Андрей Балабуха - Когда врут учебники истории. Прошлое, которого не было Страница 4

В это время Нерон твердо придерживался традиций Августа[23], стараясь возродить моральный дух и укрепить материальное положение сената. С этой целью были пересмотрены и стали заметно строже законы – с одной стороны, против вольноотпущенников, стремящихся проникнуть в знать, а с другой – против рабов, дабы оградить их владельцев от покушений. Квесторы[24] были освобождены от разорительной обязанности устраивать за свой счет игры. Небогатые сенаторы получали из казны обильную поддержку. У трибунов была отнята интерцессия[25]. Суд за оскорбление величества бездействовал. Награда за донос была снижена до четверти прежней суммы.

Экономическая и финансовая политика Нерона в этот период преследовала исключительно государственное благо, хотя и оказалась неудачна: отмена пошлины на привозной хлеб окончательно подорвала среднее и мелкое землевладение; попытки колонизовать опустелые земли ветеранами провалилась; план заменить все налоги только двумя – поземельным и налогом на наследство – разбился о противодействие сената, хотя бережливость и улучшения во взимании налогов обогатили фиск. По отношению к провинциям Нерон также следовал по стопам Августа: их правители были подчинены строгому контролю, а население – избавлено от некоторых наиболее непопулярных повинностей.

Внешняя политика Нерона оказалась удачнее. Наместник в Британии Светоний Паулин усмирил восстание Боудикки[26]; Гней Домиций Корбулон удачно выступил против германцев, а затем восстановил утраченное при Клавдии римское влияние в Армении и Парфии. (Пользуясь огромным влиянием в армии, Корбулон мог легко свергнуть Нерона, однако не сделал этого. Нерон же в 67 году, будучи в Греции, призвал полководца к себе и сразу же по высадке на берег казнил.) Тем не менее римский историк IV века Секст Аврелий Виктор писал в своих «Цезарях»: «В первое пятилетие [Нерон. – А.Б.] был таким правителем, особенно в отношении расширения границ Империи, что Траян[27] с полным основанием часто повторял: управление всех принцепсов[28] намного уступает этому пятилетию Нерона». В этом отношении на оценку такого императора, как Траян, вполне можно положиться.

Вскоре, однако, стоицизм оказался бессилен противодействовать развращающему влиянию среды, в которой жил Нерон. Чтобы устранить при дворе опасных конкурентов, Сенека и Бурр начали потакать порокам императора. Они содействовали его охлаждению к жене, Октавии, не имевшей на супруга влияния, и привлекли на свою сторону фаворитку Нерона, наложницу Актею, что вызвало раздражение Агриппины Младшей и окончательно испортило отношения Нерона с матерью. Воспользовавшись этим, наставники Нерона добились удаления Палласа, главной опоры Агриппины, а когда она пригрозила противопоставить Нерону сына Клавдия, юного Британика, то принцепс прибег к помощи известной римской ворожеи галльского происхождения – Локусты – и отравил сводного брата. Когда же Актею сменила честолюбивая красавица Поппея Сабина, жена Отона (впоследствии императора), то под ее влиянием Нерон решился на убийство матери. После неудачных попыток отравить и утопить Агриппину к ней подослали убийцу, а потом за ее смерть казнили невинного человека. Убийство матери, произошедшее в 59 году, окончательно убило и совесть Нерона.

Начались безумные и свирепые оргии. Несясь по жизни без руля и без ветрил, Нерон, казалось, совершенно не заботился об управлении государством и вел себя так, будто весь мир существует исключительно для его удовольствия. Жизнь его до краев наполнилась разгулом, развратом, расточительством и разнузданной жестокостью. Любовь Нерона к искусству извратилась в скандальное увлечение актерством; император сначала наездничал в цирке, потом построил особый театр, где актерами являлись сенаторы, самые бесстыдные роли исполняли наиболее знатные матроны, а сам принцепс выступал певцом и музыкантом. Затем в подражание греческим Олимпиадам были учреждены проводящиеся раз в пять лет Неронии, причем сам император являлся непременным участником этих игр.

