Михаил Волконский - Сирена Страница 39

– Да нет... как же это случилось? Ведь и мертвое тело твое нашли, твой хозяин узнал тебя и засвидетельствовал, и платье твое оказалось на берегу, – словом, все подтверждало, что ты утонул!

– Ан, видишь, я жив и скрываюсь под темной кожей арапа. А ты мне скажи лучше, чего ты сегодня полез сюда?

– Нужно было!

– Нужно было! – передразнил Кирш. – Ну, я понимаю, вчера, чтобы освободить этого дурака Станислава, ты тут лазал по подземелью, а сегодня-то?

– Как? Ты знаешь, что я был тут вчера?

– Да как же, дурья голова, не знаю, когда я сам показал тебе дорогу?

– То есть... погоди! Это ты, брат, врешь! Как же ты мне показывал дорогу, когда я сам нашел ее? По случайности, хозяин твоей квартиры оказался бывшим хозяином этого дома, он мне рассказал про подземный ход; я очень ловко сочинил ему целую историю, уговорил его заказать мне ключ по слепку, который я сделал из воска с замочной скважины на двери в стене, затем отпер эту дверь и проник в подземный ход.

– И нашел дверь из хода в столовую отворенной, – продолжал Кирш, – даже готовый фонарь на столе в столовой, потому что я был уверен, что фонарь ты позабудешь. А потом, ты нашел и замок на двери в подвал отпертым, и тебе оставалось только болт отодвинуть. Да как же тебе не пришло на ум, что сцепление таких обстоятельств не может быть случайностью? Да и ключа по твоему восковому слепку ни один слесарь не сделал бы, потому что по одной форме скважины замка не сработаешь хитрых завитков на бородке; и ключ я тебе прислал через хозяина.

– Так он знал, что ты был жив?

– Знал. И в утопленнике, которого ему показали в полиции, он признал меня нарочно!

– Да зачем же это? А мы-то с Варгиным убивались!

– Ну, что же делать! После того как ты освободил меня от рук иезуитов, они решили отделаться от меня, ну, вот я и устроил себе мнимую смерть, а сам поступил к ним же в виде арапа. Они уверены, что покончили со мной, а я уверен, что рано или поздно буду иметь верх над ними.

– Ну, все-таки я чрезвычайно рад, что ты жив и здоров! – воскликнул Елчанинов, снова радуясь неожиданному свиданию с приятелем.

– Погоди! – сказал Кирш. – У нас с тобой долго разговаривать времени мало, не будем тратить его понапрасну!

– Да нет, как же все-таки? И фонарь ты мне поставил? А ты знаешь, что случилось с Варгиным?

– Знаю. Леди Гариссон спасла его.

– Неужели ты прислал ее к нему?

– Почти что, хотя она этого и не подозревает. Но что тебя сегодня-то сюда принесло?

– Да видишь ли... Веру не пустили сюда...

– Эге! Ты уже называешь ее Верой?

– Это все для краткости! Ты не думай... Права я никакого не имею, да и не буду иметь.

– Ну, хорошо! Так что же, что ее сюда не пустили?

– Ну, она испугалась, не случилось ли... то есть не сделали ли они с маркизом что-нибудь, и просила узнать.

– А ты, не спросясь броду, да прямо в воду?

– Да как же? Я думал, что если мне вчера удалось...

– Так именно поэтому нужно было быть сегодня осторожным. Вчера отцы иезуиты не предполагали, что их тайный ход известен кому-нибудь, а сегодня, после того как неизвестным для них образом из подвала исчез поляк, они, разумеется, приняли меры. Вокруг дома у них были поставлены соглядатаи, чтобы следить, не явится ли и сегодня кто-нибудь. Ну, и увидели, как ты вошел, а потом и захватили тебя в подземелье. И вышла, братец, каша, которой, пожалуй, не расхлебаешь! Надо было бы сегодня же отобрать у тебя ключ.

– Ну, как же ты отобрал бы?

– О, на это нашлись бы способы! А вот теперь пришлось мне открыться тебе.

– Ну, разве ты жалеешь об этом?

– Да уж жалею, не жалею, а дело сделано.

– Так ведь я же не выдам тебя!

– Знаю, что ты человек верный и положиться на тебя можно. Я поэтому и открылся тебе на свой страх и риск, хотя не совсем имел право делать это.

– Право? Разве тебе мог кто-нибудь запретить это?

– Я не один, вот что! Завтра же, если выйдешь отсюда, ступай к Зонненфельдту и расскажи ему все подробно; поди к нему от моего имени и заяви, что я буду твоим руководителем и что я ручаюсь за тебя!

– К Зонненфельдту? – переспросил Елчанинов. – Так, значит, этот старик имеет больше значения, чем кажется?

– Не суди, брат, по тому, что тебе кажется! Когда узнаешь его, то увидишь, что это за человек! Так вот, если выйдешь отсюда, завтра же ступай к нему.

