Волчий корень - Юлия Игоревна Андреева Страница 38

шею. Все из золота с бирюзовыми вставками. Дура, конечно, но он слово дал все, что ни заказано, добыть. У него тут неподалеку, в Сельце, какой-то знакомец проживает, который на ярмарке все эти вещички купил, и теперь Васка должен был у него их забрать, да все никак не удавалось из Москвы выехать. Так что, когда велели всем в Суздаль собираться, он радости скрыть не мог, говорил, нешто Юрий Сигизмундович не отпустил бы гостинец свадебный забрать. А тут вроде как и просить ни у кого не нужно. Само все сложилось. Вот я его и отпустил, вот и упустил… — Он порывисто спрятал лицо в ладонях, и какое-то время друзья слышали только его прерывистые рыдания. — Нет больше у моей Василисы жениха, нет у меня друга верного.

— Где вы расстались, куда он поехал, где должны были встретиться? — Волков тяжело вздохнул: неправильно было мучить человека вопросами, когда у того горе, но от этих ответов сейчас зависело, удастся ли перехитрить судьбу или нет.

— В трактире мы с ним расстались, велел ждать его, а сам в сторону монастыря Покровского рукой махнул, мол, где-то там приятель его проживает. Ну не в монастыре, я так разумею, в Сельце, что неподалеку будет. Сельцо — так деревня тут называется. Меня с собой не взял, но я не удивился, подумал, не хочет он, чтобы я знал, сколько за все это баловство заплачено. Коли дорого вышло — чтобы после сестру не пилил, а коли Васке удалось задешево взять — чтобы потом не злился, что везу Василисе скупого мужа.

Я ждал. Сидел, думу думал о том, как обвенчаем наконец их, как заживем одной семьей. Так размечтался в тепле, заснул даже. Проснулся, глядь, солнце садится, слишком долго Васки нет. Теперь понимаю, зря я его отпустил. Ну, поехал навстречу, клял себя на чем свет стоит, но только где искать? Он ведь не сказал, куда едет, Сельцо, чай, не три двора.

— Даже не тридцать три, — улыбнулся в бороду, внимательно слушавший свидетеля Федор.

— Я и ехал к монастырю по той же дороге, как Васка уезжал. Думал, выйду на деревню, в первый дом постучусь. А там уже… Потом гляжу, конь стоит без всадника, подъехал ближе и увидал. Васку, значит. Только он уже умирал. Кровь изо рта пузырями выходила. Ясное дело — не жилец. Только и успел сказать одно слово. — Он замолчал, кривя губы, чтобы снова не расплакаться. — Оборотень.

В горнице стояла гробовая тишина, было слышно, как поленья трещат в печке да где-то за стенками женщины накрывают на стол.

— Оборотень, — кивнул Волков. Словно это было самое обыкновенное дело, очередной оборотень человека задрал.

— Сказал «оборотень» и умер. Я, когда глянул на Васку, обомлел: вся грудь растерзана когтями, одежонка в клочья.

— Конь тоже был ранен? — перебил говорящего Волков.

— Конь? Нет, конь в порядке. Но…

— Что же ты друга в снегу оставил лежать? Почему с собой не забрал? Мог бы на второго коня взвалить, к нам привезти. Мы же от тебя своих намерений в монастырь ехать не скрывали.

— Так это, — он опустил голову, — ты же сам учил, до того как посмотрит главный дознаватель, ничего не трогать, следов не топтать. Не знаю, что со мной случилось, но вместо того, чтобы в монастырь скакать, где вы могли заночевать, я к Потакину вернулся. Коня Васкиного туда отвел и конюху с рук на руки передал, но только вас там никого уже не было. Мужики, которые на мой стук поднялись, сказывали, что вы из монастыря не возвращались. Да и зачем возвращаться, когда там удобная гостиница имеется. Ну я не отдыхая и помчался в монастырь, а когда мимо того места, где Васку оставил, проезжал, нарочно остановился посмотреть, глядь, а того и след простыл. Не иначе оборотень вернулся и в нору его свою утащил. Дальше вы знаете. — Он вздохнул и сел.

— Понятно, после того как ты обнаружил умирающего Васку и скрылся с места преступления, на труп наткнулись люди Федора и арестовали меня за убийство, — закончил за него Волков. — Что же, понимаю твое горе, Митка, и скорблю вместе с тобой, но только ответственности за случившееся это с тебя не снимает. Если бы вы с Ваской сделали все, как было велено, и он был бы жив, и теперь вы оба уже держали бы путь в столицу.

Митка скорбно кивнул.

— Ладно, с этим понятно, теперь к расследованию, мне нужно поговорить с Настасьей Мазурой, и чем быстрее, тем лучше. Булыга?

— Провожу вас, отчего же не проводить, заодно и своих проведаю, — выпятил грудь Рогов. — Только я ведь говорил, дурная она стала, совсем из ума выжила.

— Где проживает?

— В имении проживает, где еще. В Санино.

— Полдня пути, верхом, разумеется, — кивнул Федор. — Я могу дорогу показать.

— А лошади?

— Лошадей можно у Петра Ильина занять, я попрошу. — Замятня кивнул. — Он же не знает, что я вроде как… — Он понурился. — Или отбери, с твоими полномочиями никто сопротивляться не станет, еще и в ноги поклонятся.

— Если у него есть лошади, мы можем поменяться. Тех, что отправили в деревню, на его лошадей, или я куплю. Казна при мне.

— Я договорюсь. — Федор кивнул и, оправив пояс, вышел из горницы.

— Как и планировали вначале, Митка поедет в Москву, разузнает о Максиме Греке и Николае Немчине. Хряк ему в помощь вместо покойного Васки. Булыга и остальные со мной в Санино. Затем в Москву, посмотрим на горницу Соломонии. Вопросы есть?

После того как Федор уладил вопрос с лошадьми, они попарились в баньке, поели и завалились спать, чтобы на рассвете отправиться в путь.

Глава 12

ВОЛЧЬЯ ОТМЕТИНА

— Бабушка моя Настасья Никитична на старости в детство впала, — рассказывал Булыга, когда они подъезжали к имению. — Оттого детишки вокруг нее день-деньской вьются, ждут, когда старая чудить начнет. Да и остальные домочадцы, хоть кол им на голове теши, не пропустят потех. Отец гонял сначала, мол, нечего над старухой потешаться, а потом ничего, и сам приохотился бабкины побасенки слушать. Да там есть из-за чего уши развесить, бабка моя знатная сказительница. А я так рассуждаю, наши-то не в обиду ей над сказками смеются. А коли всем в радость и ей не в тягость, так пусть себе лясы точит. Опять же, без присмотру не остается, во всякое время при ней кто-нибудь да находится.

Гостей заметили издали, и, когда подъезжали, Волков с удовольствием оглаживал усы, наблюдая за тем,