Дзиро Осараги - Ронины из Ако или Повесть о сорока семи верных вассалах Страница 4

Законы Токугавской Японии исключали любую возможность решения споров силой оружия, особенно если в конфликт были вовлечены клановые интересы, что могло повлечь возобновление изжитых к тому времени междоусобных распрей. Поединки тоже не поощрялись, но, по крайней мере, не квалифицировались как тяжкое преступление, если при этом соблюдались правила и не было нанесено ущерба окружающим. Злостным преступлением считался «преступный сговор» — создание тайных партий и объединений с целью осуществления каких-либо насильственных действий, которые могли подорвать основы государственности.

Сёгун Цунаёси Токугава (1646–1709), находившийся под сильным влиянием своего верховного советника и фаворита Ёсиясу Янагисавы (1658–1714), был убежденным поборником конфуцианства и одновременно ревностным буддистом, противником всяческого кровопролития. Все его усилия были направлены на поддержание мира и порядка в Поднебесной, поощрение искусств и охрану животных. За свой указ «О запрете лишения жизни живых существ» (1687), запрещавший под страхом смерти убивать бездомных собак, кошек и загнанных лошадей, он получил прозвище «Собачий сёгун».

Кровная месть при Цунаёси была, естественно, строго запрещена, а любые попытки преступить закон жестоко карались. Однако правила Бусидо предписывали месть. Пренебречь местью значило пренебречь честью самурая. В этом фатальном противоречии между законом и долгом истинный самурай должен был выбрать долг чести — заплатив при необходимости собственной жизнью.

Князь Асано, уязвленный публично сказанными в его адрес презрительными словами Кодзукэноскэ Киры, в порыве бешенства решает смыть оскорбление кровью невзирая на неминуемую кару. В замке самого сёгуна он бросается на обидчика с мечом, за что приговаривается к высшей мере наказания. Несмотря на то что Кира отделался легкими ранениями, князь Асано должен совершить сэппуку. Кроме того, его земли и замок конфискуются властями, а клан подлежит роспуску. Жестокая кара обрушивается не только на самого князя, но и на его семью, и на всех его подданных.

Со смертью князя перед самураями клана Ако встает дилемма: безоговорочно подчиниться решению верховной власти или воспротивиться ему. Воспротивиться можно активно (защищая замок Ако) или пассивно (сделав коллективное харакири). Но есть и третий путь, который с самого начала выбирает командор Кураноскэ Оиси. Это священная публичная месть обидчику во имя умиротворения духа покойного господина. Месть — это путь смерти. Тот, кто не погибнет в бою, все равно обречен погибнуть по приговору сёгуна, поскольку мстители идут против законов Поднебесной. Вначале к союзу мстителей присоединяется более полутора сотен самураев, но в конце концов, по прошествии почти двух лет, их остается только сорок семь — тех, кто выбрал Путь смерти. Напав на укрепленную усадьбу Киры и сломив сопротивление многочисленной охраны, они отрубают голову своему заклятому врагу и символически кладут ее на могилу покойного князя.

Тем самым они следуют заветам Бусидо, завещанному предками высшему моральному закону, но нарушают при этом законы государства.

Месть ронинов вызвала брожение умов по всей стране. Самураи и горожане равно одобряли верных вассалов, видя в них воплощение благородного духа истинного воина. Одобряли их действия и в верхах, но помиловать героев означало расписаться в бессилии закона. В результате после полутора месяцев бурных дебатов в правительстве ронинов приговаривают к почетной казни — сэппуку, одновременно признав их поведение достойным похвалы. Таков итог кровавой драмы, в основе которой — столкновение идеалов Бусидо с суровой действительностью полицейского государства.

Путь смерти оказался путем к бессмертию. Как сказал прославленный полководец Уэсуги Кэнсин (1530–1578), «кто держится за жизнь — погибает, кто преодолевает смерть — живет». Вероятно, не только стойкостью и мужеством, но и этой удивительной решимостью идти наперекор всевластному закону ронины снискали беспрецедентную популярность, став еще при жизни героями бесчисленных преданий, баллад, театральных постановок. Около пятнадцати буддийских храмов и синтоистских святилищ в Токио, Киото, Ако и городке Кира (бывшей вотчине рода Кодзукэноскэ Киры) посвящены памяти ронинов и их заклятого врага. Их биографии, тщательно изученные современниками и потомками, стали катехизисом самурайской доблести, а образ Кураноскэ Оиси стал каноническим воплощением Истинного самурая.

На гибель ронинов первым откликнулся театр. Спустя всего двенадцать дней после их самоубийства в эдоском театре Кабуки состоялась премьера анонимной пьесы, в которой герои, закамуфлированные под персонажей старинной легенды о братьях Сога, воспроизводили историю мести. В 1705 году осакский писатель Нисидзава Иппу опубликовал повесть-бурлеск под названием «Сакура воинских искусств в годы Кэйсэй», в которой герои были замаскированы под простых горожан, а действие переносилось на территорию «веселого квартала». После смерти сёгуна Цунаёси, начиная с 1710 года, на сцене Кабуки появляется несколько пьес, уже достаточно близко к реалиям воспроизводящих историю отважных ронинов, а всего до конца эпохи Эдо их насчитывалось более семидесяти!

