Владимир Москалев - Гугеноты Страница 42

Маркиза поднялась со стула.

— И регулярно информируй меня о том, как идут дела.

Быть может, мне надо будет помочь тебе в чем-либо.

Изабелла поклонилась и вышла.

Глава 2

Плоды деятельности первой статс-дамы королевы

Маркиза сразу же взялась за дело и стала преследовать Лесдигьера, не давая ему проходу. Ночи она по-прежнему проводила с Конде, а днем, когда его не было рядом, она не сводила горящих глаз с Лесдигьера, обворожительно улыбалась ему, ей удавалось даже краснеть, когда случалось заговорить с ним.

На балу городских старшин, устроенном однажды во дворце Сен-Поль, она нарочно старалась все время быть ближе к нему. Конде, совершенно забыв о ее существовании, как обычно увлекся беседой на политические темы с Колиньи и его братом. Баронесса де Савуази затерялась в кругу фрейлин, окружавших Маргариту Бурбонскую, родную сестру Людовика Конде, и, как и принц, ничего не замечала. И вот тут Изабелла решила действовать. Во время торжественного выхода короля, когда все взоры были обращены на двери, из-за которых вот-вот должен был появиться юный монарх, она незаметно подошла к Лесдигьеру и легонько ущипнула его за руку.

Лесдигьер вздрогнул и порывисто обернулся.

— Вы, мадам? Что это с вами?

— Со мной ничего, а вот что с вами, шевалье? И почему вы называете меня «мадам», разве я замужем или вдова? Впрочем, я прощаю вас. А сейчас я хочу кое о чем спросить у вас.

— Спрашивайте.

— Почему вы перестали замечать старых друзей? Или вы настолько увлечены службой, что не находите даже времени обратить свой взгляд на ту, покой которой нарушен вот уже столько дней?

— Чей же покой нарушен, мадам? — невозмутимо ответил Лесдигьер, рассеянно глядя по сторонам.

— А вы не догадываетесь? — пыталась она заглянуть в его глаза.

— Если той, о ком я думаю, то, поверьте, она все вопросы вполне может уладить сама.

— А если речь идет о другой женщине?

— У меня нет другой женщины и, признаюсь, нет большой охоты иметь ее.

— Не пытайтесь переубедить меня, шевалье, в том, что видят мои глаза.

— Что же они видят?

— Только кажущаяся привязанность к одной женщине мешает вам обратить внимание на другую, которая уже запала к вам в душу и которая постоянно думает о вас.

Лесдигьер с любопытством посмотрел на нее:

— Уж не вы ли, сударыня, написали ту записку, что мне передали вчера во дворце Монморанси?

Маркиза хотела ответить, но тут все разговоры в зале разом смолкли; наступила тишина: появился король под руку с Екатериной Клевской, и придворные склонились в поклоне. Дама, шествуя под руку с которой король открывал бал, была второй дочерью принцессы Маргариты Клевской, сестры Конде, по мужу герцогини Неверской. В данный момент она была замужем за принцем Порсиан.

По знаку церемониймейстера оркестр заиграл павану, этот медленный танец-шествие в колонну парами с необходимыми при этом поклонами и книксенами в сторону тех, кого хотели приветствовать.

Лесдигьер стал искать глазами баронессу де Савуази; та бросила взгляд в его сторону, нашла глазами своего возлюбленного и улыбнулась ему. Он помахал ей рукой, и она под руку с кавалером, в котором Лесдигьер без труда узнал шевалье де Шомберга, одного из своих друзей, присоединилась к танцующим.

— Однако у вас удивительное самообладание, мсье, — послышался удивленный голос Изабеллы. — Лангедокские мужчины все такие?

— Вы о чем? — спросил Лесдигьер, наблюдая за танцующими парами и не теряя из виду никого из дома Монморанси.

— Вы с таким хладнокровием позволяете чужим мужчинам танцевать с вашей возлюбленной, что поневоле начнешь сомневаться в искренности ваших чувств к баронессе. Не боитесь, что у вас ее уведут, шевалье?

— Нет, мадам.

— Вот как! — усмехнулась Лимейль. — Впервые в жизни вижу мужчину, абсолютно уверенного в стойкости бастионов дамы своего сердца, особенно когда ее так горячо обнимает такой неотразимый кавалер как Шомберг.

— По-видимому, сударыня, — Лесдигьер улыбнулся, — вам не знакомо такое чувство, как настоящая мужская дружба. И думаю, вам не доводилось встречать мужчину и женщину, которые мило беседуют, связанные при этом только искренними дружескими отношениями.

Изабелла немного смутилась, но тут же нашлась:

— Согласитесь, шевалье, это настолько редкая вещь в наше время, что поневоле вызывает удивление.

