить, но уже шла, держась за своего опекуна – главного юстициария Нормандии. Они поднимались к алтарному ограждению собора Нотр-Дам. Там ее ожидал жених, лорд Генрих, наследник трона Англии, Нормандии и Анжу, он нервничал в своей новой одежде с плащом, буйство его рыжих кудрей смиряла маленькая золотая ленточка. Его отец король Генрих тоже улыбался, довольный новым брачным союзом, и стоявшая рядом с ним императрица одобрительно кивала. Брак для ее внука вполне подходящий.

Невеста, которой еще не исполнилось и трех лет, по подсказке юстициария сделала неустойчивый реверанс в сторону короля и королевы, вложила свою ручку в руку лорда Генриха. Потом вперед вышел папский легат и начал брачную службу.

Младшие дети Алиеноры стояли рядом с ней. Матильда, родившаяся в то страшное время, когда они оплакивали Вильгельма, внешне была точной копией бабушки, в честь которой ее назвали, но характером гораздо мягче. Хорошенькое круглое личико обрамляли рыжие локоны. Она была доброй, послушной девочкой и в будущем обещала стать превосходной женой какого-нибудь везунчика-принца.

Жоффруа, которому исполнилось два года, черноволосый и упрямый, цеплялся за руку Алиеноры. Будучи третьим живым сыном короля и королевы, он постоянно чувствовал потребность утвердить себя перед братьями, уже сознавая, что он младший наследник. Мальчик обладал характером и умел отстаивать свою волю, заявлять о себе – так, по крайней мере, казалось Алиеноре. Никому не удастся одурачить моего сына, думала она.

За спиной у Алиеноры сидела нянька. Пухлая, заботливая Годерна крепко держала беспокойного среднего сына Алиеноры, трехлетнего Ричарда, здорового и непоседливого мальчика с ангельским личиком и типичными плантагенетовскими рыжими волосами и нравом. Если и можно было сказать, что кто-то из детей занял место ее драгоценного Вильгельма в сердце Алиеноры, то это Ричард. Когда его положили ей на руки, горланящего и всего в крови, только что появившегося из ее чрева и готового бросить вызов этому миру, королева посмотрела на него и сразу же влюбилась. Она понимала, что это неправильно, но Ричард был самым любимым из ее детей. Алиенора ничего не могла с этим поделать. Она любила сына с таким надрывом – чуть не до боли. И жила в постоянном страхе, что с ним может что-то случиться. Это необъяснимо, но ее страхи за Ричарда были гораздо сильнее, чем страхи за других детей. Она и не предполагала прежде, что мать может с такой силой любить свое дитя.

Согласно легенде, существовало старинное загадочное пророчество Мерлина[41], которым предсказывалось, что «орлица распавшегося союза» в третьем птенце обретет радость. После рождения Ричарда Алиенора часто спрашивала себя, не она ли та орлица, которую предсказал волшебник, орлица, чьи крылья распростерлись над двумя королевствами. И можно ли ее развод с Людовиком считать «распавшимся союзом»? Ричард третий ее сын, уже принесший ей радость, но, согласно пророчеству, она со временем возрадуется благодаря ему гораздо сильнее. Генрих согласился с тем, что Ричард должен унаследовать от Алиеноры Аквитанию. А ей и в голову не приходило ничего более подходящего, ничто другое не принесло бы большей радости.

В этот счастливый день Алиенора не позволяла себе думать о двух потерянных сыновьях. Маленький Вильгельм так и остался болью в ее сердце; когда она вспоминала о нем, слезы неизменно наполняли глаза. Королева снова и снова переживала кошмар его смерти, словно это случилось только вчера, – боль утраты никогда не стихала. И младенец Филип, который умер, когда у него еще не успела зарасти пуповина. Это был мучительный призрак, мимолетная радость жизни, тоже жестоко у нее отобранная.

Алиенора решительно отринула тяжелые воспоминания и стала смотреть на старшего сына, который приносил брачную клятву. Он обещал стать настоящим рыцарем. Но этому упрямцу и шалуну нужна твердая рука. Мать видела, что ему хочется поскорее вернуться ко двору, где он играл с королевской стражей. Они были его товарищами, сходились с ним на деревянных мечах, защищались деревянными щитами. Или шумно соревновались с миниатюрными луками и стрелами. Это бракосочетание никак не изменит его жизнь, потому что принцесса Маргарита будет воспитываться не при дворе, хотя Алиенора и возражала против этого, и еще долго обучаться тому, что подобает знать девушке, а также обязанностям будущей королевы.