Александр Богданов - Непокорные Страница 42

Зима в низовья Лены приходит рано. Зимой тундра мертва. Ветер, мороз и снег убивают все живое. Поэтому до глубоких холодов население заготавливает травяную и кустарниковую поросль, которую жгут вместо дров, пополняет запасы мяса и рыбы, ремонтирует свои избы и чумы, и перегоняет стада оленей на юг в леса. Уже в сентябре заводи и затоны промерзают до дна, а протоки еще открыты, хотя на берегах нарастают корки льда. Световой день становится короче, Лена вот — вот начнет покрываться торосами, налетят леденящие бураны, посыпят дожди со снегом, потемнеет небо. Скоро и судоходство станет невозможным, но еще так много надо успеть. Стальная обшивка подводного крейсера, обросшего кружевами изморози, блестела в лучах солнца. Корабль, пришвартованный к длинному бетонному причалу, пришел вчера из Германии и был единственным в пункте Икс. Остальные суда уплыли прочь в незамерзающие порты Европы. Вокруг него суетились люди. Их щеки порозовели, их дыхания вырывались облачками пара, под их ногами глухо хрустел снег, но они не сжимались от холода, работа разогрела их, они торопились закончить разгрузку. Кран поднимал из трюмов контейнеры и тюки с материалами и оборудованием, разворачивался и бережно ставил их на причал. Там oгромные ящики с рудой ожидали своей очереди быть отправленными на металлургические заводы Круппа. Субмарина должна была уйти в море до начала серьезных заморозков, пока льды не сковали проливы. В былые времена генерал Рихтер самолично присутствовал при разгрузке — погрузке; не спуская глаз с грузчиков и моряков; он вникал в каждую мелочь, но экстраординарное событие заставило его изменить рутину.

Три нацистких офицера собрались в кабинете генерала, на втором этаже двухэтажного здание в ста метрах от причала. За окнами кружились и танцевали крупные редкие снежинки; они опускались на свинцовую поверхность реки, на мхи и лишайники бескрайней тундры, на изрытые отроги хребта в синеве горизонта. «Самойлович не мог обойтись без помощников. Он одурачил нас. Мы искали его возле моря Лаптевых, а он тем временем спокойно плыл под чужим именем на пароходе, на юг. Кто в лагере мог помогать ему?» Рихтер яростно стукнул кулаком по столу. «Какую же гадину мы не заметили,» проскрипел Штаубе. Он тоже был включен в руководство и его секреты. «Как Кравцов оказался среди нас? Ясно, что он не ариец и в нем нет ни капли немецкой крови. Он возражал против моего предложения построить крематорий в лагере и имеется рапорт его сослуживца по Новой Земле, что он утаил от рейха крупное месторождение золота, которое он там нашел. За одно это его следует казнить.» «Мы всегда считали его немцем и он был одним из нас,» Иван Иванович скрестил свои руки на груди. «Его никто никогда не подозревал вплоть до побега Самойловича. Чего они — Кравцов и Самойлович — хотели добиться? Куда шел Самойлович?» «Не иначе как в СМЕРШ, чтобы донести на пункт Икс. Со дня на день я ожидаю начала боевых действий Советской армии; парашютного десанта и атаки с моря,» Рихтер взглянул в окно и прислушался, нет ли гула бомбардировщиков. «Нам повезло. В этот раз обошлось. Журавлев приказал устранить беглеца, но остается Кравцов. Как его поймать?» «По моему указанию на подводной лодке прибыла группа захвата. Их всего двое, но они мастера своего дела. Они арестуют Кравцова, закуют его в кандалы и отправят в рейх. B гестапо из него выжмут все.» Штаубе плотоядно улыбнулся. «Я уверен, что Самойлович давал показания перед расстрелом. Что он успел рассказать следствию? Журавлев нам ничего не передал,» Иван Иванович подпер подбородок рукой. «Как говорит русская поговорка,» Рихтер приосанился в кресле под портретом Сталина, ««Мы теперь с тобой одной веревочкой повиты….» Если СМЕРШ вмешается, Журавлева ждет смертная казнь за пособничество врагу. Он это понимает и будет молчать. Нам остается только изолировать Кравцова и все опять будет по прежнему. Приступайте немедленно к его задержанию.»

