Сири Джеймс - Потерянные мемуары Джейн Остин Страница 44

— Разыскать меня?

Мой голос показался мне таким тонким и слабым, что я едва узнала его, в то время как голос мистера Эшфорда, напротив, становился все более уверенным.

— Я больше не в силах был выносить это. Я стремился выяснить, существуете ли вы на самом деле, существует ли то, что я чувствовал, или все это лишь мои фантазии. Тогда я еще надеялся, что рано или поздно мне удастся убедить отца освободить меня от обязательств или что, по крайней мере, мы сможем стать друзьями. Я намеревался сразу же рассказать вам об Изабелле, но не решался произнести ни слова. То время, которое мы провели в Саутгемптоне, было счастливейшим в моей жизни. Шли дни, моя привязанность к вам крепла, и начать разговор становилось все сложнее: я боялся, что вы прогоните меня прочь.

— Непременно прогнала бы, — прошептала я, смахнув непрошеную слезу.

Я сказала бы больше, но чувства лишили меня дара речи.

— Джейн! — нежно воскликнул он, делая шаг ко мне. — Все те долгие месяцы, что мы провели врозь, лишь о вас одной я думал и помышлял, хоть и понимал, что нам не быть вместе. Сердце мое, вы проникли мне в душу. Мое поведение в Саутгемптоне я сам считаю дурным, нечестным и трусливым, и я всегда буду сожалеть о нем. Но всему виной оказался страх потерять вас и знание, что, связанный отцовской клятвой и ожиданиями Изабеллы, я не имел права говорить с вами… до сих нор.

— До сих пор?

— Недавно кое-что изменилось, весьма неожиданно… — Он глубоко вдохнул, собираясь с мыслями. — Мне рассказали в строжайшей тайне, но я не могу хранить ее от вас. Изабелла, приехав в Лондон, по-видимому, проводила много времени в компании одного нового знакомого, мистера Веллингтона.

Мое сердце забилось чаще.

— Я видела его.

— Прошлым вечером она пришла ко мне, чтобы поведать огромный секрет. Она сказала, что мистер Веллингтон просил ее руки.

— Ее руки?!

— Она вежливо объяснила, что всегда намеревалась исполнить давнишнее обещание наших отцов, но отныне ее чувства направлены на другой объект. И что она глубоко сожалеет обо всех страданиях, которые это может мне причинить.

Я отвернулась, голова у меня шла кругом, я боялась почувствовать надежду.

— И как отнесся к этому ее отец? — сумела вымолвить я.

— Она расскажет ему в будущем месяце, когда тот вернется из Вест-Индии. Мы договорились молчать, пока она не откроется батюшке и не получит его благословение. Излишне упоминать, что я освободил ее от нашей помолвки без малейших сожалений или упреков, за что она была безмерно мне благодарна.

Меня затопили чувства столь глубокие, что мне захотелось выбежать из комнаты, но, поскольку в доме, полном людей, не осталось места, где я могла бы избегнуть внимания, я лишь закрыла лицо руками и только тогда разразилась слезами радости.

— Простите меня, — услышала я полный страдания голос мистера Эшфорда, — я думаю только о себе. Прошу вас, мисс Остин, прошу вас, не плачьте.

Мои слезы текли столь бурно, что я не могла произнести ни слова. Мистер Эшфорд, со лбом, изборожденным морщинами боли, предложил мне носовой платок, который я с благодарностью приняла. Пока я пыталась собраться с силами, он продолжил говорить.

— Мои обстоятельства изменились столь существенно, что я… но, возможно, прошло слишком много времени с тех пор, как…

Он напряженно ждал, пока я вытирала глаза и шумно сморкалась, каковые действия ничуть не способствовали романтической атмосфере момента.

— Мисс Остин, — решительно продолжил он, — вы позволили мне объясниться, и я открыл вам свою душу. Я знаю, что не имею права ни о чем просить вас. Если вы не разделяете моих чувств, прошу, скажите немедленно, и я уйду, чтобы никогда более вас не побеспокоить.

— Я не могу так сказать, — ответила я, с радостной улыбкой поднимая глаза.

— Значит, — произнес он с предвкушением, — вы даруете мне надежду?

— Если мои глубочайшие нежность и восхищение даруют вам надежду, то да.

Он быстро преодолел пространство между нами, взял мою руку, поднес ее к губам и поцеловал, все это время пристально глядя мне в глаза.

— Так, наконец, я волен произнести слова, которые так долго мечтал сказать. Я люблю вас, Джейн, моя дорогая Джейн. На вас одной я хочу жениться. Вы выйдете за меня, Джейн? Вы станете моей женой?

Счастье переполняло мое сердце, и я подумала, будто сплю.

— Да, — едва слышно ответила я. — Стану.

