Вячеслав Софронов - Кучум Страница 38

На другой день, выйдя на берег, он увидел, как рыбак Назис с одним из своих внуков и бормочущим что-то себе под нос Тузганом тащат по берегу тяжелое бревно. Затем, положив его на подложки, они принялись по очереди топором обтесывать его. Он подошел к ним и, пожелав здоровья, поинтересовался:

— Верно, лодку начали делать, не стали дожидаться, пока ваши боги пошлют ее вам?

— Господин прав, — согласился Назис, — наши боги не такие как твой. Ты вот попросил у своего Аллаха хорошего урожая и он дал его тебе. А наш посоветовал, чтоб мы сами сделали лодку.

— Что-то я не видел, чтоб кто-то из твоих женщин вчера собирал зерна у меня на поле? — спросил он у старого рыбака.

— Разве господин не знает, что моя старуха умерла, а внукам рано жениться? Мы живем без женщин… Что делать…

— А невестки твои? Разве не с тобой они живут?

— Они были взяты из других селений и, когда сыновья не вернулись из похода, родители забрали их обратно. А что я мог сделать?! Я уже стар, силы не те… — верно, воспоминания были болезненны для Назиса и на лбу у него вздулись вены, покраснела дряблая старческая шея.

— Почему же они не взяли своих детей? Ведь то их дети?!

— Все так, да кому сейчас лишний рот нужен. Вот внуки и остались жить со мной. Так лучше. Но невестки иногда приходят, помогают нам. У них сейчас другие мужья, — горестно всхлипнул он, принимая топор из рук вспотевшего Тузгана.

— А где твоя старая лодка?

— Сгнила… Где ж ей еще быть, — просто ответил Назис, потом взглянул на Сабанака и добавил, — а еще раньше мою лучшую лодку отобрали воины хана Кучума. Так и живем…

— Да, — невольно вздохнул Сабанак, сочувственно оглядывая старого Назиса.

В первый год собрать ясак в сто соболей ему не удалось. Охотники или скрывали от него сколько добыли, или действительно был плохой год, как они говорили, но в самый разгар лета прибыли даруги-сборщики от Кучума. Они разговаривали свысока с Сабанаком, заявив, что хан недостающие шкурки велел записать ему как долг. И на следующий год он должен кроме обязательных ста сдать и те, что задолжал. Сабанак вспылил, ответил им, чтоб они сами попробовали добыть хотя бы одного соболя, но сборщики, развернув коней, даже не стали слушать и, обдав его грязью из-под копыт, ускакали прочь. Все это слышали присутствующие здесь же жители его селения.

Следующий год был более удачный и соболей увезли в ханскую ставку столько, сколько требовалось. Но другие года опять были тяжелыми для охоты, и мужчины, пряча глаза, лишь разводили руками:

— Ушел соболь, господин, — сообщал каждый вернувшийся из леса охотник.

Тогда Сабанак надел лучшие свои одежды и сам отправился в Кашлык. Кучум был в отъезде, а принял его а своем шатре Карача-бек.

— Знаю, знаю о твоих бедах, — кивал он головой, — но надо на что-то содержать воинов, покупать оружие, отсылать подарки соседям. А если все беки и мурзы не соберут положенной дани? Что тогда?

Сабанак сидел молча, испытывая огромное унижение, и даже не смотрел на ханского визиря.

— Хорошо, я могу помочь твоему горю, — мягко заговорил тот, — приготовь для гарема ханских сыновей пять красивых девушек из своего селения. И еще. Сообщи, где твои люди прячут шамана. Мы давно ищем его.

— Я не совсем понял, о чем говорит уважаемый, — поднял наконец голову Сабанак, — о каких девушках? Какого шамана я должен найти?

— Какой непонятливый, право, — Карача-бек мягко улыбнулся, — подберешь красивых молодых девушек для гарема ханских сыновей. Чего не понять?

— Но как я скажу об этом отцам? Меня проклянут их матери…

— Это уже твое дело. Думай сам, как ты им сообщишь. Но только на таком условии можно списать с тебя долг.

— А где я должен искать шамана, которого в глаза не видел? Я правоверный мусульманин и к шаманам не обращаюсь.

— Зато люди твои не совершают намаз, не почитают Аллаха, а бегают в лес к своему шаману, где у них устроено святилище с деревянными истуканами.

— Если уважаемый так хорошо обо всем извещен, то почему он не может схватить шамана? Почему обязательно я должен выполнять грязную работу? — Сабанак гневно глянул на визиря. — Что-то я не помню, чтобы ты был во время боев с нами. Мы гибли, устилали дорогу к ханскому холму своими телами, чтоб потом здесь засели такие как ты и указывали, какую гнусность я должен выполнить. Ноги моей здесь больше не будет!

