Абузар Айдамиров - Долгие ночи Страница 42

И тогда пришло решение помочь им избавиться от новых страданий…

Эта исповедь тронула сердце Сайдуллы. Но все же на окончательный ответ он решиться не мог. Его душу терзали сомнения. Чужой народ, чужая страна. Покинуть родину не так-то просто. Перебраться в Турцию — это не переехать из Гехи в Гойты. Разве он, Сайдулла, имеет право вести людей в неизвестность? Это все равно, что с завязанными глазами пойти по самому краю пропасти.

— Верю, Муса, что ты говорил от чистого сердца, верю, что ты искренне хочешь нам помочь, — сказал Сайдулла. — Но ни у меня, ни у Алихана в Турции нет знакомых, не знаем мы и чуждого нам языка. Пока чеченцы на родной земле, султан может говорить им самые сладкие речи. Но верить им у нас нет оснований.

— Вы поедете не одни! Вместе со всеми вами уеду и я, — генерал бросил на стол свой последний и решающий козырь. — С первой же партией переселенцев я отправлю свою семью, с последней поеду сам.

Слова его прозвучали, как гром. Всего ожидали от него гости, но о таком и думать не могли. Генерал царской армии вместе со своей семьей уезжает вместе с ними в Турцию? Было от чего прийти в изумление.

Сайдулла даже привскочил.

— Как? — почти шепотом переспросил он. — Ты тоже едешь с нами?

— Да, я решил это окончательно и бесповоротно.

— А свое богатство куда ты денешь?

— Тебя же, как преданного генерала, русские очень и очень ценят, — вставил Алихан, тоже еще не пришедший в себя от слов Кундухова.

— Ну и что? — возразил Кундухов. — Я не только в Турцию, в отшельники пойду, лишь бы искупить свою вину. Часть имущества раздам бедным, а чин — это так, пустое. Никто не спросит меня завтра, на том свете, до какого дослужился звания. Все мы одинаково будем держать ответ за земные грехи. Аллах предопределил наши судьбы… И мы поступаем так, как повелевает он… Не надо сомневаться. Я помогу вам устроиться.

Чин паши позволит мне сделать это.

Последний гвоздь в мост, ведущий к сердцу Сайдуллы, был вбит.

Сайдулла Успанов размечтался. Он снова видел себя на вороном коне и в расцвете своей славы. Разве не унизительна роль царского шута, пусть даже и в чине майора, для бывшего наиба Шамиля? Такую роль отвели ему здесь, в России. А там, в Оттоманской империи, он снова станет прославленным воином.

Острая сабля и стальное сердце вновь приведут его к счастью.

— В Турции храбрость и мужество ценятся высоко, — словно читая его мысли, разжигал честолюбие гостя Кундухов — И, возможно, когда-нибудь во главе султанских войск мы сможем прийти сюда и освободить свои горы от гяуров.

— Может, возьмем с собой в Турцию лишь несколько сотен смельчаков? А там посмотрим…

Кундухов нахмурился. Ему снова пришлось доказывать Сайдулле необходимость массового переселения. Даже с точки зрения материальной помощи со стороны султана. Иначе незачем и ехать.

— Когда начнем выступать? — по-военному спросил Сайдулла. -

С началом весны.

Сайдулла снова надолго погрузился в молчание.

— Ну, давайте, друзья, решайте: да или нет? — не выдержал Кундухов.

— Сначала надо узнать, что думают люди, — снова протянул Алихан.

— Не думаю, что они откажутся. Тем более, когда узнают, что султан Абдул-Межид ассигновал на организацию переселения десять тысяч рублей. Сумеете сами, вдвоем организовать это дело — деньги достанутся вам двоим. Если найдете подходящих добровольцев, желающих содействовать вам, то поделитесь деньгами с ними.

— Муса, вот с этого и следовало тебе начать, — первый раз в голосе Сайдуллы прозвучали веселые нотки, а мрачное выражение на его лице сменилось улыбкой. — За то, что мы добровольно покинем ад, нам еще и деньги заплатят? Ты слышал, Алихан?

— Этот ад — наша родина, Сайдулла, — тихо проговорил Алихан.-

Свой ад, наверное, милее, чем чужой рай.

— Не надо скулить, Алихан, — веселое настроение теперь уже не покидало Сайдуллу. — Кто знает, может, мы действительно вернемся, чтобы освободить свою родину! Ради такой высокой цели не грех на время и покинуть ее!

— Так вы согласны? — спросил Кундухов.

— Да!

— Я смогу положиться на вас?

Сайдулла вскинулся:

— Не забывай, что перед тобой мужчины…

Кундухов вытащил из сейфа резной ларец с серебром, поставил его на стол. Затем с Кораном в руках подошел к гостям.

— Решение принято. И его следует скрепить клятвой. — Коснувшись правой рукой Корана, Кундухов стал торжественно и медленно произносить слова клятвы:- Я, Муса, сын Кундухова Алхаза, перед Богом, при свидетелях — Сайдулле, сыне Успана, и Алихане, сыне Цуги, — клянусь на этом Коране, что все, сказанное мною, — правда, с первого до последнего слова. И я не нарушу своей клятвы. Если же нарушу, то присутствующим здесь людям я заранее прощаю свою кровь.

