Робин Янг - Тайное братство Страница 4

— Я пришел, чтобы отдать братству свои тело и душу.

— Во чье имя ты отдаешь себя?

— Во имя Господа и во имя Гуго де Пейна, основателя нашего священного ордена, который, отказавшись от жизни в грехе и тьме, ушел от мирской суеты и… — сержант замолк с колотящимся сердцем, — и, облачившись в плащ с крестом, совершил паломничество к Заморским территориям, где стоял против неверных огнем и мечом; который, вернувшись, поклялся охранять всех пилигримов-христиан на их пути к Святой земле.

— А ты, желая облачиться сейчас в мантию ордена и зная о необходимости тоже уйти от мирской суеты и последовать по стопам нашего основателя, станешь ли ты истинным и смиренным слугой всемогущего Господа?

Получив от сержанта положительный ответ, брат-капеллан взял с алтаря глиняный сосуд и осторожно переложил оттуда в золотое кадило смолистую смесь ладана и мирры. Затем поджег ее кусочком тлеющего древесного угля. Вверх потянулась завивающаяся струйка дыма. Брат-капеллан закашлялся и отступил за алтарь. Вперед вышли два рыцаря.

Один вытащил из ножен меч и направил его на сержанта.

— Добрый брат, благополучие нашего ордена только внешнее. Ты видишь прекрасных коней и могучее оружие, хорошую еду и питье, красивые одежды, и кажется тебе, что у нас будет легко. Но осознай же суровые заповеди, лежащие в основе жизни в ордене. Ибо если ты захочешь пребывать в землях по эту сторону моря, пошлют тебя по другую, если захочешь есть, будешь ходить голодным, и если пожелаешь спать, тебя разбудят, если пожелаешь бодрствовать, прикажут лечь в постель. Можешь ты принять эти заповеди во славу Господа и ради спасения души своей?

— Да, сэр рыцарь, — торжественно отозвался сержант.

— Тогда ответь правдиво на вопросы.

Рыцари возвратились на свои места, а брат-капеллан раскрыл книгу и начал читать. Его голос эхом отдавался во всем здании капитула.

— Привержен ли ты христианской вере под водительством Римской церкви? Рыцарь ли твой отец, и рожден ли ты в законном браке? Не обещал ли ты или давал члену нашего братства или кому другому золото, серебро либо дар какой, чтобы он помог тебе вступить в орден? Здоров ли телесно и не имеешь ли какой тайной болезни, которая может сделать тебя негодным для службы братству?

Брат-капеллан внимательно выслушал ответы сержанта.

— Очень хорошо.

Он одобрительно кивнул, затем протянул клирику книгу. Тот спустился к сержанту и раскрыл ее перед ним со словами:

— Перед тобой устав ордена, учрежденный Бернаром де Клерво, чей дух живет в нас. Поклянись же следовать законам, записанным здесь. Поклянись отныне во все дни жизни хранить верность ордену и подчиняться без колебаний любому приказу, какой дадут. А приказать тебе может прежде всего великий магистр ордена, мудро правящий нами из своей резиденции в Акре, затем инспектор Французского королевства, командор нашей западной цитадели, затем маршал, затем главный командор, затем командоры всех королевств, где мы утвердились, от запада до востока. Ты будешь подчиняться также командорам, поставленным над тобой в сражении, и командору любой общины, куда будешь послан во времена войны и мира. Ты обязан всегда быть учтивым с братьями по оружию, с ними у тебя отныне будет связь ближе кровной. Поклянись хранить целомудрие и из имущества иметь только пожалованное твоими командорами. Поклянись также помогать всей силой и мощью, данной тебе Богом, в защите Святой земли Иерусалимской от всех врагов и в тяжкую пору отдать за это свою жизнь. И поклянись никогда не покидать орден, если не будет на то разрешения магистра и командоров, поставленных над тобой, ибо этой клятвой ты связан с нами навеки перед очами Господа нашего.

Сержант положил руку на книгу и поклялся выполнить все перечисленное.

Клирик поднялся по ступеням и положил книгу в кожаном переплете на алтарь. Вперед опять вышел брат-капеллан. Наклонившись и с великой осторожностью подняв небольшую черную позолоченную шкатулку, он откинул крышку и извлек хрустальную чашу, которая засверкала при пламени свечей.

— Посмотри на кровь Христову. В этом сосуде ее три капли, собранные в храме Гроба Господня почти два века назад Гуго де Пейном, основателем нашего ордена, во чье имя ты отдаешь себя, по чьим стопам следуешь. Посмотри, и ты принят в наш дом.

Сержант созерцал чашу в благоговении. Ему не рассказывали об этой части церемонии.

— Ты отдаешь всего себя, тело и душу?

— Да.