– Как же ты говоришь: «Если я выйду отсюда?» Значит, я могу и остаться здесь? Мне бы вовсе не хотелось ночевать в этом проклятом погребе!

– Назвался груздем – полезай в кузов!

– Разве ты не выпустишь меня отсюда? Мне во что бы то ни стало нужно выйти отсюда сегодня же! Ты пойми, я не для себя это говорю, а для нее! Она меня ждет.

– Вера?

– Да.

Кирш замолчал и задумался, а затем произнес:

– Ты так легко рассуждаешь: «Разве я тебя не выпущу» – а знаешь ли ты, что мне поручено? – Он остановился, поглядел на Елчанинова и, понизив голос, словно сам не хотел слышать то, что приходилось ему сказать, тихо произнес: – Отделаться от тебя!

– И ты согласился на это? – спросил Елчанинов.

– Моего согласия не спрашивали, мне просто приказали!

– Странное стечение обстоятельств! Ну, так как же ты думаешь поступить? Самое лучшее, плюнь на них и уйдем отсюда вместе! – произнес Елчанинов.

Кирш, поглядев на него, улыбнулся.

– Если бы я был тут только ради тебя, тогда дело другое; неужели же ты думаешь, что я лишь ради тебя рожу темным вымазал и всю эту канитель проделываю? Тут, братец, у меня задачи поважнее, и уйти мне нельзя!

– Но послушай! Неужели же они решатся отделаться от меня? Ведь я все-таки не кто-нибудь, и не может офицер русской гвардии так пропасть бесследно в Петербурге. Они побоятся розыска и расследования. Ты бы напомнил им об этом!

– Ничего они не побоятся! Найдут твое платье, как мое, на берегу реки, и будет удостоверено, что ты потонул так же, как я; вот и все! Это, видно, понравилось им. Мне так с тобой и велено распорядиться!

– Погоди, погоди: значит, тебе, как будто выходит, нужно выбирать между мной и самим собой? Если ты не исполнишь приказания, так они за тебя самого возьмутся?

– В том-то и дело! А мне, я говорю тебе, оставить их нельзя, я нужен здесь теперь!

– Тогда воля твоя, делай, как находишь лучше, исполняй их приказание! – вдруг решительно произнес Елчанинов.

– То есть как «исполняй»?

– Ну да! Проделывай надо мной, что тебе велено.

– Ты шутишь, должно быть?

– Нет, не шучу! Если им понравилось то, как они удалили тебя, так и со мной можно проделать ту же штуку для их удовольствия; пусть завтра утром найдут мою амуницию где-нибудь на острове у Невы, а сам я исчезну. Ты свое дело сделаешь, ну а я, разумеется, сумею как-нибудь спрятаться.

– Вздор ты говоришь, мой милый!

– Отчего же вздор? Если ты мог проделать это, так отчего же я не могу?

Кирш серьезно ответил на это:

– Я – совсем другое дело! Я был человек свободный, ничем не связанный, а у тебя служба, вся карьера еще впереди, да мало того, еще и всякие мечты любовные...

– Про мечты ты оставь! Право, их нет у меня! Какие же могут быть мечты, когда она не только любит другого, но даже его невеста? Вот из-за этого-то я и готов бросить все – и службу, и карьеру, умереть прежним Елчаниновым и стать другим человеком, как ты!

– У тебя есть родственники, мать?

– Правда! Она не переживет известия о моей смерти... Ну, ей можно открыть тайну.

– Открытая тайна уже перестает быть тайной; да и отчаиваться тебе еще нечего. Нет, брат, это все пустяки! Так действовать неладно!

– Да ведь другого выхода нет, а я тебе говорю, что мне во что бы то ни стало нужно вырваться сегодня же из этого погреба.

– Тебе нужно вырваться, но не потому, о чем ты думаешь, а потому, что к завтрашнему утру решено разделаться с тобой, и если ты тут останешься, то придут другие, которые не станут разговаривать, как я.

– Так что же тогда нам остается? Выпустить меня тебе нельзя и исполнить их приказание – тоже. Однако ведь выпустил же ты Станислава?

– Станислав не был поручен мне, и я за него не отвечал. Ты сегодня у двери столовой долго стоял?

– Долго.

– Разговоры Грубера слышал?

– Слышал.

– Ну, так, значит, ты знаешь, что ключ от замка у подвала взял с собой управляющий леди для верности. Таким образом Станислав был под его охраной, и руки у меня были развязаны; я мог спать спокойно, не сторожить подвала, пустить туда тебя и отпереть для тебя замок на двери.

– Да как же ты это сделал, если ключ был у управляющего?

– Экий ты несообразительный! Конечно, у меня другой ключ, о существовании которого отцы иезуиты не подозревают. Со Станиславом вчера я мог чист остаться. А сегодня вся беда в том, что ты именно мне поручен и их ключ передан в мое ведение. Сегодня я за тебя отвечаю; а между тем во что бы то ни стало ты должен выйти!

– Так как же это сделать? – с нетерпением и беспокойством спросил Елчанинов.