Он подарил мне улыбку чистой радости, затем наклонил голову и… осмелюсь ли я сказать?.. коснулся моих губ своими и поцеловал меня.

Этот волнительный момент был грубо прерван, когда внезапно в открытую дверь ворвалась растерянная Кассандра, выкликая мое имя. Увидев нас в глубине комнаты, Кассандра в замешательстве замерла, ее рука метнулась ко рту.

— О! Простите! — вымолвила Кассандра, густо покраснев. — Мне очень жаль.

Мистер Эшфорд отпустил меня и сделал два шага назад.

— Кассандра… — начала я, но она уже повернулась и убежала.

Глаза мистера Эшфорда встретились с моими, и мы разразились смехом, после чего он заключил меня в объятия и поцеловал снова, и снова, и снова.

Глава 24

Некоторые могут пожаловаться, что август в Лондоне сродни месяцу в Аиде: жаркие, душные нездоровые испарения, исходящие от Темзы, вызывают легочные болезни, улицы своим запахом и видом напоминают конный двор, а слепящее солнце, отражаясь от зданий и мостовых, пагубно влияет на цвет лица. Но я всем скептикам говорю «фи». Лондон — замечательное место в любое время, а в тот блаженный август 1810 года я и вовсе позабыла обо всех его недостатках. Au contraire,[49] через остаток этого месяца и весь последующий я проплыла, окутанная совершенством мечты.

Я не рассказывала о своей тайной помолвке никому, кроме сестры, и заставила ее пообещать ни словом не обмолвиться ни единой душе. Мистера Эшфорда огорчала необходимость ожидания. Он сказал, что хочет объявить миру о своей любви ко мне и немедленно назначить дату венчания. Но Изабелла умоляла его не афишировать ее связь с мистером Веллингтоном, покуда о той не станет известно ее батюшке, прибытие которого из Вест-Индии намечался в лучшем случае через месяц. Отец мистера Эшфорда находился сейчас в Дербишире, но намеревался вернуться в Лондон в октябре. Мы порешили, что лучше всего будет лично сообщить новость сэру Томасу, когда тот приедет в город, после того как Изабелла официально обручится с мистером Веллингтоном.

Между тем мистер Эшфорд поставил себе целью, чтобы я посетила все достопримечательности Лондона, а он послужил моим проводником. Сперва мы поднялись по 378 ступеням на Каменную галерею у купола Святого Павла и насладились оттуда превосходной панорамой города, который тянулся вдоль реки, от Биллингзгейта до Вестминстера. Его границы были четко очерчены полями и рощами на севере и юге, а западная оконечность начиналась у Гайд-Парк-Корнер. Вдали мы видели деревню Паддингтон и несколько пастбищ под названием Белгрейвия.

Мы пришли в восторг от того, что некогда было королевским городом Вестминстером в Уэст-Энде, где гордо возвышались дворцы Сент-Джеймс и Уайтхолл, а также бесподобное Вестминстерское аббатство и здание парламента. Потом мы заплатили за переход по старому Лондонскому мосту, к западу от Тауэра, где полюбовались, как мимо проплывает множество больших и маленьких кораблей.

Поскольку почти весь высший свет перебрался в деревенские дома, в городе стало относительно тихо, хотя нам все же приходилось повышать голоса, чтобы перекрикивать беспрестанный грохот экипажей, пронзительные возгласы уличных торговцев, вульгарные песенки бродячих музыкантов и звон колокольчика над лотком со сдобой — какофонию звуков, от которой у меня раньше болела голова, а теперь я ею наслаждалась.

Миссис Дженкинс в то лето дважды заходила к нам, и мы с сестрой нанесли ответный визит.

— Ах, милочки! — горестно вскричала эта добрая леди при нашей второй встрече. — Право, я не представляю, что затеяла Изабелла. Она пишет письма дни напролет и сама получила несколько посланий, но отказывается сообщать, с кем состоит в переписке. Все мои попытки запретить ей что-либо бесполезны.

Поскольку я была связана обещанием не упоминать о ее романе с мистером Веллингтоном и о разрыве помолвки с мистером Эшфордом, я не могла пролить свет на эту историю, но постаралась умерить горе миссис Дженкинс посредством утешительных замечаний относительно благоразумия Изабеллы.

За эти шесть летних недель мы посетили больше кафе, чем, наверное, я видела за все предыдущие тридцать четыре года моей жизни, и несколько раз вкушали пищу в уединении фамильной резиденции Эшфорда на Парк-лейн, окна которой выходили на бескрайние зеленые просторы Гайд-парка у западной границы Мейфэра. За великолепными комнатами этого дома, пустыми в отсутствие отца и сестры, следили верные, но скромные слуги, которые, казалось, стремились удовлетворить любую прихоть мистера Эшфорда.