Александр Гарда - Колизей. «Идущие на смерть» Страница 4

Север пожалел, что начал разговор: отец всегда считал блажью его стремление покинуть Рим, полагая, что близость к императорской семье даст сыну какие-то невероятные преимущества. А он уже сыт по горло бесконечными кознями, которые строит Домициан против старшего брата! Ну не силен он в придворных интригах! Единственное, чему прямой по характеру префект научился во дворце, так это осторожности в словах, которой так не хватает его отцу, приверженцу давно вышедших из моды республиканских взглядов.

Легкий ветерок запутался в листве апельсиновых и гранатовых деревьев, окружавших ротонду. Север тряхнул коротко остриженными волосами и печально посмотрел на отца.

– Я знаю, что ты хочешь сказать, но это только ревность младшего к старшему, которому благоволит Фортуна. По большому счету, Тит в юности был таким же. Вспомни его разгульный образ жизни и торговлю правосудием…

– Ну, если уж ты начал перечислять все «подвиги» любимого императора, то не забудь несчастного консуляра Цецину, которого Тит приказал задушить только за то, что стал подозревать несчастного в оскорблении своей жены.

Префект претория еще выше поднял и без того гордо посаженную голову.

– Я помню это. Но ты должен признать, что, став правителем Рима, Тит отослал домой Беренику, разогнал евнухов и стал образцовым правителем. Вся империя молится его гению. Может быть, унаследовав со временем Рим, Домициан станет таким же выдающимся принцепсом, как и его старший брат?

Претор внимательно оглядел из-под нависших бровей окружающие их кусты и, махнув рукой рабам, чтобы те отошли подальше, шепотом поинтересовался:

– А тебе не кажется, что его руки уже сейчас тянутся к императорской диадеме брата? Нельзя недооценивать жажду власти и роскоши младшего Флавия. Выскочки всегда опасны, потому что жадны до того, что не могли иметь в детстве.

– Тит совсем не такой, отец!

– Тит… Хочешь совет отца? Как начальник гвардии, охраняющей императора, внимательнее следи не только за своими подчиненными, но и за ближайшим окружением Цезаря.

Брови Севера сомкнулись на переносице, что свидетельствовало о накатившем на него приступе упрямства, которым славилось все семейство Валериев Максимов, но вдруг удивленно поползли вверх, а серые глаза засияли радостью. На дорожке, ведущей от дома к ротонде, где отдыхали отец и сын, показался изысканно одетый молодой мужчина в расшитом плаще. Увидев хозяев, он изящным движением откинул с головы капюшон, поднял в приветствии руку и прибавил шагу. Вежливо поздоровавшись с претором, он повернулся к его сыну, улыбаясь так, словно уже не чаял увидеть приятеля в живых:

– Север!

– Каризиан!

Они обнялись и дружески расцеловались, пренебрегая запретом Тиберия на такую форму выражения чувств. Вокруг прибывшего тут же засуетилась прислуга, обожавшая красивого и беззаботного приятеля молодого хозяина. Бегом примчались рабыни с принадлежностями для мытья рук и замерли, ожидая, когда сенатор обратит на них внимание, а управитель дома собственноручно принес и поставил на стол драгоценный хрустальный кубок для гостя.

– Располагайся, рассказывай! – Север указал приятелю на ложе, стоявшее около стола. Тот с видимым удовольствием разлегся, указав рабу пальцем на сосуд с мульсом, и протянул руки девушкам, которые тут же занялись их омовением. – Ты немного опоздал к обеду, но это ничего, голодным не останешься. Уверен, что для тебя наш повар приготовит что-нибудь особенно изысканное… Но что принесло тебя в наш глухой угол? Ты же должен был то ли искать выгодную партию в Байях, то ли сидеть у постели умирающей тетки в Капуе?

– Не говори мне про Байи! Конечно, климат там прекрасный и вместе с великолепной природой очень способствует любовным приключениям. Но! Там невозможно жить! Кругом – одни немощные, которые лезут из-под всех кустов с рассказами о своих болезнях. В коридоре шныряют массажисты с вонючими мазями, от которых у меня начинается изжога. Везде воняет серой. У меня украли полотенце. И ради чего такие муки?! Я, правда, встретил одну милашку, из-за которой стоило пожертвовать удобствами. Так и там все пошло кувырком! Вернее, сначала все было чудесно: мы катались по заливу в украшенной розами лодке. Я применил все трюки, которые советовал Овидий: вздыхал, нес всякую чепуху о ее прекрасных глазах, даже прочел пару стихов… Короче, все шло по плану. Она была уже почти моя. Но потом к нам привязалась компания подвыпивших парней, которые так хотели пообщаться с моей красавицей, что перевернули свою лодку, а потом и нашу. Хорошо, что рядом проплывала достойная чета, и они спасли меня и мою пассию. Дальше – больше. Кругом полно народа, шум стоит страшный… Подумай, как можно рассказывать девушке о своих чувствах, когда над ухом орут разносчики всякой снеди? И под конец выяснилось, что у девицы за душой нет ни сестерция, и ее родители привезли перезрелую каракатицу на курорт, чтобы она подцепила богатого мужа. Представляешь, каковы негодяи? Я еле сбежал от них. И вовремя, потому что через пару дней началось извержение Везувия. Измученный тяжелой дорогой я только успел добраться до Рима, как меня догнал гонец с извещением, что моя тетя в Капуе лежит на смертном одре, потрясенная новостью о ниспосланном богами бедствии, и мне пришлось снова собираться в путь.