— Подожди давать необдуманную клятву, ибо сказано, что мужчина должен думать прежде, чем произнести слово, — остановил его визирь.

— Я много думал, находясь в московском плену. Очень много! Но даже предположить не мог, что стану собирать шкурки соболей для хана и поставлять девушек в гарем…

— Но сам хан выбрал тебе удел и определил размер подати. Мое дело только вести учет. Поговори с ханом, чтоб он снизил тебе размер дани. Чем я могу помочь?

— Кроме меня самого никто не поможет мне, — сверкнул глазами Сабанак и выскочил из шатра. Он не стал дожидаться возвращения в городок Кучума, а уехал из Кашлыка в тот же день. Вернувшись к себе, никому не сказал о разговоре с визирем, но, верно, жители по его хмурому лицу и так все поняли.

Какое-то время их никто не тревожил и не напоминал о долгах. Но однажды ближе к полудню показались ханские воины во, главе с Шербети-шейхом. Воинов было больше десятка, но для жителей селения, которых согнали на берег реки, этого было вполне достаточно. Никто не собирался оказывать сопротивление. Сабанак стоял в стороне, наблюдая за происходящим.

Шербети-шейх вышел вперед и громко заговорил, по очереди вглядываясь в каждого:

— Не первый раз я здесь, чтоб обратить вас на путь истинной веры, учу, как совершать намаз, молиться, соблюдать законы, предписанные шариатом. Но не вижу, чтоб слова мои нашли путь к сердцам вашим. Прошлым летом вы прогнали муллу, почтенного человека! — шейх выбросил вперед правую руку, указывая по очереди на каждого селянина. — Мало этого! Вы до сих пор поклоняетесь идолам, и сегодня мы решили положить конец этому. Кто укажет дорогу к вашему шаману? — толпа молчала. — Хорошо, — продолжил шейх почти добродушно, — тогда нам ничего другого не остается, как применить силу. Приступайте, — кивнул он воинам.

Те бросились вперед и схватили нескольких жителей, среди которых оказался внук Назиса, совсем еще молодой юноша, он покорно шел рядом с воинами, подталкиваемый копьями. Зато не выдержал старый Назис и кинулся на охранников, принялся охаживать тех суховатой палкой по спинам, приговаривая:

— Мало вам, сарты проклятые, что двое моих сыновей сгинули, так вы еще и до внука добрались! Убейте меня сперва…

Один из воинов ударил старика тыльным концом копья в бок и тот упал, к нему подбежал Тузган, оттащил в сторону. Остальные жители стояли в нерешительности, ожидая, что же будет дальше. Молчал и Сабанак, нахмурив брови и посматривая на шейха, на воинов, на жителей селения.

Пятерых схваченных воины привязали к росшим на берегу деревьям и по знаку Шербети-шейха начали собирать хворост, складывать его к ногам пленников. Жители молчали. Но когда один из воинов высек искру и раздул огонь возле ног пленников, Сабанак не выдержал и подошел к шейху.

— Чего вы хотите добиться? — поклонившись, заговорил он. — Они не покажут вам, где прячут шамана, если даже вы спалите всех их заживо.

— Пусть будет так, — пожал тот плечами, — мне уже приходилось встречаться с подобным. Мурза Сабанак, верно, знает, что согласно нашей вере нет иного Бога, кроме Аллаха.

— Конечно, — ответил тот покорно, — но сказано, что Бог ведет на путь истинный того, кого он изберет. Может, этим людям пока рано приобщаться к истинной вере?

— Мы не можем больше ждать. Помни, сказано: "Бог наложил на сердца и уши неверных печать, глаза их прикрыты покрывалом, страшная участь ожидает их". От них зараза распространяется на другие селения, они бунтуют. А заразу надо выжигать сразу и навсегда. И только так!

— Высокочтимый Шербети-шейх разрешит мне переговорить с людьми? Может быть, я смогу уговорить их…

Шербети-шейх глянул на него, словно оценивая, сколько времени им предстоит еще оставаться здесь, помолчал и подал знак воинам, чтоб пригасили костер.

— Я не стану долго ждать, — кинул он вслед Сабанаку, — мне хорошо известно, как надо обращаться с этими упрямцами. И не советую тратить время на пустые уговоры… — но Сабанак уже бежал к толпе жителей, разыскивая глазами Сахата.

Тот стоял в центре и прятал за спиной лук. Рядом стояли другие мужчины и у всех в руках были или короткие копья, или луки. Как и думал Сабанак — они постараются отбить своих сородичей, чего бы это не стоило.

— Подожди, Сахат, не делай того, что задумал, — торопливо проговорил Сабанак.

— Господин предлагает, чтоб мы смотрели, как будут мучить и убивать наших людей? А если бы там был твой брат? Или сын? Ты бы смотрел и не вступился?