Виктор Поротников - Олег Черниговский: Клубок Сварога Страница 5

Наконец, Сецеху и Дыглошу удалось собрать девятьсот тяжеловооруженных всадников и около восьми тысяч пехоты для вторжения в Богемию. Было очевидно, что с такими силами Владиславу не только не одолеть чешского князя, но и просто опасно вторгаться на его землю, потому главная надежда поляков в предстоящем походе возлагалась на двадцатитысячное русское войско.

В начале июля польские и русские отряды стали переправляться через реку Одру у города Глогова. Сюда загодя были согнаны из окрестных деревень крестьяне польских магнатов, владевших здешними землями. В лесах над Одрой стучали топоры, сотни лесорубов валили медно-ствольные сосны, заготовляя бревна, из которых на берегу реки сколачивались плоты.

Олег и Владимир, желая видеть все своими глазами, осматривали плоты, уже готовые к спуску на воду, глянули и на то, как трудятся над ними польские смерды, ворочая тяжёлые длинные бревна.

Олег обратил внимание, что у многих польских мужиков нет или носа, или уха, или глаза. Он спросил у Дыглоша, почему у крестьян так много похожих увечий.

Воевода пояснил, что в Польше крестьян за провинности секут розгами, либо наносят им всевозможные увечья.

- Провинившемуся смерду могут отрезать не только нос или ухо, но и руку отрубить по кисть или по локон, - спокойно молвил Дыглош. - А если мужик поднял руку на своего господина, то за это он платит головой. Такой у нас Закон.

Он самодовольно усмехнулся, гордясь суровостью польских законов.

- А это что за люди с железными ошейниками? - Олег кивнул на нескольких работников, которые волокли обвязанное верёвками, гладко обтёсанное бревно. Их измождённые лица потемнели, спутанные длинные волосы были грязны, одежда напоминала лохмотья.

- Это рабы, - небрежно обронил Дыглош, пришпорив коня. - Их жизнь вообще ничего не стоит. Раба можно убить за малейшую провинность. А разве у вас на Руси не так?

Олег отрицательно помотал головой.

- Не так. По «Русской Правде»[29] господин не имеет права убивать ни смерда, ни холопа. Ежели такое случается, то боярин платит за это виру[30].

- Если боярин не имеет права убивать своих рабов, то какой же он господин?! - искренне удивился Дыглош. - Ваша «Русская Правда» написана для рабов, а не для господ. Так быть не должно!

- Когда мой дед Ярослав Мудрый составлял «Русскую Правду», он стремился к тому, чтобы большие люди не ощущали себя богами пред меньшими людьми, - сказал Олег, - ибо всевластие порождает беззаконие. Даже князь не может быть выше Закона.

- Я этого не понимаю, - пожал плечами Дыглош. И добавил в порыве откровенности: - Если честно, князь, то у вас, русичей, странный склад ума, хоть вы славяне, как и мы.

«Плохо, что милосердие ты считаешь странностью», - подумал Олег, но вслух ничего не сказал.

Он и прежде не испытывал к Дыглошу большой симпатии, а теперь и вовсе разочаровался в нем.

Самый удобный проход из Польши в Богемию пролегал по лесистой равнине, где начинались верховья рек Одры и Моравы. Эту равнину с запада теснили Богемские горы[31], поросшие лесом, а с востока вздымались ещё более высокие кряжи Угорских гор.

На реке Одре, запирая единственную пригодную для конницы и обозов дорогу, стоял небольшой, хорошо укреплённый чешский город Градец.

С осады этого города польско-русское войско и начало войну с князем Братиславой.

Поляки много раз осаждали Градец, когда ходили войной в чешские земли, но захватывали город лишь однажды и то благодаря измене.

Градец с трёх сторон был окружён водой. С северо- запада его омывали воды реки Одры, с юга протекала узкая речка, приток Одры. Каменные стены и башни, окружавшие Градец, отражались в спокойной глади протоки, которая отделяла градчан от вражеского стана, где белели шатры и крытые белым холстом повозки обоза.

Перенег, посовещавшись с Олегом и Владимиром, решил штурмовать город одновременно с двух сторон: с восточной стороны, засыпав ров и подкатив к стене осадную башню, и с западной, преодолев реку на плотах. Польские воеводы с большой долей сомнения отнеслись к замыслу Перенега. Особенно им не понравилась идея русичей попытаться преодолеть западную стену с помощью лестниц, поставленных на зыбкие плоты.