– Так почему ты здесь, а не у постели умирающей тетушки? – едва выдавил из себя задыхающийся от хохота Север, живо представивший своего приятеля среди всех описанных перипетий.

– Она всех нас переживет, – лениво отмахнулся гость, принюхиваясь к только что принесенной рыбе, от которой шел божественный аромат. – У меня появилось здесь дело. Скажи, с чего это вдруг вы приехали в Путеолы в то время, когда все их покидают?

– Традиция, Каризиан, семейная традиция! Ты же знаешь, что каждый год мы устраиваем в конце сезона празднество, и вся округа ждет от нас приглашения на пир. Честно говоря, мы вообще не собирались приезжать сюда. Отец был занят судебными делами, а я весь сентябрь и часть октября провел в окрестностях вулкана, оценивая понесенный ущерб и сопровождая туда императора. Это был какой-то ужас! Обожженные дети на руках сошедших с ума матерей, засыпанные пеплом трупы людей и животных… Помпеи, Геркуланум, Ставия, Оплонт… Я видел войну, и смертью солдата не удивишь, но это было что-то ужасное… А тут новая напасть: пока Тит помогал жителям Кампании, случился пожар в Риме. Выгорел весь Капитолий с моим любимым храмом Изиды, жилой квартал, пантеон Агриппы и термы. Да ты, наверно, видел его последствия. – Он помолчал, глядя куда-то поверх голов. – Сейчас все вроде бы немного наладилось, и мы вспомнили о наших семейных делах. Собственно, только ради приема мы и притащились сюда в неурочное время, иначе Рим недосчитался бы кучи народа, который сидел здесь до Сатурналий в ожидании попойки. Послезавтра гуляем – и домой, в столицу.

Старый, но еще крепкий претор поднялся с ложа, чтобы не мешать приятелям предаваться веселью.

– Ну, вы поговорите, а я пойду почитаю письма, которые утром привез посыльный. Попадая сюда, начинаешь лениться и делать все гораздо медленнее, чем в Риме. Или здесь время течет по-другому, как вы думаете, сенатор Каризиан? Впрочем, вы, молодежь, этого пока не ощущаете.

Друзья вскочили, поклонились хозяину дома и снова устроились на ложах, продолжая прерванный разговор.

– Ну, рассказывай! – Север с любовью посмотрел на приятеля, с которым последние годы делил славу первых красавцев и сумасбродов Рима.

– Хм… Не знаю, с чего начать… Все как всегда. Получил очередной отказ от папаши Луции. Снова сижу без денег при целой толпе родственников, которые, похоже, собираются жить вечно. Тетушка стонет, плачет, но при этом, помимо полусумасшедшего мужа, завела любовника, который на пять лет моложе меня. Подозреваю, что мерзавцу достанутся все денежки этой странной семейки.

– Ну, это твои обычные проблемы! Я о них слышу столько, сколько тебя знаю.

– Боюсь, что в этом году я даже не наберу жалкий миллион сестерциев, необходимый для подтверждения сенаторского ценза. А ведь я собирался выставить свою кандидатуру в магистраты.

– Не в консулы случайно? Хочешь пойти по стопам отца?

– Шутишь?! У меня нет денег даже на квестуру!

– Но ведь для того, чтобы стать квестором, надо отбыть десятилетнюю воинскую повинность…

– …или хотя бы предъявлять себя к набору. А ты думаешь, куда уходила львиная доля получаемых мною наследств? Деньги любят все, и в этом их привлекательность. А теперь, в решительный момент, у меня нет ни сестерция на избирательную кампанию.

– Для человека, мечтающего о должности консула, это катастрофа, – сочувственно кивнул начальник преторианской гвардии. – У меня самого с деньгами не густо, но я могу попросить отца профинансировать твою бурную гражданскую деятельность, а ты потом как-нибудь с ним рассчитаешься. Сколько тебе надо?