Зинаида Чиркова - Кабинет-министр Артемий Волынский Страница 38

Когда Волынский заявил, что хочет поехать кратчайшим путём — через Гилянь, самую укреплённую и густонаселённую местность Персии, ему ответили, что это невозможно: в Гиляни эпидемия, и шах запретил всякие сношения с этой областью. Сколько ни настаивал Артемий, ему не удалось добиться разрешения проехать через Гилянь.

К тому же посольство надо было кормить — три тысячи рублей Волынский занял у одного из русских купцов. Только это и помогло ему наконец отправиться в путь.

Глава вторая

Рослая, статная, несколько располневшая, но свежая, с упругой высокой грудью, с пышной гривой густых чёрных волос, с серьёзным, хоть и немного попорченным рябинками лицом, Анна производила сильное впечатление на многих владетельных и сиятельных особ. Но ещё большее впечатление производило на них наследство Анны — курляндский герцогский престол. Правда, даже по поводу обеспечения вдовы-герцогини на курляндском сейме возник великий спор. С пеной у рта некоторые высшие сановники, заседавшие в сейме, доказывали, что брак Анны недействителен, потому что умерший герцог даже не достиг совершеннолетия. Его имения и владения были весьма обширны и богаты, занимали третью часть всей Курляндии, но из-за долгов были то в закладе, то в аренде у состоятельных курляндцев — у рижского епископа, у бранденбургского курфюрста, у других знатных и богатых бюргеров. Чтобы Анна могла пользоваться вдовьей властью, надо имения эти выкупить, а где взять деньги? Герцогская казна настолько пуста, что даже крысам нечем там разговеться.

Мог бы русский царь помочь выкупить имения, дать возможность Анне прилично содержать двор, а потом и благополучно выйти замуж, да Пётр был скупенек, заставлял Бестужева крутиться, выбивать деньги у сейма, экономить.

Нашёлся и герцог, который позарился на Анну и её Курляндию. То был мекленбургский мелкий герцог, которого долги и безденежье тоже доставали донельзя. Мечтал герцог, что с присоединением земель Анны, с добавлением к его короне ещё и курляндской короны станет он более значительным в Европе, владетельным монархом, а поддержка русского царя, особенно после его блистательных побед над Карлом, обернётся великим благодеянием для Мекленбурга.

И герцог начал действовать.

В январе 1716 года к русскому царю явился посол герцога Мекленбургского советник Габихсталь. Он предъявил грамоту, в которой герцог в самых изысканных выражениях, со многими льстивыми словами просил царя отдать за него одну из царских племянниц и даже называл имя своей будущей супруги — Анна Курляндская.

Перед самой отправкой посла в Петербург Карл Леопольд, мекленбургский герцог, хвалился перед своим советником бароном Эйхгольцем:

   — После этой женитьбы я в состоянии буду всем предписывать законы!

   — Но главная цель брака — это рождение детей, воспитание наследников, — возразил Эйхгольц, — а царские племянницы уже стары для этого...

«Стары» — странное понятие для нашего времени. Анне едва исполнилось двадцать, Катерине было двадцать четыре, но считалось, что в их возрасте уже невозможно принести детей...

   — Славное герцогство Курляндское заменит мне всех детей, — гордо ответил Карл Леопольд.

Эйхгольц только пожал плечами. Конечно, хорошо бы присоединить к крохотному клочку земли, каким было герцогство Мекленбургское, земли, в несколько раз превышающие его размеры, но Эйхгольц понимал, что размеры размерами, а династия требует своего.

Герцог так ждал ответа от царя, так горел нетерпением поскорее заключить брак с царской племянницей, что хотел было сам поехать в Петербург. Отправив своего посла в северную столицу великой державы, он не выдержал и поскакал в Штральзунд, где, как он прослышал, находился в это время государев любимец и царское око, генерал-прокурор Ягужинский. Герцог хотел выведать всё о намерениях царя, а вместо этого, не учтя характера хитрого и пронырливого Ягужинского, выдал обручальное кольцо и бланкет[23], свидетельствующий о том, что герцог согласен жениться на той из царевен, которую назначит сам царь.

Посол Габихсталь ничего не подозревал о действиях герцога. Он настаивал, чтобы в жёны герцогу была определена герцогиня Курляндская, поскольку просит о том герцог.

Между тем Ягужинский переслал бланкет и обручальное кольцо самому Петру. Конечно, Пётр мог бы согласиться с доводами Габихсталя, но неосмотрительность и нетерпеливость Карла Леопольда дали ему хороший шанс пристроить стареющую Катерину. Да и сосредоточить в руках герцога Мекленбургского, известного в Европе своим склочным характером и завоевательными замашками, сразу два герцогства, усилить одно из крохотных немецких княжеств не было в видах русского царя.

