Елена Муравьева - Сборник исторических миниатюр Страница 42

Психология героя

Неприятие Кибальчичем террора как такового, невозможность им заниматься следует и из воспоминаний современников и соратников, для этого надо лишь убрать из цитат демагогию и оставить только личные впечатления.

Л. Дейчл писал: «Кибальчич вовсе не был завзятым революционером и менее всего походил на фанатика… Кибальчич был мирным социалистом–пропагандистом, и, как это видно из сделанных им на суде заявлений, он, по основным своим воззрениям, остался таковым до последнего момента жизни».

Не фанатик, мирный социалист… но почему тогда этот спокойный по своей сути человек, пропагандист по складу логического ума, не имея склонности к экстремизму, пошел против своей природы?

М. Попов рассказывал о Кибальчиче следующее: «…никогда, вероятно, не отличался веселым нравом и всегда был человеком ровным; но до тюрьмы он любил принимать участие в прениях, даже, может быть, мечтал руководить людьми. После тюрьмы, кроме пожатия руки, дружеской, приветливой улыбки, мне ничего не помнится, когда я думаю о нем».

«Ничего не помнится» — ключевая фраза, определяющая отношения Николая Кибальчича и его соратников. В сохранившихся воспоминаниях народовольцев о Кибальчиче сказано мало. Но даже редкие строки вызывают недоумение. В глазах террористов Кибальчич — хронический «ботаник» по нынешнему выражению. Про него рассказывают анекдоты: даже не может поставить самовар. Или мол, собралось несколько человек, в том числе Кибальчич, все были очень голодны. Кибальчич вызвался принести что–нибудь съестное и принес… красной смородины.

Но наш герой вырос в небогатой семье, сам оплачивал курс в университете, никогда не имел лишних денег. Он не мог быть не приспособленным к жизни на элементарном бытовом уровне. Поэтому его странную, чуть ли не болезненную рассеянность и непрактичность не стоит приписывать личным качествам. Скорее всего, такое поведение было отражением какого–то внутреннего состояния. К примеру, сильного стресса.

К тому ж кроме анекдотов Кибальчич очевидно заслуживал и более серьезных характеристик от людей, с которыми собирался вершить историю своей страны. Он писал умные статьи в журналы, увлекался изобретательством. Кибальчичу принадлежит одна из важнейших теоретических статей в народовольческой публицистике: «Политическая революция и экономический вопрос», посвящённая соотношению экономики и политики в революционном движении. Но эта часть его жизни осталась практически за кадром. Весь год, проведенный в рядах «Народной воли», Кибальчич был замкнут, погружен в себя и практически не контактировал со своим близким окружением. Почему? Ведь они, по идее, его единомышленники?

Террор без прикрас

А вот в этом, как раз, и можно усомниться. Слишком уж «Народная воля» не подходит нашему герою. И слишком он подходит ей.

Революционная организация «Народная воля» возникла в 1879 году, после раскола партии «Земля и воля» и распада террористической группы «Свобода или смерть». Основной своей целью народовольцы считали принуждение правительства к демократическим реформам, после которых можно было бы проводить борьбу за социальное преобразование общества. Само собой принуждение подразумевало террор. Почему террор? Потому что ничтожная по своему численному составу (около 200 человек) партия не могла заявить о себе иначе. Кто знал и помнил имена членов «Земли и воли», которые ушли в народ и подарили простым людям тепло своей души и силу своего ума? Кто вел учет пропагандистам, разъяснявшим рабочим их права? Никто. А вот герои, пожертвовавшие жизнью ради свободы, по определению, становились брендом и помогали продвижению партии.

Кто–то не согласится с подобным утверждением. Но, лично я твердо убеждена, что с позиций голого прагматизма террор — не эффективный инструмент решения социальных задач. А вот «рекламным» целям служит отменно. Особенно, как это было в случае с «Народной волей», если «фирма» реализует такую «громкую» кампанию, как убийство царя.

Царская охота

Александру II досталось как ни одному другому монарху от тогдашних подрывателей устоев.

4 апреля 1866 года в царя стрелял Дмитрий Каракозов.

25 мая 1867 года прозвучали выстрелы поляка Антона Березовского.

Это были так сказать локальные акции. После начался систематический прессинг.

С 1879 года судьбу императора взяла под контроль «Народная воля», объявив самодержцу смертный приговор. И покатилось…

2 апреля 1879 года императорское величество взял на прицел Александр Соловьёв.

