Патрик О'Брайан - Командир и штурман Страница 45

Впервые увидев стрельбы (как давно это было!), Стивен старался избегать этого «развлечения»: ему не нравились грохот пушек, запах пороха, возможные травмы у матросов и распуганные птицы. Поэтому он спускался к себе вниз и читал, вполуха прислушиваясь, не наделала ли бед откатывающаяся по шаткой палубе пушка. Но в этот вечер доктор поднялся на палубу, не зная, что вскоре начнется грохот. Он нацелился на нос, где стояла его любимая помпа из вяза, которую дважды в день качали для него преданные ему матросы. Джек Обри заметил:

— А вот и доктор. Без сомнения, вы вышли на палубу, чтобы убедиться, каких успехов мы достигли. Великолепное зрелище, когда стреляют большие пушки, не правда ли? А нынче вечером вы увидите, как они стреляют в темноте, что еще прекраснее. Господи, видели бы вы сражение на Ниле! А если бы вы его слышали! Какое бы счастье вы тогда испытали!

Успехи, достигнутые канонирами «Софи», были действительно поразительными, что заметил даже такой далекий от военного искусства зритель, как Стивен. Джек Обри разработал систему, которая щадила набор судна (он трещал по всем швам от бортового залпа) и позволяла отлично вышколить орудийную прислугу. Сначала стреляла пушка, находившаяся с наветренной стороны, и в момент ее полной отдачи стреляла следующая. Получалась перекатывающаяся стрельба, причем последний наводчик даже успевал прицелиться сквозь дым. Джек Обри объяснял это в то время, как катер с бочонками отходил от шлюпа, исчезая в меркнущих лучах света.

— Конечно, — добавил он, — мы стреляем по целям, находящимся не на очень большом расстоянии, — лишь бы произвести три залпа. Как мне хочется дать четыре!

Пушкари разделись по пояс; их головы были обвязаны черными шелковыми платками; они казались очень внимательными и опытными. Естественно, всю прислугу орудия, попавшего в мишень, ожидала награда, но еще большую награду получала вахта, стрелявшая быстрее и не допускавшая выстрелов невпопад.

Катер находился далеко по корме и с подветренной стороны шлюпа. Стивен всегда удивлялся тому, какие фокусы выделывает море с вроде бы плавно перемещающимися предметами. Вот он увидел бочонок, подпрыгивавший на волнах. Сделав поворот через фордевинд, шлюп резво побежал под марселями и оказался на расстоянии кабельтова с наветренной стороны бочонка.

— Удаляться нет смысла, — заметил Джек Обри, в одной руке держа часы, а в другой — кусок мела. — Иначе удар будет недостаточно сильным.

Секунды шли. Бочонок оказался по скуле судна.

— Отвязать пушки! — скомандовал Джеймс Диллон. Над палубой уже вился дымок фитиля. — Выровнять пушки!.. Заглушки долой!.. Выкатить пушки!.. Порох на полку!.. Целься!.. Пли!

Казалось, что огромный молот обрушивается на камень, с четкостью хронометра выдерживая интервал в полсекунды. Длинная полоса дыма тянулась по носу шлюпа. Стреляло левое носовое орудие, и вахта правого борта, вытянув шеи, привстав на цыпочки, ревниво наблюдала за тем, куда падали ядра. Они ложились с перелетом в тридцать ярдов, зато кучно. Вахта левого борта старалась изо всех сил, прочищая банниками стволы пушек, заряжая их, втаскивая и вытаскивая. Спины канониров блестели от пота.

Бочонок еще не достиг траверза, когда следующим залпом его разнесло вдребезги.

— Две минуты пять секунд, — усмехаясь, произнес Джек Обри.

Не теряя времени на выражение восторгов, левобортная вахта продолжала стараться; пушки задрали свои стволы, семь раз прогрохотал огромный молот, вокруг разбитых в щепки бочонков взвились белые фонтаны. Засверкали банники и прибойники; ворча, пушечные расчеты вплотную придвинули заряженные пушки к портам с помощью талей и ломиков. Но обломки оказались слишком далеко позади, и они просто не успели произвести четвертый залп.

— Ничего, — заметил капитан. — Довольно сносно. Уложились за шесть минут и десять секунд.

Вахта левого борта дружно вздохнула. Они настроились на то, чтобы произвести четвертый залп и уложиться менее чем за шесть минут, чего наверняка добьются расчеты пушек правого борта.

И действительно, вахта правого борта отстрелялась за пять минут и пятьдесят семь секунд; зато они не попали в цель, и в сумерках кто-то нелестно высказался в адрес «безмозглых ракалий, которые палят в белый свет как в копеечку, лишь бы урвать награду. А порох нынче по восемнадцать пенсов фунт».