— Мы же не требовали от тебя клятвы, — сказал Алихан.

— Вы и не могли от меня ее потребовать, ибо многого не знали.

Но теперь и я обязан попросить вас сделать то же, что и я, — сказал Кундухов. — Возьмите, Сайдулла и Алихан, Коран и оба поклянитесь в том, что тайну, которую я раскрыл вам, не передадите никому другому, что отныне вы будете беспрекословно повиноваться мне до той поры, пока я не освобожу вас от вашей клятвы.

Сайдулла смотрел не на Коран, а прямо в глаза Мусе.

— Подожди, Муса, — отстранил он рукой протянутый ему Коран,-

Насколько я понял, ты сказал, что собираешься переселиться в Турцию вместе с семьей. Так вот, это тоже необходимо заверить твоей клятвой. Раз ты не веришь нам, почему же мы должны слепо верить тебе?

Кундухов пристально посмотрел на Сайдуллу.

— Хорошо, Сайдулла, будь по-твоему, — спокойно ответил он и вновь положил руку на Коран. — Я еще раз клянусь, что в случае перехода в Турцию пяти тысяч чеченских семей, вместе с ними я отправлю свою семью, клянусь, что уеду туда сам и не вернусь, пока там останется хоть один чеченец из числа доверившихся мне. Теперь ты удовлетворен?

— Да. — Сайдулла широко улыбнулся. — Но твою тайну нам придется приоткрыть народу, ведь призывая его к переселению, мы будем опираться на твое имя.

— Я разрешаю вам говорить о моей поездке в Стамбул, о моих переговорах с султаном и с визирем, а также и о том, что я собираюсь вместе со всеми вами переселиться в Турцию. Теперь очередь за вами, Сайдулла, Алихан.

Сайдулла взял в руки книгу, раскрыл ее и, убедившись, что это действительно Коран, сказал:

— Я, Сайдулла, сын Успана, перед Богом и при свидетелях клянусь на Коране не разглашать тайну Мусы, сына Алхаза, беспрекословно выполнять все его указания, если эти указания не будут посягать на мою честь и не оскорбят меня, клянусь сохранять верность товарищам, и если я нарушу клятву, то пусть постигнет меня Божья кара, а если мои товарищи не сдержат слова, то клянусь отомстить им, совершив над ними справедливый суд.

Такую же клятву произнес и Алихан.

— Теперь о деньгах. Вот они, — сказал Кундухов, открывая ларец. — Здесь пять тысяч рублей. Остальные получите потом, когда двинется наше дело. Возьмите с собой и обращение к чеченцам султана Абдул-Межида. Да поможет нам Аллах!

— Аминь!

Часть вторая. НАЧАЛО КОНЦА

ПОСРЕДСТВОМ ВОЙНЫ ЦАРИЗМ СТРЕМИТСЯ УВЕЛИЧИТЬ КОЛИЧЕСТВО УГНЕТАЕМЫХ РОССИЕЙ НАЦИЙ, УПРОЧИТЬ ИХ УГНЕТЕНИЕ И ТЕМ ПОДОРВАТЬ БОРЬБУ ЗА СВОБОДУ И САМИХ ВЕЛИКОРОССОВ.

В.И. Ленин

ГЛАВА I. В ТБИЛИСИ

(Вместо пролога)

Прогресс в условиях эксплуататорского строя всегда осуществлялся ценой тяжелых лишений трудящихся масс, а порой и гибели целых народов.

В.И. Ленин

Последний месяц осени выдался на славу: теплые дни и ясное безоблачное небо. Хотя снег лежал еще только на вершинах гор, чувствовалось, особенно по ночам, что вот-вот ударят холода.

Опасно стало ездить в Тифлис по Военно-Грузинской дороге. С тревогой думал об этом Михаил Тариэлович, собираясь в путь.

Путь же ему предстоял не из легких. Но он готов был проделать его по скалам и ущельям, лишь бы хоть на время вырваться из этой проклятой страны. Чечня в последнее время напоминала ему бочку с порохом: достаточно одной искорки, и она взорвется.

Разумеется, не только страх перед готовой взорваться Чечней гнал его в Тифлис, давно и покорно склонивший свою царственную голову перед всесильным двуглавым орлом. Нужно было во что бы то ни стало решить один крайне важный вопрос, связанный с переселением чеченцев в Турцию. Генерал Кундухов, посланный для тайных переговоров с турецким правительством, месяц назад вернулся из Константинополя, где обе стороны пришли к обоюдному согласию. Русское правительство отпускало чеченцев в Турцию, турецкое правительство соглашалось принять их и поселить на специально отведенных землях. Таким образом, судьба чеченцев была уже почти решена. Об истинных целях, которые преследовали обе стороны, Михаил Тариэлович не мог не знать. Но именно здесь-то и допустили промашку и генерал Кундухов, и русский посол Игнатьев. Министр иностранных дел Порты Али-паша буквально обвел их вокруг пальца. Лорис-Меликов сначала хотел выразить свое мнение в записке Александру Петровичу. Однако из-за бездорожья почта могла задержаться, да и к самой записке Великий князь, возможно, отнесся бы холодно. Поэтому, отложив все свои дела, Лорис-Меликов мчался в Тифлис.