Рой Медведев - Социализм и капитализм в России Страница 4

Были, конечно, и прямо противоположные суждения. Социализм был построен в Советском Союзе, и это было замечательное достижение. Как писала в одном из марксистских журналов Елена Ткачева: «Еще до войны наша страна преодолела безграмотность и духовное рабство народа перед господами. Уже 30-е годы были в СССР золотым веком таланта и трудолюбия. У нас были театры и артисты, музыканты и писатели, художники и спортсмены такого дарования, какого не знала ни одна западная цивилизация. Все это было результатом того, что строительство социализма шло у нас под руководством И. В. Сталина, который убирал целые слои паразитов – биржевиков и банкиров, коммерсантов и других кровососов, которые процветают при капитализме. Наши деды и отцы строили общество социальной справедливости, и это вызывало глубокое уважение к Советскому государству лучших людей западных стран»[11]. Однако Сергей Кара-Мурза считал, что не при Сталине, а после его смерти начался «золотой век» советского социализма. «Надо честно сказать людям, – утверждал он, – так хорошо жить, как во время послесталинского советского социализма, большинство наших граждан не будет очень долго, и возможно, никогда. Советский социализм в целом был уникальной, чудесным образом достигнутой точкой во всем пространстве социально-экономических ситуаций. Сейчас даже трудно объяснить, как нас занесло в эту точку – настолько маловероятно было в нее попасть. Мы должны преклониться перед русским народом первой половины XX века. Он самоотверженно, на своих костях построил доброе, спокойное, экономное и щедрое общество. Хозяйство в нем было необычайно, необъяснимо эффективным. Множество сил объединилось, чтобы нас с этой точки столкнуть, и это удалось»[12].

Я хорошо помню и сталинское и брежневское время в жизни советского общества, и я не могу разделить восторгов ни Е. Ткачевой, ни С. Кара-Мурзы. Я не могу, конечно, поддержать и гневных тирад И. Шафаревича и А. Шера. Я верил в социализм, но не был никогда удовлетворен положением дел в советском обществе.

Выше я привел крайние точки зрения, у которых вряд ли найдется много сторонников. Чаще приходится встречать другое утверждение: никакого социализма в Советском Союзе не было построено ни как общественной и экономической системы, ни как народного или пролетарского государства. Один из создателей концепции «развитого», потом и «реального» социализма в СССР Анатолий Бутенко утверждал теперь во многих публикациях, что никакого социализма в Советском Союзе не было. «Ни один уважающий себя социолог или политолог никогда не назовет социализмом строй, который был построен в СССР, – заявлял А. Бутенко. – Никакого социализма: ни гуманного, ни демократического, ни с человеческим лицом, ни без него, ни зрелого, ни недозрелого у нас никогда не было. Это была бюрократическая система, в которой и средства производства, и политическая власть отчуждены от трудящихся»[13]. С А. Бутенко был согласен и философ Игорь Чубайс, приверженец русской идеи, выступающий и против коммунистов, и против либералов, возглавляемых его младшим братом А. Чубайсом. По утверждению И. Чубайса, иностранные захватчики не нанесли СССР такого урона, какой нанесла советская власть. Коммунистическая власть уничтожила живую душу России – ее церкви, ее монастыри – источники отечественной культуры, чтобы на место выкорчевываемой русской идеи вбить идею коммунистическую. Это была катастрофа, превзошедшая по своим масштабам даже кошмар холокоста, хотя все это и по сей день скромно называют «незаконными репрессиями периода культа личности». Но это не было социализмом. Относительно проводившейся в годы перестройки дискуссии замечу, что в СССР не было никакого социализма – ни подлинного, ни развитого, ни с некоторыми искажениями.

Но если в СССР не было социализма, то какое общество и какая социально-экономическая система была построена и в течение 70 лет существовала в нашей стране? Разные авторы называют ее по-разному: азиатским способом производства, государственным капитализмом, бюрократическим капитализмом, просто тоталитаризмом. Философ Ю. И. Семенов называл советский общественный строй политаризмом[14], то есть господством не народа, а чиновников. Макс Шахтман писал о бюрократическом коллективизме или о бюрократическом капитализме. Социолог А. Тарасов называл советский строй этатизмом или «суперэтатизмом»[15].

В посмертно изданной монографии одного из самых крупных советских обществоведов Я. А. Кронрода для обозначения советского строя вводился термин «соцолигархизма». «Это общественное новообразование, – утверждал автор, – которое выпадает из общей генеральной цепи исторического развития и заключает в себе существенные элементы паразитизма и загнивания. Структура эта представляет собой антагонистически противоречивое соединение формально социализированного базиса с господством соцолигархии, которая паразитирует на этом базисе, присваивая себе все большую часть общественного продукта, все глубже и глубже деформируя базис и направляя его эволюцию в сторону перерождения в тупиковую историческую форму»[16]. Каких только терминов не предлагали разные авторы!

