Эдуард Беляев - Тайна президентского дворца Страница 46

Кто умышленно и заданно направил своих на своих?

Шарипов: «Нас, раненых, повезли в посольство. Вдруг стрельба впереди. Оказалось, наши родные, с неба свалившиеся, страху набравшиеся — десантура белорусская. Решили, что мы — афганцы, и давай нас в плен брать. Спрашиваем мы их, очень так вежливо, понимая — впервой мужики за границу попали, не умеют себя еще вести и в руках держать, на людях носы кулаком утирают, стреляют, не посоветовавшись с жертвами: „Вы куда направляетесь?“ А они в ответ: „Едем дворец Амина брать!“ Ни о спецназе Главного управления Генштаба, ни о группах Комитета они ничего не знали. Так родилась легенда: десантники захватили дворец и Амина».

Ведь не по ошибке направили десантников «брать дворец Амина», не предупредив командиров, что там находятся наши солдаты в афганской форме. И командиров штурмующих подразделений не поставили в известность «о помощи извне, которая на подходе». Потом пояснили: дескать, десантники вошли в Кабул и, ничего не зная об операции «Шторм», по собственной инициативе взяли машины с ранеными на ура! Афганская форма, видите ли, виновата — обознались, случайно за врага приняли. Были потери, раненые с обеих сторон. В одном месте они из БМД влупили по нашему БТР. Пока разбирались, кто свои, кто чужие, медпомощь потребовалась…

Словом, бред: воинское подразделение, как пионерский отряд на прогулке, заблудилось в темном лесу, на огни и на шумы не реагировало, а вышли — ударили, чтобы неповадно другим было. Повторяю, бред. Шастают по городу без приказа солдаты с берданками, и не в поисках развлечений, а где бы дзот подходящий найти и подвиг совершить. На самом же деле им приказали идти и все крушить на своем пути, невзирая на лица и госпринадлежность.

Если бы хотели все сделать по уму и совести, то организовали бы, прежде всего, четкое взаимодействие. Без этого ни один командир не начнет бой. А это же — пропасть работы. Наши генералы вместе с кагэбистами сутками утрясали эти самые вопросы взаимодействия. А тут — с места в карьер. Так можно атаковать грудастую соседку, но никак не обороняемый объект. Всех бы посвятили в свои тайные планы. А то ведь как-то дурно выходит: тех, которые во дворце, хотят убить, — и не оповещают их об этом. Нехорошо получается…

А кто здесь в ответе? При взятии дворца в отряде ГРУ в том бою, я имею ввиду дворец Амина, раненых было тридцать шесть и один убитый — Шокиржон Султанович Сулайманов. В роте Шарипова во время штурма потерь не было, но 28 декабря погибли его подчиненные: младший сержант Миркасым Абдрашимович Шербеков, рядовой Сабирджон Камилович Хусанов (механик-водитель БМП 041, которая в ночь штурма попала в переделку, но благодаря именно Хусанову все обошлось, но не назавтра — в трагический для него день) и рядовой Ходжанепес Курбанов. Во 2-й роте старшего лейтенанта Амангельдыева — ефрейтор Абдунаби Гайджанович Мамаджанов, рядовые Абдумумин Абдунабиевич Богодиров, Курмантай Мурадович Расульметов. 6 января в результате небрежного обращения с оружием (с «Мухой» возился) погибнет «медбрат» рядовой Зиябиддин Гиясиддинович Мадияров.

Именно так — один погибший. Цифры, кочующие из вскриков в крики в разных источниках, преднамеренно искажены. Мне рассказывал полковник Владимир Турбуланов, заместитель комбрига по тылу, что реальные потери отряда затушевывали по требованию вышестоящих начальников: «Их отношение к событиям той ночи Кабула вполне понятно. Позорное столкновение с десантниками Витебской дивизии на следующий день, в результате которого у нас погибло пять солдат, завуалировали под бой во дворце, и на него же, вражину, „списали“ грех десантников. Злокозненно и неправо „умертвив наших солдат на пороге дворца“, мы таким дрянным образом, во-первых, утекли от позора всесветного и, во-вторых, „огероичили“ своих ребят, придав их гибели благородный оттенок боевых заправских действий. Никто не был против. Кому-то это было на руку».

А погибнут ребята-«мусульмане» действительно несправедливо и глупо. В упоении триумфа, что все закончилось благополучно: Амину — аминь, он уничтожен, и задача выполнена, не станут кумекать генералы и полковники дальше снятия дьявольского напряжения спиртным и атаки на тела своих женщин, у кого те оказались в то утро под рукой. При полном отсутствии взаимодействия, связи, должного общего руководства прибывшими войсками, при успокоенности командиров на местах — они свою задачу вроде бы выполнили, а там хоть трава не расти. Еще не отдышавшись после ночного штурма, не накурившись всласть, не постигнув счастья, что остались живы, измученные и безалаберные, солдаты батальона попадут под огонь артиллерии 103-й дивизии. Их примут за взбунтовавшихся пленных гвардейцев, и воины-пушкари ударят по ним. И не одним залпом, а будут гвоздить более часа. И нагвоздят — им это удастся: положат пятерых убитыми, два десятка ранеными, сожгут три БМП. Настолько очевидно, что не было связи и взаимодействия, а еще генералов на своих командных высотах, что били по своим целый час.