- Я уже не говорю про то, что на плотах зараз не переправить много воинов, - высказался Сецех на военном совете. - Чешские лучники смогут безнаказанно расстреливать наших людей на плотах с угловой башни на мысу и со стены. К тому же на стремнине многие плоты может снести течением, а те плоты, что все же пристанут к стене, градчане легко разобьют, швыряя сверху большие камни. А в случае неудачи уцелевшим воином будет трудно вернуться обратно, нелегко справиться с течением реки.

С мнением Сецеха согласились все польские военачальники.

- Я учёл все это, - сказал Перенег. - Штурм со стороны реки начнётся после полуночи одновременно с приступом восточной стены. Темнота и неожиданность лишат чехов всех преимуществ.

- Ночью тем более опасно пересекать реку, - возразил Сецех и посмотрел на Перенега как на умалишённого. - В темноте очень трудно ориентироваться, а зажечь огонь - значит обнаружить себя.

Польские воеводы, поддакивая, закивали головами. Замысел Перенега казался им полнейшим безумием.

- Тогда изложи нам свой план, как можно ворваться в Градец, - предложил Перенег.

- Я полагаю, самое лучшее - это держать градчан в осаде, засылая в город подмётные письма, прикреплённые к стрелам, - ответил осторожный Сецех. - В этих письмах надо обещать щедрое вознаграждение тому, кто тайно откроет нам ворота или спустит верёвку со стены. Таким способом нам однажды удалось захватить Градец.

- При этом мы не понесли никаких потерь, - горделиво вставил Владислав. И с усмешкой добавил: - Не считая глаза, который выцарапала какая-то бешеная чешская матрона пану Войтыле, когда он захотел примерить её на свой мужской жезл.

Польские военачальники громко захохотали, поглядывая на покрасневшего от досады Войтылу, лицо которого «украшала» чёрная повязка, идущая через левый глаз.

Перенег заявил, что готов согласиться на осаду, но только после того, как все попытки штурма не принесут успеха.

- Я не намерен стоять у этого городишки все лето, - сказал воевода.

Владислав, чтобы сгладить возникшее разногласие, предложил начать со штурма, как бы намекая тем самым, что, обломав зубы о неприступный Градец, русские воеводы впредь станут прислушиваться к мнению поляков.

- Но одно условие, воевода, - добавил Владислав, обращаясь к Перенегу, - польское войско будет штурмовать Градец с суши, а русское со стороны реки. Ты сам предложил использовать плоты, друже. Значит, честь сия принадлежит русские воинам.

Перенег не стал возражать, поскольку иного и не ожидал от союзников.

Весь день польские воины засыпали глубокий ров перед восточной стеной, дабы осадная башня, которую уже собирали из множества составных частей, без помех подкатилась вплотную к стене. Помимо осадной башни у поляков имелись в обозе большие камнемёты, которые непрерывно забрасывали камнями защитников Градеца, чтобы затруднить тем обстрел из луков и катапульт копошащихся возле рва людей.

В это время русичи, укрывшись в лесу, сколачивали плоты из сухих, поваленных ветром деревьев и мастерили длинные лестницы и весла, благо в русском войске было немало плотников и древоделов, возводивших дома с помощью одного топора.

Когда все было готово к ночному штурму, к Перенегу пришёл Владимир и сообщил, что его волыняне, углубившись в лес, случайно наткнулись на потайной лаз в подземелье.

- Дружинники мои поначалу решили, что это медвежья берлога. Разворошили сухие листья и жерди, которые прикрывали лаз, и обнаружили ступени, ведущие вниз, - Владимир был объят радостным волнением. - Я думаю, что этот подземный ход ведёт не куда-нибудь, но в город.

- Счастлив твой Бог, княже, коль это действительно гак и есть, - молвил Перенег, не скрывая радости от услышанного. - Но пусть дружинники твои об этом подземелье молчат! Дабы поляки о нем не прознали и от штурма не отказались. Отвлекать градчан все равно придётся. Пускай поляки этим и занимаются, а мы тем временем проберёмся в Градец как мыши по норе.

И Перенег с заговорщической улыбкой подмигнул Владимиру.

Подземный ход и впрямь вёл в город. Отряд русичей, возглавляемый Владимиром, пробрался в Градец перед рассветом, когда поляки остервенело, но безуспешно пытались сбросить градчан с восточной стены. Но когда в спину защитникам города ударили русичи, всякое сопротивление разом прекратилось, градчане ударились в повальное бегство. Они прыгали со стен в ольховые заросли, росшие по берегам протоки, садились в лодки и плыли вниз по течению Одры. Лишь немногие ещё пытались защищаться, запираясь в башнях и домах.