Когда в 62 году умер Бурр, Сенека утратил влияние на Нерона (и впоследствии был вынужден по приказу императора покончить жизнь самоубийством). С этих пор оргии сменились жестокостями. Сначала погибла Октавия, потом и сама Поппея Сабина. Правительственная деятельность Нерона с 62 года и до самой смерти сводится к казням и вымогательству денег у граждан, провинций, городов и сословий. Казалось, принцепс поставил перед собою цель полностью истощить великий Рим – богатейшее государство своего времени. «Денежные поборы опустошили Италию, разорили провинции, союзные народы и государства, именуемые свободными, – писал в своих “Анналах” Тацит. – Добыча была взята и с богов, ибо храмы в Риме были ограблены, и у них отобрали золото». Светоний же приводит такое высказывание Нерона: «Будем действовать так, чтобы ни у кого ничего не осталось!».

Страшный пожар, случившийся в Риме в 64 году – причем поджигателем многие источники считают самого же Нерона – повлек за собой не только казни невинных людей, но и чудовищные затеи императора: он построил себе Золотой дворец, хотел продолжить римские стены до Остии или довести море до Рима и т.п. Чтобы добыть денег, Нерон делал принудительные займы, портил монету[29], грабил храмовые сокровища, похищал золотые статуи, задерживал солдатское жалованье, поощрял взяточничество и даже грабеж магистратов, делясь с ними добычей или отнимая награбленное, и производил конфискации в самых широких размерах. Удобным поводом для конфискаций послужило раскрытие заговора Пизона; для этой же цели выдумывали мнимые заговоры, причем Нерон старался истреблять особенно популярных начальников в армии и в провинции.

Постыдное артистическое путешествие по Греции, совершенное в 66–67 годах, довело всеобщее негодование до предела. В 68 году в Лугудунской Галлии[30] восстал пропретор[31] Гай Юлий Виндекс, затем Гальба[32] возмутил испанские легионы, наконец, императору изменили преторианцы. Покинутый всеми, последний представитель династии Юлиев-Клавдиев бежал из Рима и после долгих колебаний покончил жизнь самоубийством. Его последними словами были: «Какой великий артист погибает!» – и: «Вот она, верность!»

В основу этой справки я совершенно сознательно положил «Римскую империю времен Нерона» – труд немецкого историка Г. Шиллера, самого, пожалуй, объективного и непредвзятого по отношению к нашему герою (чуть было не написал «доброжелательного», но таких вообще не сыскать). Следовательно, именно таким (и это в лучшем случае!) предстает он перед судом истории.

Однако всякий суд на то и суд, чтобы быть объективным, тем более что каждый из нас выступает здесь присяжным заседателем и должен быть совершенно уверен, что подсудимый виновен по каждому эпизоду дела. Мы вольны вынести любой, сколь угодно суровый приговор, но – лишь за подлинно содеянное. Оговорю сразу же: у меня и в мыслях нет оправдывать Нерона в целом. Может быть, краски на его портрете и сгущены недоброжелателями (а таковых хватало – от сводившего с покойным императором личные счеты Виндекса до средневековых переписчиков трудов античных авторов, речь о каковых переписчиках еще впереди). По всей видимости, Нерон был просто человеком, оказавшимся не на своем месте. Не знаю, был ли он великим артистом, но хорошим – несомненно (жаль, не сохранилась его поэма «Троика» – любопытно было бы почитать). Он был поэтом, композитором, исполнителем-кифаредом и актером, причем в этом последнем качестве – к вящему восторгу нынешних психоаналитиков – с наибольшим успехом выступал не в роли безумного Геракла, что тоже имело место, а в ролях жившего с собственной матерью Эдипа и матереубийцы Ореста… Слава о Нероне как покровителе искусств пережила века. Однако слабоволие, простительное артисту, губительно для императора. Смелости Нерону недоставало точно так же, как и воли. Как отмечает современный французский историк Жильбер-Шарль Пикар, он дрожал по всякому поводу – сначала перед матерью, потом перед своими воспитателями, наконец, перед сенатом, народом, армией, зрителями в театре, судьями на состязаниях, рабами и женщинами. Легенда утверждает, будто Нерон убивал удовольствия ради. Нет! Исключительно из страха. Он хотел отменить смертную казнь в армии, задумал изменить правила гладиаторских боев, чтобы гладиаторы бились не насмерть. Но, когда его охватывал страх, он убивал, точно загнанный зверь.