— Тогда склони голову перед этим алтарем, — приказал брат-капеллан, — и молись Господу нашему, и Деве Марии, и всем святым.

Уилл Кемпбелл плотнее прижал щеку к стене, наблюдая за сержантом. Тот пал ниц на плиточный пол, раскинув руки и напоминая крест на рыцарских мантиях. Уилл для своих тринадцати лет был довольно высокий, но все равно до щели приходилось тянуться, вставая на цыпочки. От напряжения даже стало подергивать икры. Мыши долго трудились, прорывая норы в основании стены между залом капитула и кухонной кладовой, в результате вверху возникла трещина. Маленькая, но достаточная, чтобы увидеть происходящее в зале. Мрак в кладовой рассеивали лишь тонкие полоски света в щелях двери, ведущей на кухню. Пахло гнильем и мышиным пометом.

— Хорошо видно?

Уилл оторвался от стены и оглянулся на друга, стоявшего у двери рядом с мешком зерна.

— Хорошо. Хочешь посмотреть?

— Нет, — пробормотал мальчик. — Просто ноги затекли. Я хочу уйти.

Уилл укоризненно покачал головой:

— Неужели тебе не хочется посмотреть, Саймон? Ведь даже… — он задумался, пытаясь вспомнить подходящий пример, — ведь даже самому папе не позволено присутствовать на посвящении в рыцари. Такая возможность узнать самую заветную тайну ордена, а ты…

— Да, тайна. — Саймон вскинул голову. — Значит, есть причина хранить это в тайне. Значит, никто не должен видеть церемонию. Позволено только рыцарям и братьям-капелланам, а тебе нет. — Он переступил с ноги на ногу. — И вообще я устал.

Уилл хмыкнул.

— Ну так иди, увидимся позже.

— Может быть, через прутья решетки тюремной камеры. Хоть бы раз послушал старших.

— Кто это старше? — усмехнулся Уилл. — Ты? На один год.

— По возрасту, может, и на один, а по разуму, — Саймон постучал пальцем по голове, — так на все двадцать. — Он со вздохом скрестил руки на груди. — Нет, я останусь. Где ты еще найдешь глупца, который бы столько времени стоял для друга на стреме.

Уилл повернулся к щели. Брат-капеллан с мечом в руке сошел с помоста. Сержант, не поднимая головы, встал на ноги. Уилл уже, наверное, тысячу раз представлял, как брат-капеллан спускается к нему, видел себя вкладывающим меч в ножны на боку. Но ярче всего Уилл ощущал твердую руку отца на своем плече после посвящения в рыцари ордена. На Уилле белая мантия, символ очищения от всех прошлых грехов.

— Я слышал, в некоторых домах во время церемонии посвящения ставят на крыше лучников, — проговорил Саймон. — Если нас застукают, то наверняка убьют.

Уилл не ответил.

Саймон не унимался:

— Или прогонят. А могут отправить в Мерлан.

От этой мысли старшего мальчика передернуло. Когда он год назад прибыл в дом, один из сержантов постарше рассказал ему о Мерлане, страшной тюрьме ордена тамплиеров где-то во Франции. Этот рассказ произвел на Саймона глубокое впечатление.

— Мерлан, — пробормотал Уилл, не открывая глаз от брата-капеллана, — предназначен для предателей и убийц.

— И шпионов.

Дверь кухни с шумом отворилась. В кладовой стало светлее, потому что день сегодня был солнечный. Уилл пригнулся, прижавшись спиной к стене. Саймон протиснулся между мешками и примостился рядом. Стук тяжелых шагов становился громче. Затем что-то лязгнуло, вошедший негромко выругался. Шаги затихли. Не обращая внимания на Саймона, который отчаянно мотал головой, Уилл подкрался к двери и заглянул в щель.

Посреди просторной кухни прицептория стояли два ряда длинных столов, где готовили пищу. На одном конце — огромный, похожий на пещеру очаг, в котором всегда шипел и плевался огонь; вдоль стен — полки, забитые мисками, горшками, банками; на полу — бочки с элем и корзины с овощами. Со стропил на крюках свисали связки кроличьих тушек, соленые свиные окорока, сушеная рыба. У одного из столов стоял кряжистый человек в коричневой тунике слуги. Уилл безмолвно выругался. Питер, один из поваров, поставил на стол корзину с овощами и взял нож. Уилл оглянулся на Саймона, сидевшего на полу, — над мешками была видна лишь копна нечесаных каштановых волос.

— Кто это? — прошептал Саймон.

— Питер, — прошептал в ответ Уилл. — Похоже, зашел ненадолго. — Он кивнул на дверь. — Пошли.

— Куда?

— Но мы не можем торчать здесь весь день. Мне нужно почистить доспехи сэра Овейна.