Василий Седугин - Славянский викинг Рюрик. Кровь героев Страница 47

Рольф подвел ее к Рюрику и усадил рядом. А потом начали договариваться о брачных условиях. Рюрик дарил отцу драгоценности и двадцать рабов-датчан, только что захваченных в бою с Рериком. Рольф, в свою очередь, выделил приданое: золотую цепь и деревню с землей и крестьянами, с которой взимал дань. Рюрик и Эфанда обменялись кольцами. После этого отец положил на колени дочери молоток Тора, который освящал брак, на нее одели покрывало. С этого момента Рюрик и Эфанда стали называться женихом и невестой.

Потом состоялась свадьба. Рюрик послал за невестой своих воинов, они назывались «дружиной невесты». Навстречу им вышел Рольф. Яромил, предводитель дружины, потребовал от хозяина мира и безопасности. Рольф дал такое согласие, отобрал у воинов оружие, а седла спрятал под замок. Яромил принял от него приданое невесты, а потом хозяин устроил для воинов пир.

Попировав, дружина отправилась вместе с хозяином и невестой в дом жениха (Рюрик для этого специально снял большой дом), где и была сыграна свадьба. На другой день при всех гостях Рюрик передал Эфанде связку ключей, символ того, что с этого момента она стала хозяйкой их совместного имущества.

Тогда и прибыл из Новгорода гонец. Радовил торопил: для встречи его, Рюрика, все готово! И Рюрик не стал медлить. Уже через две недели после свадьбы большая флотилия, предводительствуемая им и Олегом, вышла из Ставангера и направилась на восток. При входе в Неву от пограничной сотни во весь мах помчался в Новгород вестовой. Но он торопился предупредить не посадника Вадима, а купцов Радовила, Власа и Сваруна. Посадник Ладоги перекрыл все пути-дороги на Новгород, чтобы перехватить любого человека, который попытался бы предупредить новгородского главу о движении судов викингов.

Так ли, не так ли, но в ту ночь, когда Рюрик подошел к Новгороду, произошел курьезный случай. Начальник стражи Хлуд был человеком исполнительным и старательным, но доверчивым и недалеким. Когда он нес службу, к его красавице-жене Листаве по ночам хаживал Вадим. Хлуду кто-то из заговорщиков сообщил об этом, и он остался дома. Вадим об этом не знал, вошел в спальню и увидел рядом со светлой головкой возлюбленной лысину ее мужа.

– Что ты делаешь в спальне моей жены? – вскричал начальник стражи. – Как ты здесь оказался?

Однако Вадим не растерялся.

– Я пошел проверять посты, – не моргнув глазом, ответил он. – Все на местах, только тебя почему-то нет! По долгу службы ты должен быть на крепостной стене. За такое преступление я должен уволить тебя с твоей должности. Но я понимаю человеческие слабости и прощаю тебя!

И с этими словами он вышел.

А начальник городской стражи, поддерживая руками штанишки, расхаживал по спальне и изливал восторг своей жене:

– Нет, какой он исключительный человек, наш посадник! Ведь он мог расправиться со мной. Какая доброта! Недаром его любят все новгородцы!

Начальник стражи в ту ночь на службу так и не явился, многие из охраны были куплены заговорщиками, поэтому город был взят почти без потерь. Жители утром просыпались уже при новой власти. С удивлением они разглядывали диковинных воинов в чужеземной одежде, которые расхаживали по крепостной стене, охраняли дворец, когда-то принадлежавший новгородским князьям, а после Гостомысла занимаемый посадниками.

Глухо и мощно зазвучало вечевое било – огромный барабан, стоявший на главной площади. Люди потянулись на вече, настороженные, сосредоточенные, изредка перебрасываясь негромкими словами, но некоторые шли легко, навеселе, тая в уголках губ усмешку.

На помост вышли купцы Влас и Сварун, чуть сзади встал Рюрик. Толпа настороженно следила за каждым их движением. Вперед выступил Сварун. Откашлявшись, сказал уверенным голосом:

– Господа новгородцы! Пригласили мы на княжение законного правителя земли нашей, внука князя Гостомысла, Рюрика…

– А кто приглашал? – выкрикнул из толпы злой голос, но тотчас там забухали кулаки.

– Пригласили мы, новгородцы, – настойчиво повторил купец. – Он будет руководить нами, судить и миловать. И он человек нам не чужой, он из одного гнезда прародителя нашего Словена, от которого идет наше племя словенское. Вознесем благодарность и молитвы богам нашим, что со смертью Гостомысла не пресекся род Словена и перед нами стоит достойный преемник его власти, Рюрик…

Сварун закончил речь, и тишина установилась такая, что слышно было, как на соседней улице кричали мальчишки.

