Алан Саваж - Восемь знамен Страница 42

— Я приехал принять у вас командование. — Мартин предъявил ему свои бумаги с полномочиями.

Нахмурившись, Линь читал документы.

— Я должен умереть?

— Вы арестованы и вернетесь в свое поместье, где будете ждать решения императора.

— Это награда за то, что я выполнял его распоряжения? — с горечью спросил Линь.

— За превышение данных вам полномочий.

— Вы так думаете? Ну что же, теперь ваша очередь получать указания, Баррингтон. Посмотрим, как отблагодарят вас за их выполнение.

Линь был раздавлен. Но Мартин думал уже только о том, что ему предстояло сделать. Он навестил английских заключенных и ужаснулся. Условия, в которых они находились, с приходом зимних дождей резко ухудшились; одежда превратилась в лохмотья, они были истощены и обессилены; некоторых сразила лихорадка.

Мартин распорядился перевести их из камеры во дворец вице-императора, где они помылись и получили приличную одежду. Затем он вызвал к себе Джосиа Барнса.

— У вас есть какие-нибудь вести, из Макао?

— Только слухи. — Барнс натерпелся лиха наравне с другими и с трудом сдерживал дрожь в руках. — Почему вы это делаете?

— А что, не надо? Я теперь здесь командую.

— Но вы нас не освободите?

— Мне запретил император. Но вы будете освобождены независимо от исхода войны.

Мартин рассказал ему об ультиматуме англичан и об ответе маньчжуров.

— Боже мой, — пробормотал Барнс, — и вы говорите — «независимо от исхода»?

— Если победят англичане, вы свободны. Если они потерпят поражение, его величество непременно прикажет вас выпустить. Ему не откажешь ни в справедливости, ни в милосердии; просто он не любит, когда его пытаются запугать.

— И вы уверены в победе?

— Напротив, я не сомневаюсь в том, что меня разобьют.

— А вы человек с характером, мистер Баррингтон.

— Я хотел бы иметь еще кое-что, сэр. — И Мартин рассказал ему о том, что произошло в Макао.

— Наверное, между характером и нахальством не такая уж большая разница. — Барнс провел рукой по свежевыбритой щеке. — Или я ставлю под угрозу свою жизнь, утверждая это?

— Значит, вы считаете, что я не достоин руки вашей дочери?

— Вы изменник и сын пирата, который собирается сражаться против собственного народа.

— Я пытаюсь покончить с преступной торговлей, которая не делает чести вашему народу, сэр, — ощетинился Мартин.

— Ввоз опиума — это дело, которое одобрено британским парламентом, — заявил Барнс.

— А что, британский парламент является высшим судией, решающим, что правильно и что неправильно на всем земном шаре? В этом случае он чудовищно не прав, а вот китайцы поступают правильно, препятствуя пагубной торговле. Я достаточно осведомлен и понимаю, что Королевский военный флот может легко расправиться с нами, но всей душой надеюсь ошибиться.

— И вы хотите жениться на моей дочери!

— Разве не можем мы расходиться в политике и все-таки оставаться друзьями?

Барнс ответил холодным взглядом.

— Сомневаюсь, что это возможно, Баррингтон. А теперь, наверное, вам пора вернуться к вашим темным делам.

Мартин отослал Барнса в его комнату. Он был рассержен, так как надеялся, что Барнс хотя бы поймет его положение. Придется все решать им двоим — ему самому и Кэтрин.

В любом случае он должен вернуться в устье реки и начать собирать корабли, обучать их команды. В Кантоне насчитывалось всего несколько пригодных к бою джонок; в его распоряжении находились также два корабля, захваченных у англичан, но совершенно не было времени подготовить китайских матросов для управления такими судами, поэтому пришлось ограничиться снятием с них пушек, пороха и ядер.

К этому времени цели его пребывания в Кантоне и его полномочия стали известны всем, никто не смел противиться приказу о переходе в подчинение Мартину, но покорялись ему с неохотой. Он не испытывал никакой уверенности в том, что они будут сражаться по-настоящему, когда настанет час. Но эти джонки составляли пока весь его флот, и Мартин велел им следовать за «Королевой Янцзы», когда на следующее утро отплыл из Кантона.

Накануне вечером он ужинал с Адрианом в кормовой каюте, и Канцзюй объявил, что кое-кто хочет видеть Мартина.

— Тот самый парень, — с пренебрежением заметил старпом, — который потащил вас в опиумный притон и из-за которого начались все неприятности.

— Хун Сюцюань! — Мартин поспешил к двери. — Входите же, Хун.