Вечер был ясен и тих. На синем небе переливались сияния. Всходила полная луна. Хрустел снег под ногами охранников. Далеко разносился лай овчарок. Столбы света на вышках поворачивались и рыскали взад и вперед. Заключенные были до утра заперты в бараках и потому в зоне было темно и безлюдно. В одиночестве его каморки приходили к Сергею его лучшие мысли. Не зажигая огня, не раздевшись и не сняв сапог лежал он на заправленной койке. Тлеющий кончик папиросы освещал его пожелтевшие пальцы. Глаза его были широко раскрыты, думы и сомнения осаждали его. «Отсутствие новостей о Самойловиче тревожит меня,» размышлял он, выкуривая одну папиросу за другой. «Прошел месяц со дня его побега и ничего. Что могло случиться? Добрался ли он до СМЕРШ-а? Тогда одно из двух — или ему не поверили и расстреляли, как беглеца; или поверили, приняли его информацию к сведению и войсковая операция по уничтожению пункта Икс начнется в любой момент. Тоже непохоже. В этом случае будет задействован по — меньшей мере полк. Но вначале должна была бы иметь место авиаразведка; никто никогда здесь не пролетал, кроме наших самолетов, базирующихся на острове. Здесь что — то не так. Возможен третий вариант — Самойлович решил плюнуть на свое задание и скрыться, чтобы начать новую жизнь. У него с собой крупная сумма денег и надежные документы. Однако, не похоже это на него. В любом случае мне больше ждать здесь нечего и давно пора исчезнуть. Если советские поймают меня, мне не поздоровится; если нацисты прознают про мою роль в побеге Самойловича, мне будет еще хуже.» Состояние страха, беззащитности и одиночества охватило его. Он глубоко вздохнул и крепко закрыл глаза. «Живым я им не дамся. Я готов бегству. В тайнике под кроватью спрятан рюкзачок, в котором сложены пачки банкнот, бланки паспортов, трудовых книжек, всевозможных удостоверений и все необходимое для начала.» Понемногу он начал успокаиваться и задремал. Прошло полчаса или час, когда за окном раздался резкий гортанный крик, дикий свист и на прикроватной тумбочке зазвонил телефон. «Тебя хочет видеть генерал,» голос замполита был мягким и задушевным. «Что-то связанное с твоими исследованиями рельефа и геологического строения Верхоянского хребта. За тобой прилетел самолет. Тебя ждут.» «Выхожу через минуту,» вскочил Сергей. Дурные предчувствия всколыхнулись с новой силой. Сердце его заколотилось. «Это оно!» Он достал свой рюкзак и сняв парабеллум с предохранителя сунул его в карман галифе. Одев полушубок и шапку он вышел, как обычно заперев дверь на ключ. Наган в кобуре оттягивал его поясной ремень. «У меня нет полной уверенности, что пришла беда, но послушаем, что скажет летчик.» Сергей быстро шел по задубевшей от холода глине. Вокруг была набившая оскомину картина убогих одноэтажных строений, выстроенных рядами и окруженных периметром ограды сo слоями колючей проволоки. Вот и аэродром. Обширное, огороженное решетками поле, фонари на столбах, взлетно — посадочная полоса расчищена и обозначена сигнальными огнями. Знакомый ему Heinkel He 70 Blitz, стоял с включенным мотором на взлетной полосе. Вращающиеся лопасти пропеллера слились в сплошной прозрачный круг. Пилота в кабине не было. Он сидел на крыле с термосом в руке и прихлебывал что-то горячее. Это был светловолосый, веснушчатый парень с мирным характером и солнечной улыбкой. «Как дела, Курт?» «Все в порядке, прогреваю машину. Приказано сейчас же лететь назад.» «Что за срочность? Не могли подождать до утра?» Пилот попытался сделать непроницаемое лицо и промолчать, но желание высказаться оказалось сильнее, «Вчера на подводной лодке прибыли двое гестаповцев. Они хотят с вами о чем то поговорить.» Сомнений у Сергея больше не оставалось. Он