Призвав к себе посла, Пётр объявил ему, что намерен назначить в жёны герцогу Мекленбургскому любую из своих трёх племянниц. Габихсталь изумлённо смотрел на царя.

   — Но герцог настаивает на герцогине Курляндской, — возразил он.

Пётр показал ему бланкет и обручальное кольцо герцога.

   — Если и ещё станешь настаивать на Анне, — назидательно сказал Пётр, — то пойдёшь противу своего господина, герцога, и тогда место в нашей холодной Сибири будет твоим.

Габихсталю оставалось только молчать. С горечью подумал он, что своим нетерпением герцог похоронил самую свою заветную мечту.

В тот же вечер на большом приёме Пётр объявил Катерину Ивановну невестою герцога Мекленбургского.

Вот так мимо Анны пронеслось ещё одно сватовство. Как будто рок висел над ней: многие добивались её руки, но она старела и толстела, а дядюшка всё не выдавал её замуж...

Полный гнева и возмущения против своего повелителя, Габихсталь сообщил о случившемся герцогу Мекленбургскому. Он написал также, что царь сам скоро приедет в Данциг и привезёт с собою наречённую невесту. Герцог бегал по комнате, не ожидая такого поворота дела, и всё спрашивал Эйхгольца, как это могло произойти и что ему теперь делать.

   — Вы спрашиваете совета, а поступаете всегда по-своему. Зачем же я буду тратить попусту слова и увещевания, — хладнокровно говорил Эйхгольц. — Конечно, очень жаль, что вам не досталась герцогиня Курляндская и её княжество, но придётся смириться: русский царь не потерпит насмешки, если вы откажетесь жениться на Катерине Ивановне. Она, правда, слишком стара для того, чтобы воспроизвести потомство, но поддержка русского царя много значит.

   — Что делать, — со вздохом ответил Карл Леопольд, — значит, такая моя судьба! Сама судьба назначила мне эту Катерину. Что ж, надобно быть довольным, по крайней мере она любимица царицы Прасковьи и та не оставит её своими милостями. И сам царь любит эту царевну...

Герцог смирился, но всё ещё косился на Курляндию. Много вздыхала по этому поводу и Анна — вот и ещё один брак её расстроился, но была рада за Катюшку-свет.

Катюшке уже исполнилось двадцать четыре года. Она преждевременно располнела, каталась, как колобок, но лицо её было белым и чистым. Чёрная коса вилась кольцами, и косоглазие было мало заметно в её бесконечной болтовне ни о чём, пронзительном хохоте по любому поводу и той удивительной беззаботности, с которой она говорила всё, что взбредёт в голову. Иногда эти высказывания были странны и смешны, но окружающие принимали её слова за какие-то особенно умные вещи, и Катюшка наслаждалась свободой и даже умением парировать все сварливые и придирчивые слова матери. Они говорили на равных, царица, как и раньше, прощала Катюшке все её выходки, чего никогда не простила бы Анне.

Очень рано Катерина стала выделять своих придворных, ластилась к пажам, денщикам, секретарям. Её любимцами были все красавцы, и Прасковья косилась на Катюшку, изводила её попрёками, но той было наплевать, и мать она осаживала намёками на давнишнюю связь с Юшковым. И Прасковья отступала перед любимой дочерью...

Послу Габихсталю ничего не оставалось, как от имени герцога Мекленбургского подписать брачный контракт. На его основании герцог обязывался вступить в брак немедленно, свадьбу справить с подобающим торжеством и в том месте, что будет ему указано. Жена его, царевна Катерина, останется православной, весь её придворный штат также будет русским, а в своей резиденции она должна иметь православную церковь. Герцог обязан был выделять на содержание жены и её двора надлежащую сумму, а штату установить приличное жалованье. Стол в особые дни должен быть постным, а содержание стола в другие дни определялось специальными статьями. В случае своей смерти герцог обязывался закрепить за супругой замок Гистров и назначить содержание в год до 25 тысяч ефимков — серебряных червонцев.

Словом, Пётр предусмотрел всё в брачном контракте, но милостями он не обошёл и герцога. В приданое племяннице Пётр определил 200 тысяч рублей, обязался снабжать её гардеробом, экипажами. Но денежное довольствие царь давал только в том случае, если не удастся отнять у шведов город Висмар с Барнеминдом. Их Карл шведский отобрал у Мекленбурга по Вестфальскому мирному договору.