Следом стал говорить Влас.

– Господа новгородцы! Рюрик прибыл к нам из тех краев, где когда-то, много веков назад, жили наши предки словене. Вместе с родственными славянскими племенами составляли они тогда могучее государство Русинию и звались тогда все русинами, русами. И вот сегодня мы принимаем у себя нового правителя Рюрика с дружиной из русов. Они – наши братья-славяне, мы вышли из одного корня – из государства Русиния. Так что достойно и с широко раскрытыми объятиями примем нового правителя, Рюрика!

Снова – тишина.

Наконец кто-то выкрикнул:

– Пусть Рюрик скажет что-нибудь!

Рюрик вышел наперед и заговорил хрипловатым, сорванным на морских ветрах, басистым голосом:

– Господа новгородцы! По старинному обычаю имею я право на престол деда моего. Что обещаю народу новгородскому? Сохранять вольности в неприкосновенности и дедовские обычаи уважать и исполнять. В этом клянусь вам богом грозового неба и войны Хаммоном!

– А у нас бог грозы и войны Перун! – вскричал кто-то насмешливо.

Рюрик поперхнулся, затих. Надо же такому случиться: у бодричей старые люди иногда почему-то Перуна называли Хаммоном и вот некстати это имя вылетело…

Наступило тягостное молчание.

На выручку пришел Сварун:

– Рюрик родился и вырос среди славянского племени бодричей, куда Гостомысл выдал замуж свою дочь Умилу. Там славяне бога-громовника зовут то Перуном, то Хаммоном. Но это одно и то же, не стоит обращать внимания!

– Не одно и то же! – настаивал тот же голос. – Не наш он человек, по всему видать – чужак явился!

Сдержанный гул прошелся по толпе и – стих.

Сварун и Рюрик о чем-то коротко посовещались. Рюрик продолжал:

– Отец мой, Годлав, владел когда-то княжеством. Но навалились на нас германцы и захватили родовые земли. Стал я князем-изгоем. По многим странам пришлось поскитаться, пока к вам не попал. И вот что я увидел. Враги сильнее нас, славян. Княжеская власть у них, не в пример нашей, наследственная, от отца к сыну, от сына к внуку, а не избирается на народных собраниях. Нам тоже с этим надо заканчивать…

– Народные обычаи рушить? – прорезал слух звонкий голос.

– Вольности не трону, как и обещал! – ответил Рюрик и продолжал: – Но власть княжескую надо крепить!.. Кроме того, германцы превосходят славян оружием и снаряжением. Бьют наши войска в боях и сражениях. Если будет так продолжаться, они и к нашим границам подойдут…[9]

– Ишь куда хватил!

– Поэтому надо приобретать новые кольчуги, панцири, мечи, шлемы. Да такие, которые были бы не хуже германских! Но на то требуются большие средства. А вы после смерти Гостомысла решением вече дань сократили вдвое. Казна новгородская пуста. Да вас можно брать голыми руками при такой расхлябанности!

Рюрик передохнул, собираясь с мыслями. Толпа молчала, словно завороженная.

– Так вот, предлагаю для укрепления обороноспособности нашей земли принять такое решение на этом вече: пусть каждый двор платит ту дань, какую отдавал при Гостомысле!

Большой крик пошел в толпе. Кое-где вспыхнули потасовки. Но всем были известны нападения норманнских грабителей, а германцев считали врагом пострашнее: новгородцы не раз посылали свое войско на помощь западным славянам и были часто биты, сам Гостомысл потерял в этих войнах четырех своих сыновей. Поэтому все чаще и сильнее слышались голоса:

– Дело говорит Рюрик!

– Крепить надо нашу оборону!

– А бесплатно оружия никто не даст!

Большинство вече встало на сторону Рюрика.

В первые же дни на Рюрика навалилось бесчисленное множество больших и малых дел. Земля Новгородская огромная, для начала надо было взять под наблюдение хотя бы главные, самые важные города. Такими, по его мнению, были Изборск и Белоозерск Первый прикрывал западную границу, второй – восточную; притом в Белоозерске правил вождь племени Унжа, сын Чомболкса, постоянно враждовавшего с новгородской властью; нельзя его было выпускать из виду ни на один день. С него и начал Рюрик, решив посадить там на правление своего брата Синеуса, а в Изборск он направил Трувора.

Затем надо было найти человека, который взялся бы за наведение порядка в казенном имуществе, сбор дани и распределение расходов. Людей новгородских он не знал, поэтому советовался со Сваруном и его окружением; те предлагали ему, по их мнению, достойных людей, но они почему-то ему не нравились: или слишком лебезили и заискивали, или бестолково рассуждали, запутывая самые простые вопросы.