Alexandr Weimar - Возлюби врага своего Страница 4

– Стоять, – послышался голос часового.– Куда прешь —пароль?

– Вена – ответил Краузе, у меня приказ полковника Зицингера. Этот парень, теперь будет служить в вашем эскадроне, – сказал обер —фельдфебель, показывая приказ.

– Проходите, – ответил постовой, и указал на дверь, которая для сохранения тепла была оббита старым ватным одеялом.

Краузе спустился в подвал. В какой— то миг в нос ударил запах жареного мяса и затхлой от влаги амуниции. Мы на ощупь, спустились в подвал.

– Подожди здесь! Я доложу Крамеру о твоем прибытии, – сказал обер—фельдфебель.

В моем животе грянули литавры, и я почувствовал, как невыносимо до исступления хочу есть.

В «хозяйстве» обер— лейтенанта Крамера было тепло. Дивизионная разведка шикарно обосновалась в этом помещении. В глубине церковного подвала горела печь, труба которой выходила в подвальное окно. На проволоке сушились белые маскхалаты. В них разведчики ходили в рейды по большевистским тылам. Легендарный в восемьдесят третьей дивизии обер— лейтенант Крамер, сидел, возле печи, вытянув босые ноги, и блаженно курил сигару. Он грел пятки, и, прикрыв глаза, о чем— то думал или дремал. На спинке командирского «трона» висел большевистский полушубок из добротной овчины.

– Разрешите доложить, герр обер – лейтенант, – сказал Краузе.

– Ну что у вас обер—фельдфебель?

– У меня приказ полковника Зиценгера. Дальномерщик первого класса обер— ефрейтор Кристиан Петерсен переведен в ваше распоряжение, – сказал Краузе, выпячивая грудь.

– Ну и где этот бравый вояка, – спросил офицер.

– Хайль Гитлер, – сказал я, вытягиваясь перед ним в струнку.– Обер— ефрейтор Кристиан Петерсен, – ответил я, и сделал пару шагов из полумрака ближе к керосиновой лампе, которая стояла на столе.

– Хайль, —ответил Крамер.—Ты, что ли будешь художник?

– Так точно, герр офицер, – ответил я.

– Герр обер— лейтенант, – поправил меня Крамер.

– Так точно герр обер— лейтенант.

Командир надел на босые ноги русские валенки, и, накинув на плечи подтяжки, поднялся со своего командирского «трона». «Мама» Краузе подал офицеру приказ о моем переводе. Крамер глянул на бумаги и кинул их на стол.

– Господа, – крикнул он, во весь голос, – в нашу фронтовую семью наконец—то влился новый камрад. Его имя Кристиан Петерсен! Господа диверсанты он студент художественной школы в Дессау. Боже, я две недели искал того, кто умеет держать в руках карандаш, – сказал Крамер. – Две недели назад «Иваны» украли нашего картографа Фрица. А ведь я его предупреждал, что уединяться для мастурбации на передовой без боевого охранения нельзя. Иваны настолько хитры, что воруют себе языков прямо из клозетов.

– Герр обер— лейтенант, обер— ефрейтор Петерсен, может даже портреты рисовать, – заискивающе сказал Краузе. Он не только отличный художник, но и отличный камрад!

– Он правду говорит малыш, – спросил меня Крамер? – Значит ты, будешь нам рисовать голых фрау – шутя, сказал Крамер.

Обитатели подвала заревели от удавшейся шутки.

– Так точно, герр офицер, – сказал я. – Я умею рисовать. Что прикажете, то я и нарисую – будь то оперативные карты или голые фрау.

– О, этот туда же, – ответил Крамер, – А ты можешь что – нибудь показать, – спросил офицер.

Я снял ранец и, достал из него свою знаменитую коробку. Вытащив рисунки, которые успел набросать в минуты фронтового затишья, я веером разложил их на столе. Затаив дыхание я замер в ожидании похвал. Мне хотелось услышать, что скажут о моем творчестве эти парни из дивизионной разведки. Камрады обступили меня, рассматривая рисунки. В подвале наступила гробовая тишина. Образы убитых людей. Свирепые лица солдат в условиях рукопашного боя. Раненые люди: без рук, без ног. Все это стало для моих новых однополчан настоящим шоком.

– Спрячь это Кристиан, и никому больше не показывай, – сказал обер— лейтенант Крамер.– Если у тебя мой однофамилец майор Крамер из контрразведки найдет эти картинки, то твоя солдатская карьера продолжиться в штрафном батальоне. У тебя, черт подери, есть талант, – сказал Крамер. Скажу по – правде, я не жалею, что Фрица украли русские диверсанты. От него все равно не было никакого толка. Если «Иваны» его не прибьют, и он останется жив, значит, на свете есть Бог, который его бережет.