На смену дню пришла ночь, и Джек Обри с глубоким удовлетворением заметил, что на палубе от этого, удивительное дело, почти ничего не изменилось. Шлюп привелся к ветру, лег на другой галс и направился к мерцающему огню, зажженному в третьем ушате. Один за другим прогрохотали залпы; темно-красные языки пламени превратились в клубы дыма. Подносчики зарядов носились по палубе, мимо часового и обитой железом двери спускались в крюйт-камеру и с зарядными картузами возвращались назад; орудийные расчеты с ворчанием принимали их, фитили тлели, ритм работы почти не изменился.

— Шесть минут сорок две секунды, — объявил капитан после последнего залпа, глядя на часы при свете фонаря. — Вахта левого борта получает главный приз. Результаты не такие уж плохие, правда, мистер Диллон?

— Признаюсь, сэр, гораздо лучше, чем я ожидал.

— Итак, мой дорогой сэр, — обратился Джек Обри к Стивену. — Что вы скажете на то, чтобы малость помузицировать, если вы не совсем оглохли? Стоит ли вас приглашать, мистер Диллон? Думаю, мостик отдадим в распоряжение мистера Маршалла.

— Спасибо, сэр, большое спасибо. Но вы же знаете, что музыка наводит на меня тоску. К чему метать бисер перед свиньями?

— Я получил большое удовольствие от нынешних учений, — заметил Джек Обри, настраивая скрипку. — Если теперь меня спишут на берег, я сойду на него с чистой совестью: наши матросики теперь смогут постоять за себя.

— Рад это слышать; убежден, что моряки великолепно справились со своими обязанностями. Однако позвольте указать вам, что эта нота вовсе не «до».

— Да неужто? — озабоченно воскликнул Джек. — А так лучше?

Кивнув головой, Стивен трижды топнул ногой, и оба начали исполнять дивертисмент.

— Вы заметили, как я исполнил отрывок, оканчивавшийся эдаким «бум-бум-бум»? — спросил Джек.

— Еще бы. Прозвучало очень энергично, очень бодро. Я заметил, что вы не задели ни висячей полки, ни лампы. Сам я лишь однажды задел шкафчик.

— Самое главное — не думать о таких пустяках. Те парни, которые с грохотом выкатывали и вкатывали пушки, не думали о синяках и шишках. Надраивание талей, пробанивание, досылка картузов — все это они могут делать с закрытыми глазами. Я очень доволен ими, в особенности прислугой третьего и пятого орудий. А сначала они были тупее лафетов, уверяю вас.

— Вы удивительно серьезно относитесь к их подготовке.

— Еще бы. Нельзя терять ни минуты.

— Понятно. А вы не находите, что эта постоянная спешка утомляет?

— Господь с вами. Это такая же неотъемлемая часть нашей жизни, как солонина на столе, тем более в здешних приливно-отливных водах. В море за пять минут может случиться все что угодно. Ха-ха, послушали бы вы лорда Нельсона! Если говорить об артиллерийском искусстве, то одним залпом можно сбить мачту и выиграть сражение. И ведь никогда не знаешь, когда именно пробьет наш час. Разве узнаешь это, находясь в море?

Как поразительно верно. Всевидящее око — око, способное пронзить темноту, — проследило бы курс, которым шел испанский фрегат «Какафуэго», направлявшийся в Картахену, — этот курс обязательно пересекся бы с маршрутом «Софи», если бы шлюп не задержался на четверть часа, чтобы погасить горящие бочонки. Но поскольку «Какафуэго» бесшумно прошел в полутора милях к западу от «Софи», корабли не заметили друг друга. Тот же глаз увидел бы и множество других судов поблизости от мыса Нао, поскольку, как хорошо было известно Джеку Обри, все корабли, идущие со стороны Альмерии, Аликанте или Малаги, должны были огибать этот мыс. Он бы непременно заметил небольшой конвой, направлявшийся в Валенсию под охраной каперского свидетельства, а также увидел бы, что курс «Софи» (если бы она продолжала им следовать) привел бы ее к берегу с наветренной стороны конвоя за полчаса до рассвета.

— Сэр, сэр, — пропел Бабингтон на ухо Джеку Обри.

— Тихо, детка, — пробормотал капитан, которому снились существа другого пола. — В чем дело?

— Мистер Диллон докладывает, что вдали видны топовые огни, сэр.

— Ха, — отозвался мгновенно проснувшийся Джек Обри и в ночной сорочке выбежал на едва освещенную лучами утренней зари палубу.

— Доброе утро, сэр, — отсалютовав, произнес лейтенант и протянул ему подзорную трубу с ночной оптикой.

— Доброе утро, мистер Диллон, — отозвался Джек Обри, коснувшись ладонью спального колпака и беря подзорную трубу. — Где они?