выхватил из кармана пистолет и выстрелил поверх головы Курта. «Hände hoch!» истошно заорал он, рассчитывая испугать паренька. Тот послушно повиновался, термос по прежнему был зажат в его правой руке. «Бегом в ангар!» Они оба рысью помчались туда. Сергей затолкал его в чулан и накинул задвижку. «Прости, Курт!» крикнул он через дверь. «Тебя скоро найдут, а у меня нет выбора!» Со всех ног он бросился назад к самолету и влез в кабину. Привлеченные звуком выстрела к нему бежала охрана. Они без устали махали руками; их рты были разинуты в крике. Сергей положил руки на штурвал. «Смогу ли я? Когда — то Борис и я летали на таких птицах.» Он потянул рычаги, нажал педали и медленно начал выруливать. Пора! Взревел мотор и машина пронеслась по взлетной полосе. Слева и справа от него замелькали ограничительные желтые огни. Он прибавил газа и с ревом поднялся в воздух. Ориентируясь по компасу Сергей повернул на юг. Горючего оставалось полбака, с тревогой заметил он. Из наушников лез ему в уши настойчивый немецкий говор, требующий опознать себя и объяснить намерения. Сергей шарахнул в микрофон ядреным русским матом и выдернул штепсель из гнезда. Он летел низко над утесами; в свете луны он видел бурлящие волны, разбивающиеся о скалы, пену и множество брызг, оседающих на камнях. После пологого острова сложенного из обнаженной горной породы, его глазам открылся мрачный, пустынный и бесплодный вид. Река суживалась, горный хребет сжал ее в с обеих сторон, скалы подходили к берегам, нависая над ними и грозя обрушиться в бурный поток. Уже полтора часа Сергей находился в полете. Он парил между небом и землей. Над ним разворачивалось фантастическое зрелище полярных сияний: пробегали цветные лучи и полосы, а на всем пространстве с востока на запад вспыхивал многоцветный пульсирующий занавес. Прибрежные уступы ленских берегов, отвесные скалы, бугристые береговые долины и темная гладь реки поминутно менялись в сполохах небесных огней. Местность то покрывалась бахромой теней, то исчезала совсем, то на миг выступала из мрака, озаренная радугой неземного света. В такт этому пиршеству красок символы, индикаторы и указатели на приборной панели самолета тоже преображались. Они светлели и темнели, блестели и мерцали. Бензин был на исходе, по подсчету Сергея он должен был давно миновать село Чекуровка, которое он легко мог не заметить. Его желанием было оторваться от базы как можно дальше и сделать погоню невозможной. Он давно уже прошел Ленскую трубу, река разлилась и береговой ландшафт стал меняться. Острые зазубренные пики уступили место череде полукруглых невысоких гор, поросших карликовыми деревьями. Встречались плоскогорья, окруженные странной формы кряжами, напоминающих барханы. «Горючего почти нет. Пора садиться,» сказал себе Сергей. «Лучшего места не сыскать.» Выбрав более или менее плоский участок, он наклонил штурвал и стал снижаться при бортовом ветре, не забыв выпустить посадочные щитки. Земля ближе и ближе! Кочки, булыжники и ямы со страшной скоростью несутся назад. Толчок, грохот, треск! Штурвал руля высоты выбило при ударе о землю. Самолет покатился по прямой, завернул в сторону прибрежного мелководья и, наклонившись, остановился со сломанным крылом. Его фюзеляж нелепо задрался вверх, а нос с искалеченным винтом уткнулся в кучу гальки и песка. Сергей замер от шока; не в состоянии пошевелиться от тошноты и мути в голове. Ожог и запах гари привели его в чувство. Полуослепший от боли схватил он свой рюкзак, выкарабкался из кабины и поковылял подальше от горящих останков. Взрыва не последовало и огонь затухал сам по себе. Обессиленный и оглушенный Сергей лежал на припорошенном снегом лишайнике и думал о том, что с ним станется дальше.