Нежный аромат смерти - Александр Николаевич Бубенников Страница 41

– Лезть через забор? – спросила Катя, – или входить к ним через ворота, чтобы…

– Ворота могут быть закрыты, а взламывать их мы не имеем никакого права… – сказал он автоматически треснувшим голосом Кате.

Николай Николаевич стал набирать номер дежурного по СНТ в его сторожке. Там быстро ответили. Тогда он коротко объяснил, что на таком-то участке лежит без признаков жизни женщина, соседка Ирина Игнатьевна. Надо сочно вызвать скорую помощь и полицейский наряд – без малейшего промедления..

– Что делать мне после вызова, Николай Николаевич? – спросил молодой дежурный-киргиз.

– После вызова скорой и полиции идите, нет, бегите ко мне на участок, – как можно тверже сказал Николай Николаевич. – Будем соображать, что делать дальше, если скорая задержится. Со мной моя дочь-медик, она может оказать первую помощь, если что…

Он хотел сказать: «Если соседка ещё жива», но разумно не стал нагонять страха на молодого таджика, нанятого СНТ дежурить на входе в дачное хозяйство.

Прибежал на участок дежурный. Катя стояла в нетерпении с аптечкой. Николай Николаевич знал уже, что ему делать: он стоял с ножницами для разрезания рабицы внутреннего заборчика. Ожидание скорой помощи было недолгим. Врачи приехали быстрее полицейских. Сначала они убедились в том, что ворота на участок и в дом оказались запертыми. Потом врачи и сами предложили вскрывать рабицу, видя в руках Николая Николаевича большие садовые ножницы.

Забор был разрезан для безопасного входа и выхода бригады врачей скорой. Они колдовали над телом Ирины Игнатьевны совсем недолго, констатировав смерть. Немного погодя, подъехали и полицейские на газике с мигалкой.

Николай Николаевич хотел сначала лично позвонить соседу, но благоразумно вспомнил, что вестники, приносящие дурные вести, навлекают на себя мыслимые и немыслимые невзгоды. Да и это было не главной причиной невозможности контактировать с Игнатом Демьяновичем. Его номер телефона был забит на старом мобильнике Николая Николаевича еще в те стародавние времена, когда они с ним вместе ездили на субботники и пили шведскую водку в лесу и в электричке. Потом их контакт как-то нивелировался, к тому же Николай Николаевич сменил кнопочный мобильник на фирменный смартфон, а старый контактный номер соседа не перенес на новое устройство.

Пока полицейские сами исследовали место смерти Ирины Игнатьевны, Николай Николаевич предложил дежурному:

– Надо срочно звонить председателю правления СНТ. У вас есть его номер телефона для связи?

– Конечно, есть.

– Звоните.

Тот оперативно отчитался перед полицейским начальником:

– Звоню хозяину дома… Это его жена умерла на грядке…

– На клумбе, – поправили дежурного врачи скорой, – хозяина-мужа мы дождемся…

Игнат Демьянович прибыл на удивление быстро, из чего Николай Николаевич заключил, что именно его лимузин, отъезжающий от ворот усадьбы, он видел, недалеко от своей калитки. Он хотел поделиться своими сведениями и подозрениями, но только махнул безнадежно рукой. Слава богу, Катя ничего не видела и не заметила странного и подозрительного. «Хватит моей девочке нежелательных для юной психики общений с полицейскими чинами по поводу смертей в нашем жестоком, опасном и корыстном мире» – подумал Николай Николаевич и обнял Катю за плечи. И ему тотчас передалась ее внутренняя дрожь.

– Так ведь ты дрожишь…

– Озябла, пап… Зябко на душе и сирень не радует…

– Иди в дом, – он передал ей ключи, – и поставь срочно чайник на плитку… Вскипяти… Много воды не наливай, чтобы быстрее вскипело… Иди в дом, здесь без тебя разберутся, в чем дело…

Игнат Демьянович сделал жест рукой для приглашения на свой участок. Обратился неестественно хриплым голосом к приблизившемуся соседу, не подавшему руки соседу:

– Николай Николаевич, вот полицейские интересуются, кто первым обнаружил тело?..

Тот ответил не сразу, потому что по пути от вскрытого заборчика к клумбе, на которой возвышалось тело в дорогих красивых одеждах, он краем глаза обнаружил две черных розы из парника соседа.

У него снова что-то помутилось в голове, он был готов рухнуть недалеко от клумбы с телом. Наверно, он сильно побледнел, если врач скорой спросил его:

– Вам плохо? На вас лица нет…

– Есть лицо, – поморщившись, сказал он, задумавшись, словно что-то вспоминая. И ответил не соседу, а полицейскому, чего-то записывающему в блокнот. – Ах, да, мы с дочкой первыми увидели тело Ирины Игнатьевны.

– Как быстро и почему вы увидели тело, войдя на свой участок через калитку?

Николай Николаевич снова тяжело вздохнул и сказал для полицейского, жестко и прямо глядя в глаза соседу:

– У соседки звонил телефон… Но звонили жене не вы, Игнат Демьянович, а я звонил. У нас в это время была назначена деловая встреча, которая по странным причинам сорвалась…

Полицейский занес слова Николая Николаевича в блокнот для составления протокола и глубокомысленно заметил:

– Да-с, ясно, что ничего не ясно, господа…

– По-моему, все ясно, – глухо сказал Николай Николаевич, чувствуя нутром, как зябко поежился и содрогнулся сосед.

– Вы счастливый человек, раз вам все ясно, когда никому ничего не ясно – ни полиции, ни врачам, ни мужу, хозяину дома никому.

– Насильственных признаков смерти не обнаружено… – сказал хмуро врач скорой… Но вскрытие покажет…

– Ничего не покажет, – ощерился Игнат Демьянович. – Я буду настаивать по праву супруга, чтобы вскрытие Ирины Игнатьевны не производилось ни в коем случае…

Глава 25

В то лето они практически не ездили на дачу. Никогда втроем. Один-два раза съездил туда Николай Николаевич с Катей, да и то неудачно, поскольку целый день и всю ночь лил далеко не летний, зябкий дождь. И тогда они обратили сразу же внимание на то, что уволенного молодого дежурного-киргиза заменил пожилой киргиз, а вместо пограничного заборчика рабицы – с вырезом – возвышался трехметровый железобетонный забор. Отгородился от внешнего мира сосед-визионер по всему периметру своей огромной усадьбы, размером под треть гектара. Катя несколько раз высовывала нос на сад, но тут же быстро забегала назад, в тепло их неказистого домика, где был включен нагреватель, чтобы как-то худо-бедно согреться.

– Зябко…

– Может, не так уж и зябко, как тебе представляется, Кать… Постарайся включить внутреннее душевное тепло – будет комфортнее…

– Не-а, не включается внутреннее тепло, пап… Зябко вдвойне, как только мысленно представлю тело безжизненное соседки на клумбе…

Николай Николаевич вспомнил тоже, только не труп Ирины Игнатьевны на клумбе вблизи брошенных неподалеку двух черных чайных китайских роз Мао безжалостной рукой черного мага, а тогдашнюю нутряную дрожь Кати среди пышных форм махровой сирени.

– Оставь от того дня в памяти буйную