— Поезжайте в Лангедок, мадам. Вы обретете там чистоту души и нравов, и вряд ли после этого вам захочется вернуться в Париж.

— Что же, в таком случае, вас привело сюда?

— Видимо, полное отсутствие познаний о столичной жизни и о королевском дворе. Человек всегда подсознательно стремится туда, где он еще не был. Не будем говорить об этом, сударыня, я совсем не расположен к такому разговору.

— Хорошо, — согласилась Лимейль, — но скажите, почему вы не танцуете, а лишь наблюдаете, как танцуют другие? Будучи без кавалера, я сама хотела составить вам пару.

— Весьма сожалею, сударыня, — ответил Лесдигьер, — я не имею права танцевать, поскольку нахожусь здесь на службе в качестве дежурного офицера, а не кавалера. Мой долг — охранять своего хозяина и командовать солдатами его гвардии.

— Ах! — только и могла вздохнуть де Лимейль.

— Найдите себе другого партнера, — невозмутимо посоветовал Лесдигьер, — коли вам так хочется танцевать.

— А вы не будете возражать, шевалье?

— Я? С чего бы это вдруг? Мы не связаны с вами никакими взаимными обязательствами.

— Ах, шевалье, — томно произнесла Изабелла, — как бы мне хотелось, чтобы все было как раз наоборот. Ведь это я написала вам записку в тот вечер.

— Так это были вы? Та неизвестная дама, которая приглашала меня на улицу Обри-ле-Буше и подписалась инициалами «И. Л».?

— Увы, шевалье, это действительно была я и напрасно прождала вас целый вечер.

— Прошу меня простить, мадам, но я не мог, иначе непременно пришел бы.

— Ну, еще бы! Провести вечер с баронессой де Савуази для вас куда приятней, нежели с неизвестной дамой под вуалью, проплакавшей весь этот вечер в тщетном ожидании.

— Сударыня, вы плакали? Что же вызвало ваши слезы?

— Вы пренебрегаете мною, шевалье, и совершенно не обращаете на меня внимания!

— Но ведь я не давал вам, насколько помнится, никакого повода.

— Разве обязательно давать женщине понять, что любишь ее, чтобы исторгнуть у нее слезу?

— Выходит, вы сами, не заручившись ответным чувством, вызываете своими бесплодными мечтаниями у себя слезы. Но зачем?

— Зачем? — она подняла на него полные слез глаза и с жаром заговорила: — А зачем я вот уже, который день тщетно пытаюсь поймать ваш взгляд, обращенный не на меня? Зачем с трепетом вслушиваюсь в звук ваших шагов по мостовой Лувра или в его коридорах? Почему я каждый раз вздрагиваю и цепенею при одном вашем появлении? Зачем я назначаю вам свидание и сама же с трепетно бьющимся сердцем и слезами на глазах тщетно жду вашего появления? Зачем я не сплю ночами, комкая в руках подушку? Ответьте мне, бездушный вы человек!

— И зачем же? — простодушно спросил Лесдигьер.

— Да потому что я люблю вас, слепец вы этакий!..

Она опустила голову и стала комкать в руках платок, зная по опыту, что это самое лучшее, что надлежит делать в данной ситуации.

Лесдигьер помолчал некоторое время, потом проговорил:

— Весьма польщен, мадам, но… я не люблю вас.

Это был удар, которого женское сердце не выдержало. Она разрыдалась, и теперь ее слезы были настоящими.

Этого Лесдигьер не ожидал. Загородив маркизу собою от любопытных взглядов, он взял ее за руку, повыше локтя.

— Успокойтесь, Изабелла, и забудьте об этом разговоре. Простите меня, если я обидел вас, но, честное слово, я солдат и привык напрямую говорить то, что думаю. Поезжайте к себе домой, вам надо успокоиться. Этот бал не для вас.

Но она вдруг так громко всхлипнула, что едва ли не половина зала повернула головы в их сторону. На счастье, к Изабелле подошла одна из ее подруг, и Лесдигьер, воспользовавшись этим, ретировался.

Сцена эта не осталась незамеченной. На вопрос баронессы, о чем мог так мило беседовать ее возлюбленный с мадемуазель де Лимейль, Лесдигьер ответил:

— Она объяснялась мне в любви, — что вызвало взрыв негодования у Камиллы.

Герцогине де Монморанси он сказал, что фрейлина королевы-матери уговаривала его потанцевать с ней и пришла в ужас, узнав, что он исполняет во дворце только служебные обязанности.

Когда герцог Франсуа, нахмурившись, спросил Лесдигьер о причине такого внимания Изабеллы де Лимейль, тот объяснил:

— Она пыталась дать мне понять, что хотела бы стать моей любовницей.