Милован Джилас называл советское общество «индустриальным феодализмом», а Михаил Вселенский – «государственным феодализмом». Политолог Олег Вите придумал термин «социальное промышленно-феодальное общество», социолог Овсей Шкаратан и юрист Георгий Шахназаров писали об «этатизме» и «тотальной идеократии». Греческий советолог К. Кострориадис писал о «стратократии», то есть об обществе, где правят военные. Философ Петр Абовин-Егидес называл советское общество «элитаризмом», или господством элиты. Одно из наиболее оригинальных наименований для советского общества придумал Вадим Флоров из Академии космонавтики. Он называл это общество «заслугизмом» или «меритизмом (от английского merit – заслуга). Различного рода заслуги перед обществом выполняли, по мнению В. Флорова, функцию капитала, а все заслуженные люди или «заслугисты» выполняли роль собственников этого капитала. «В лице заслугистов бюрократия получила свою тотально-завершенную форму – заслугократии. Социально-политическая система, которая была выдана и принята за социализм, являлась по сути системой отношений частной собственности и эксплуатации. Мы будем называть ее заслугизмом»[17].

Полемика по поводу наименования и определения природы советского общества нередко была связана с разным пониманием природы и определения самого социализма. Склонный к парадоксальным идеям философ Александр Зиновьев еще задолго до перестройки пытался доказать, что только советский социализм и может считаться подлинным, или «классическим» социализмом или даже «классическим» коммунизмом. При этом А. Зиновьев утверждал, что советский режим обладает не только множеством достоинств, но и невиданной прочностью, и поэтому не может погибнуть. «На Западе, – отмечал А. Зиновьев, – много писали о старении советского социального строя. Суждения такого рода суть элементарная чепуха. Коммунистическое общество так стабильно, что в нем просто не могут развиваться силы, которые были бы способны разрушить его изнутри. Бессмысленно надеяться на какие-то радикальные перемены этого общества в сторону западных демократий, обусловленные внутренними потребностями коммунистических стран. Что касается стабильности в смысле целостности страны, то коммунистические страны развивают беспрецедентные в истории средства для этого»[18]. После неожиданного и быстрого распада СССР всего коммунистического лагеря А. Зиновьев изменил свои концепции очень незначительно и повторил приведенное выше утверждение[19]. Естественно, что разрушение СССР и других коммунистических режимов философу пришлось объяснять не внутренними, а внешними причинами.

Сегодня нет необходимости полемизировать с А. Зиновьевым, который во взглядах на советский коммунистический режим проделал противоположную по направлению эволюцию по сравнению с Александром Ципко или Александром Яковлевым. Советский коммунистический режим был очень прочным, но далеко не во всех отношениях, и это вполне объяснимо. Ни в XIX, ни в XX веках социализма не существовало в виде ясного и определенного проекта, и я об этом буду писать ниже. Его невозможно было поэтому строить по заготовленным заранее и многократно проверенным в теории и на практике чертежам, расчетам и схемам. Приходилось идти вперед путем проб и ошибок, набрасывая каждый раз лишь приблизительные рабочие эскизы. Неудивительно, что здание советского социализма оказалось не только не слишком красивым и привлекательным, не слишком удобным для его обитателей, но и не особенно прочным, хотя оно и выглядело весьма величественным или пугающим – в этих оценках люди могли расходиться. При нашей трудной истории в СССР и не могло быть какой-то завершенной или совершенной социалистической системы. Да и никто пока не знает – какой именно должна быть «образцовая» социалистическая система – она еще нигде не была создана – ни в теории, ни на практике. Тем не менее многие отношения, общественные институты и нормы жизни, которые принято считать социалистическими и о которых мечтали все социалисты XIX века, в СССР были созданы. Некоторые из них перенимались даже в западных странах. Я согласен поэтому с историком и публицистом В. А. Миндолиным, который писал: «В самом деле, являются ли элементами социализма относительная социальная защищенность, включающая гарантии от безработицы, относительное социальное равенство, равные условия образования, бесплатное здравоохранение, государственная поддержка науки и культуры? Да, являются. Сегодня это любят называть социальным государством. Но теоретически и практически импульсы ко всему этому дала отнюдь не буржуазная благотворительность, пусть и государственная, не либерализм, а социалистическая мысль, социалистическое движение и деятельность советского государства после Октября 1917 года»[20].