Молодой человек явно сдал со времени их последней встречи: одежда поизносилась, растрепанная шевелюра поредела, взгляд стал одичалым. Уж не поддался ли сам Хун опиумному соблазну?

— Я слышал, у вас неприятности? — спросил Мартин.

— У меня все хорошо. — Хун посмотрел на Адриана.

— Мой брат, вице-адмирал, — представил Мартин.

— Вы служите маньчжурам, — резким тоном сказал Хун.

— Мы всегда служили маньчжурам.

— Я хотел бы поговорить с вами наедине, Баррингтон.

— Этот паршивец снова мутит воду, — возмутился Канцзюй.

— Оставьте нас, — велел Мартин, — и ты тоже, Адриан, будь так добр.

Адриан хотел возразить, но передумал и вышел, закрыв за собой дверь.

— Немного вина? — предложил Мартин.

— Крепкие напитки — это утеха дьявола, — процедил Хун. После болезни он стал еще ершистей.

Мартин налил себе рисового вина.

— О чем вы хотели со мной поговорить? — Он сел, и Хун тут же последовал его примеру.

— Я слышал, что назревает война между маньчжурами и англичанами и вы встали на сторону маньчжуров?

— Им принадлежит власть в Китае, Хун. А вы пытаетесь склонить к измене императорского адмирала. Я не арестовываю вас только из-за ваших идеалов — идеалов, которые побудили маньчжуров уничтожить опиум и которые осуждены вашим же собственным народом.

— Моим народом, — усмехнулся Хун. — Я принадлежу к хакка, а не к ханьцам. Люди хань презирают хакка. Но я спасу их от них самих, потому что они все-таки получше маньчжуров. Послушайте меня, Баррингтон: вам выпал шанс достичь подлинного величия. Достичь бессмертия.

— Что вы от меня хотите?

— Вы должны использовать полученную власть для свержения маньчжуров. Вы должны захватить контроль над Кантоном, надо всей провинцией Гуандун. Отсюда вы и я начнем революцию, которая уничтожит Цинов. — Он замолчал и продолжал сверлить Мартина сверкающими глазами, хватая воздух широко открытым ртом.

У Мартина тоже перехватило дыхание. Он не сомневался в истинности пылких чувств Хуна. Как и в том, что его собеседник находится на грани безумия. И Мартину не хотелось стать тем человеком, который толкнет Хуна за эту грань. Ему приходилось считаться с реальными обстоятельствами, с тем, что его отец и Джейн с детьми еще были в Нанкине, с тем, что процветание Дома Баррингтонов целиком и полностью зависело от благосклонности дома Цинов.

— Хун, — сказал он. — Я получил задание: защитить Жемчужную реку и Кантон от британского флота и нанести поражение этому флоту. И я должен выполнить это задание.

— Следует понимать, что вы мне не поможете. — Хун встал.

— Вам следует понять, что разумнее было бы забыть о ваших мечтах и сосредоточиться на сдаче экзаменов. Иначе вам придется тяжко.

— В один прекрасный день маньчжуров выметут отсюда как сор, и держать веник буду я. — Лицо Хуна исказила угрожающая гримаса. — А когда наступит этот день, тяжко придется уже Дому Баррингтонов! — И он выбежал из каюты.

— Китай кишит такими фанатиками, — заключил Канцзюй, когда Мартин пересказал свою беседу с Хуном. — Вам следовало его арестовать и отрубить голову.

— Человеку простительны его сны, — ответил Мартин.

— Когда сон становится навязчивой мечтой, его пытаются воплотить в жизнь, — возразил Канцзюй.

— В таком случае его голова наверняка будет когда-нибудь красоваться на городской стене.

— А этот парень пришелся тебе по душе, — заметил Адриан, когда братья остались вдвоем.

— Нет, но он вызывает уважение. Хотя я уверен, что он обезумел, как мартовский заяц, и кончит свои дни в сточной канаве.

Они бросили якорь у форта Богэ, и Мартин с радостью обнаружил, что генерал Дэн собрал еще с полдюжины джонок. Начало флоту положено, но Мартин знал, что ему требуется гораздо больше кораблей, и направил «Королеву Янцзы» дальше на юг вдоль побережья, чтобы найти еще какие-нибудь суда и чтобы заглянуть в Макао. Там в сопровождении Адриана он навестил Барнсов; люди на берегу глазели на развевающиеся над его кораблем флаги с драконом и фениксом — отличие адмирала маньчжурского флота.

— Не верю своим глазам! — воскликнул Дональд. — Что все это значит?

Мартин рассказал ему о последних событиях.

— Зайдите лучше в дом, повидайтесь с мамой… и Кэтрин. — В голосе Дональда не было радости.