Кто тот генерал-мудрец, додумавшийся до белых нарукавных повязок и ворсистой афганской формы? Сегодня не секрет, что в бою наши поранили и, к беде, перестреляли друг друга. Опознавательные повязки скрутились в тонкий жгут. Стрельбу приходилось вести с приличного расстояния. Попробуй уследить ночью, в темноте, в такой неразберихе, у кого на рукаве есть повязка, а у кого ее нет! И потому — косили своих.

В связи с белыми тряпочками приходит вот какая мысль. Пятисотенная вооруженная орда наваливается на дом. Делать они это будут открыто, не таясь. И им будет глубоко наплевать, что о них в час атаки, а тем паче после боя, подумают уцелевшие враги. Тогда напрашивается вопрос: насколько правильным было решение, принятое «наверху», идти на штурм нашим бойцам в форме солдат афганской армии? На кой черт она их обременяла, если через час-другой плененным обороняющимся станет доподлинно ясно, кто пришел их убивать? Какой дурень придумал эту легенду — дескать, ежели мы под них замаскируемся, то обеспечим себе внезапность проникновения и сведем к минимуму боевые потери?

Знал же тот дурень, что ударят «Шилки», лупанут АГСы (автоматические гранатометы), бойцы попрут «на арапа», в полный рост, в полную силу, в полный голос. Думаю, что знал, и думаю, что не дурень он был, и не другие дурни утвердили его решение. Тогда для чего запустили в бой в одежках с чужого плеча? Думается, на случай провала. Такой вариант не исключался и детально прорабатывался, обретя зловещую преднамеренность. Тому подтверждение — «отход на север», подразделения десантников 103-й воздушно-десантной дивизии, направленные «брать дворец Амина», минометы «Васильки», нацеленные по резиденцию, и вслед им «тяжелая артиллерия». Все это должно было ударить по дому всей мощью, сметая со сглаженной вершины и правого, и неправого. И одно дело — охране подбирать поутру тела убитых заговорщиков, явно афганцев, и форма тому подтверждение (у мертвого не допытаешься, откуда он и кто его послал — с него уже никакого спроса). И совсем иное, когда двор усыпан телами советских бойцов, и «доказательная база» на виду — вот тебе и форма, и остекленелый незрячий голубой глаз. Вот заснять их таких, уже неопасных русских мусульман, и фото французам и американцам передать. Ясно, что будет! Потому и отправили на жертвенный холм наших бойцов в чужом одеянии заведомо отрекшись от нашего солдата и прикрывшись, не дай бог, его безымянным телом.

Кто тот, который додумался до применения минометов против атакующих — своих офицеров и солдат?

Факт с применением «Васильков» в случае неудачи никто и не оспаривал никогда. Сорвись, не дай-то Бог, штурм, и наших «мусульман», и нашу элиту вместе с афганцами, с их детьми и женами, со всем их ЦК, остывшим ужином смешали бы с землей без всякого сожаления. И сказали бы, что «так оно и было». В 1982 году участники штурма собрались в банкетном зале ресторана гостиницы «Пионер», что на Ленинских горах, — отмечали трехлетие операции «Шторм». Во время застолья Алексей Баев выразил сердечное спасибо ротному Володе Шарипову за то, что он немедленно доложил о смерти Амина. И пояснил: если бы доклад опоздал на семь минут, то с кабульского аэродрома по дворцу ударили бы реактивные системы. А что это — поясню. Одна установка, если вмолотит из шестнадцати направляющих стволов, накроет почти три гектара площади — это сплошь густо прореженная пахота, по которой словно циклоп прошелся гигантским лемехом. Земле обеспечен долгий неурожай. Снежный покров превратится в пар, и что-то с чем-то смешивать не потребуется. Ибо после залпового удара смешивать будет нечего. Гукнет. Бухнет. Вздыбит. И вместе с паром земли взовьются на небеса души людские, солдатские. Трепетные и смущенные — ведь даже не успеют испугаться постигшему их Армагеддону.

В какой сволочной башке зародилось это изуверство? Вычислить можно, доказать будет невозможно. Когда надо соблюсти реноме могучей державы, то почему не похоронить еще одну, маленькую, пустяшную тайну, которую и в жизнь не разгадать, и хлопот она излишних не задаст? При условии, что самолеты исчезнут в горах Гиндукуша, где в вечных ледниках не ступала нога человека и куда добраться было бы невозможно — ни завтра, ни через девять лет после войны, ни сейчас. Никогда. Я не случайно рассказал о печальной «эпопее» тридцати четырех десантников, останки которых нашли только через четверть века, но оставили их догнивать до сего дня. На уровне интуиции, на уровне инстинкта опасались солдаты. И горло надсадил замполит, убеждая их, что Родина не забудет своих сыновей, а сам-то на все сто не был уверен — произнесет ли: «Здравствуй, Родина!»