19 ноября 1879 года состоялся взрыв императорский поезда.

5 февраля 1880 года Халтурин произвел взрыв на первом этаже Зимнего дворца.

И, наконец, 1 марта 1881 года произошло последнее покушение на Александра II, после которого, царь тяжело раненный, вскоре скончался.

Что характерно, во всех акциях, где гремели взрывы, технической частью руководил член «Народной воли» Николай Кибальчич.

А теперь посмотрим на ситуацию чуть более пристально. Два первых покушения совершили одиночки при помощи огнестрельного оружия. Третье, тоже из револьвера, на счету члена «Земли и воли». Однако, партия официально к выстрелам не имела отношения. Зато три следующие попытки убить царя — это акции заранее анонсированные (после объявления приговора) совершаются с помощью взрывных зарядов.

Согласитесь, заметить очевидный тренд не сложно.

Именно новации в технической части привели начинания народовольцев к успеху, а «Народную волю» к славе.

Так что такой человек, как Николай Кибальчич, был очень нужен «Народной воле». Прокурор по делу «первомартовцев» писал: «Техник–динамитчик, производитель динамита, был человек драгоценный для партии. Он был принят с распростертыми объятиями…»

Цель оправдывает средства?

Это, конечно, предположение, но совсем не безосновательное. «Народная воля» могла не только «принять с распростертыми объятиями…» столь нужного «сотрудника», как Кибальчич, но и была способна привлечь его к работе силовыми (или не очень честными) методами.

В те годы кадровая политика в терроре только формировались, но позднее подобные «решения», очевидно, имели место. Террор нуждался в постоянном притоке свежей силы. Такова специфика. Каждая акция — это практически 100-процентная убыль личного состава. Следовательно, необходимо постоянное пополнение кадров. Оные вербовались из молодняка 16–20 лет (у таких инстинкт самосохранения ослаблен) по всей Российской империи, причем часто без разбора средств. Барышень компрометировали, уговаривали вынести из дому ценности. Ребят «вязали» насилием, кровью, деньгами. Главное было оторвать от близкого окружения, увезти подальше от дома, «накачать» нужный градус фанатизма системной психологической обработкой и бросить вместе с бомбой под колесо истории.

Не исключено, что попался на красиво упакованный крючок и Николай Кибальчич. Он был идеальной для «вербовки» кандидатурой: имел подходящий возраст, тянулся к изобретательству, был наивен, доверчив, не уверен в себе. Его легко было «купить» обещанием найти спонсора или поманив интересной задачей. Или дать возможность «прозвучать» на всю страну.

Суд

Это предположение позволяет объяснить мужественное, но странное поведение нашего героя во время суда.

Судите сами: 1 марта убит Александр II. Один из террористов, бросивших бомбы, задержан и вскоре дал показания.

Николая Кибальчича арестовали 17 марта около библиотеки. Между тем аресты других членов группы произошли как минимум на неделю раньше. При этом в радикальных кругах были известно, что полиция зверствует, роет землю, хватает всех и каждого. Тем ни менее, Николай Кибальчич не прятался и вел обычную жизнь.

Дальше еще интереснее. Политический процесс неожиданно превратился в торжество технических идей Кибальчича! Эксперты восхищались его метательными снарядами и сожалели, что таких нет на вооружении у российской армии. Генерал Мравинский заявлял, что гремучий студень невозможно изготовить в домашних условиях. На это Кибальчич (словно, утверждаясь в авторских правах) парировал: «Это я сделал все части метательных снарядов, которыми была взорвана карета царя. Изобретение устройства этих снарядов принадлежит также мне. Динамит и прочие взрывчатые вещества также сделаны мною». И тут же переходит к главному: «Я должен сделать заявление о своем воздухоплавательном аппарате».

Согласитесь интересный момент: исход суда предрешен — цареубийц ждет смерть — а Кибальчич презентует широкой общественности с самой звонкой в стране трибуны (процесс носит открытый характер) свое супер–изобретение — проект воздушной лодки. При этом беспомощный, рассеянный, по мнению знакомых, он вдруг превратился чуть ли не в ключевую фигуру процесса. Председатель суда Э. Я. Фукс отмечал: «Кибальчич — вот замечательный ум, необыкновенная выдержка, адская энергия и поразительная стойкость…»