Я смолчал. В ту минуту я понял, по какой причине меня из панцергренадеров перевели в разведгруппу. Краузе, что—то говорил мне об этом и раньше, но его предположения были далеки от решения командования. А командирам всегда было что—то известно больше чем нашей «маме». В тусклом свете керосиновых горелок я рассмотрел почти всех разведчиков. Как мне показалось, они недавно вернулись из рейда. Я видел, что они сосредоточенны и это вселяло в мое сердце надежду и придавало уверенность.

Незаметно весь взвод перебрался к столу. Парни рассматривали мои рисунки, а заодно и меня, словно я был не бравый панцергренадер седьмой батареи, а маркитантка из полевого борделя.

– Что стоишь студент, – спросил офицер, – иди сюда ближе к печи – погрейся. Я вижу, ты продрог до самых печенок. Потерпи парень, пару дней – мы подыщем тебе настоящий егерский анарак.

Я посмотрел на фельдфебеля, желая услышать его подтверждение поступившей команды.

– Ну что ты, уставился на меня, – сказал Вальтер Краузе, – делай то, что тебе говорит твой новый командир.

Я, словно остолбенел! Какое— то странное оцепенение сковало мое тело, и я продолжал стоять смирно. Я, негодуя, смотрел, то на Крамера, то на обер— фельдфебеля и не мог понять, что мне делать.

– У нас, что теперь новый картограф, – услышал я голос, который неожиданно появился из глубины черного подвала.

– Да, Генрих, он теперь будет служить вместо недоноска Фрица, – ответил Крамер.– Две недели искал в этом дерьме парня, который умеет хоть что—то рисовать. Так что камрады, в честь новичка оросим наши кишки шнапсом, – сказал офицер, и поставил на стол бутылку зеленого стекла.

Пить вино и шнапс, никого не нужно было уговаривать. Парни, радостно загудели и с каким— то энтузиазмом потянулись к своим заначкам, вытягивая из своих ранцев и сухарных сумок неприкосновенный запас. Шпик, банки с колбасным фаршем и даже русская тушенка со сгущенным молоком украсили рабочий стол разведотряда. За какие – то пару минут боевой блиндаж превратился в импровизированный фронтовой кабачок.

Скинув с плеч ранец, я достал банку консервированных сосисок, и вдохновлённый общим настроением приобщил эту долю к торжественному застолью.

– Обер – фельдфебель – вы свободны, – сказал офицер. – Можете вернуться в расположение. Доложите обер— лейтенанту Фрике, что обер —ефрейтор Петерсен, переведен в штат дивизионной разведки.

– С вашего позволения герр обер – лейтенант, я немного погреюсь, – сказал Вальтер Краузе. Он, достал трубку, и, набив её табаком, закурил.– На улице сегодня жуткий холод. Я настолько продрог, что готов даже остаться у вас до самой победы, – сказал усталым голосом Краузе.

– Ты Вальтер, не исправимый лгунишка! Скажи прямо, что хочешь выпить шнапса и побаловать брюхо украинским шпиком.

– Хочу! Да, хочу герр обер— лейтенант! Мы панцергренадеры народ простой. Нам скажут пить шнапс, мы пьем шнапс. Нам скажут стрелять по «Иванам», мы будем стрелять. Нам скажут идти домой – мы уже завтра бросим наши пушки и пойдем домой к своим фрау.

– Мартин, – обратился Крамер к ефрейтору – налей —ка фельдфебелю шнапса! Пусть выпьет за здоровье нашего нового камрада да проваливает. Здесь не ресторан «Метеора», чтобы устраивать мальчишники.

Мартин как звали одного из разведчиков, налил, в железную кружку русской водки и подал Краузе.

Обер—фельдфебель лукаво улыбнулся, и, взяв кружку, сказал:

– За наше здоровье!

Он, выпил сталинской водки и, крякнув в кулак, подхватил со стола бутерброд со шпиком.

– Вы, камрады, тут не дурно устроились, – сказал Краузе. – Хотел бы просить вас, поберечь этого парня. Он еще девственник, а у девственников после войны будет великая миссия.

– Какая миссия, – спросил, обер— лейтенант.

– Ему предстоит, оплодотворить тех вдов, которые потеряют на фронте своих мужчин, – сказал обер—фельдфебель и заржал.

Камрады засмеялись так, что часовой открыв двери, посмотрел, что произошло в расположении.

Обер— лейтенант бросил в Краузе пустую банку из— под сосисок и сказал:

– Иди ты к черту Краузе. Ты шутишь?

– А что! Я что – то не то сказал, – сказал Краузе. – Это настоящая, правда – он еще ни одной девки не попробовал за свою жизнь. Скажи им Кристиан.

– Это правда, – спросил меня обер— лейтенант Крамер.

– Да, герр обер— лейтенант. Я еще ни разу, не пробовал «вдуть» какой – нибудь фрау…

– Парни, с нами фортуна, среди нас девственник! Это хорош знак! Удача не оставит нас на этой войне.