Наиболее известным драматическим произведением на эту тему стала, бесспорно, пьеса «Сокровищница вассальной верности» («Канадэхон Тюсингура») — коллективное творение осакских драматургов Такэда Идзумо, Миёси Сёраку и Намики Сэнрю. Пьеса была вначале написана для театра марионеток Бунраку, но затем перешла в репертуар Кабуки. В угоду токугавской цензуре имена были изменены и действие перенесено в раннее средневековье. В пьесе злобный вельможа Ко-но Моронао оскорбляет благородного даймё Энъя Ханган во дворце сёгуна в Камакуре. Следует близкий к исторической реальности инцидент. Князь совершает сэппуку, и его вассалы во главе с мужественным Юраноскэ Обоси свершают месть.

Название пьесы складывается из слов «кана» — японская азбука, включающая сорок семь знаков; «тэхон» — «хрестоматийное пособие» и «тюсингура» — «сокровищница вассальной верности». С тех пор история сорока семи ронинов прочно ассоциируется с названием пьесы «Тюсингура», которая остается по сей день одним из самых прославленных шедевров театра Кабуки. Пьеса в оригинале была колоссального объема, так что представление занимало несколько дней. Впоследствии она была адаптирована и значительно сокращена. Прочие пьесы на ту же тему обычно заимствовали имена и реалии из основной «Тюсингуры», но предлагали иную интерпретацию.

Наряду с героическими и лирическими версиями истории появлялись и пародии. Так, в 1779 году увидела свет пародийная повесть-кибёси сатирика Хосэйдо Кисандзи под названием «Анадэхон цудзингура», что можно перевести как «Сокровищница знающих толк в житейских удовольствиях, или Хрестоматия жизненных ухабов». За ней вышла «Тюсингура навыворот» Сикитэя Самба (1812) и «Страшные истории четырех ночей на тракте Токайдо» Цуруя Намбоку (1825), раскрывающие ту же тему в сугубо прозаическом, житейском плане. Впрочем, обилие пародий только подтверждает популярность оригинала и самой изначальной темы.

Помимо театральной сцены сорок семь ронинов прочно утвердились в народных сказах косяку и кодан. В фольклорном варианте легенда разрослась в длиннейшую серию повествований, воспроизводивших похождения и подвиги каждого из героев. Разумеется, биографии реальных мстителей всячески приукрашивались и героизировались, так что порой самые незначительные поступки толковались как пример образцового следования Бусидо. Из прозаических сказов ронины вскоре перекочевали в героические баллады нанива-буси, которые исполнялись под музыкальный аккомпанемент. В конце эпохи Эдо из отдельных сказов и баллад выкристаллизовались своды «Сказаний о рыцарях чести» (гисидэн), которые дошли до Нового времени и оказали немалое влияние на Дзиро Осараги в работе над романом.

После Реставрации Мэйдзи популярность «рыцарей чести» еще более возросла. На новом историческом этапе они рассматривались уже не только как носители благородных идеалов Бусидо, но и как борцы против недавно свергнутого реакционного режима сёгуната. Сам император Мэйдзи, едва воцарившись в 1868 году в новой столице Токио, направил посланников почтить память славных ронинов в храме Сэнгаку-дзи и лично воздал хвалу Кураноскэ Оиси за его беспримерную верность.

Образ «верных вассалов», прочно запечатлевшийся в народном сознании, был чрезвычайно важен для создания идеологической базы обновленной японской государственности. В конце 70-х — начале 80-х годов XIX века правительство вело усиленное наступление на самурайское сословие, которое было официально «отменено» в 1885 году. Рядовые самураи утратили все свои былые привилегии, хотя знати (бывшим даймё и отчасти хатамото) были пожалованы западные титулы герцогов, графов и баронов, просуществовавшие до конца Второй мировой войны. Самураи вынуждены были расстаться с традиционной одеждой, прическами и двумя мечами. По всей стране развернулась кампания по уничтожению средневековых замков как «наследия проклятого феодального прошлого». От десятков великолепных замков, в том числе и от замка Ако, остались лишь живописные руины, а от замка сёгуна в Эдо (нынешняя резиденция императора в Токио с построенным уже в Новое время дворцом) — только внутренние крепостные стены над рвом, несколько старых построек на территории бывшего замка и мелкие фрагменты внешних укреплений. Однако очень скоро властям стало очевидно, что ликвидация вместе с классовыми привилегиями идеологии Бусидо приведет к духовному вакууму и капитуляции перед христианской культурой великих держав Запада. Этого правительство Мэйдзи как теократическая монархия, насаждавшая идеи государственного синтоизма, ни в коем случае не могло допустить.