Артем Тарасов - Тайны «Фрау Марии». Мнимый барон Рефицюль Страница 5

Возникло ощущение, что кто-то смотрит на дисплей поверх ее плеча. Снова резко обернувшись, Анна и на этот раз никого не увидела. Но как только она опускала взгляд на экран коммуникатора, сразу ощущала за спиной чье-то присутствие. Анна опять заглянула в зеркало. Сомнений не было: позади нее находилась таинственная серая тень. Женщина медленно подняла руку и поводила ладонью из стороны в сторону, приветствуя тень за спиной. Из бесформенной серой массы неожиданно возник силуэт руки. Сделав полный оборот в воздухе, тень будто указала на правый угол зеркальной рамы.

Анна провела ладонью по дереву и нащупала маленький выступ. От прикосновения щелкнул потайной замок, и из рамы выдвинулся ящичек. В нем что-то лежало. Она запустила туда пальцы и вынула золотой медальон, зажгла фонарь и осветила украшение. От легкого нажатия медальон раскрылся. Внутри был портрет. На Анну смотрело лицо девочки, умело выписанное художником, а внизу находилась подпись:

Anna Belle Braamkamp

1765

«Вот это да!!!» – обрадовалась Анна. На секунду лицо девочки показалось ей знакомым…

Поколебавшись мгновение, она стала будить мужа:

– Ринат! Вставай! Дорогой! Мы срочно уезжаем!

– Куда? Который час?

– В Финляндию. Я все объясню.

– А дом?

– Ты сегодня же вернешься. Если я задержусь, внесешь аванс.

– А рыбалка? – жалобно пробормотал Ринат.

– Просыпайся, пожалуйста!

Анна набрала телефонный номер своего референта. Долго не отвечали, но наконец он взял трубку.

– Извините, это Анна Федоровна беспокоит. Здравствуйте… Я понимаю, что еще рано, поэтому извинилась. Слушайте внимательно. Срочно свяжитесь с партнерами в Хельсинки и сообщите, что я буду у них в офисе в районе десяти часов. Запишите информацию… Да, да, я жду…

Разбуженный в четыре часа ночи референт искал, как видно, авторучку и бумагу.

– Записываете? Тема называется «Фрау Мария». Сделаете обширный поиск материалов по этим ключевым словам. Свяжитесь с Минкультуры. Выясните, знают ли они об этом случае. – После небольшой паузы Анна добавила: – «Фрау Мария» – это не женщина. Это корабль. Он утонул!.. Давно, в восемнадцатом веке. Все ответы найдете в Интернете. Результаты сегодня должны быть у меня в Финляндии! Объявляется полный аврал! Это сенсация! Уже почти утро, вставайте – и за работу. У вас ненормированный рабочий день!.. Как что будем делать? Нырять и поднимать корабль!.. С «Метрополем» я свяжусь по дороге в Хельсинки. Действуйте.

Ринат кое-как проснулся, оделся, собрал вещи и ушел к машине. Анна его догнала, села рядом на пассажирское сиденье, и седан плавно тронулся с места.

– Загранпаспорт у тебя с собой, милый? – спросила она мужа, набравшего скорость.

– Представь себе, да! – огрызнулся Ринат. – Мог бы и скрыть!

– Ну ты же меня любишь! – улыбнулась Анна, поправляя челку перед зеркальцем заднего вида.

– Временами. Куда ты собралась нырять?..

Автомобиль умчался по проселочной дороге. Разрушенная усадьба осталась позади. На ее ступеньках какое-то время была видна расплывчатая грузная фигура человека, медленно, словно нехотя, таявшая в воздухе.

Ринат уверенно вырулил на шоссе и дальше вел машину молча. Жена, о чем-то сосредоточенно размышляя, вертела в руках медальон. Открыла его и стала всматриваться в изображение девочки с карими глазами. Взгляд Анны Томилиной будто проник внутрь портрета, который вдруг из картины превратился в живое лицо незнакомой Анны Белль…

4

Анна Белль была в своей комнате, в родном поместье дедушки, и занималась упаковкой большого дорожного кофра.

Сборы начались с раннего утра. По усадьбе носилась прислуга, конюх запрягал лошадей. Из Петербурга приехал Модест Иванович – родственник со стороны отца Анны Белль, – чтобы сопровождать семью в дальней дороге.

Мать девочки, урожденная Джейн Браамкамп, носила графскую фамилию Ростовцева после брака с русским офицером. Это была бледная женщина, страдавшая чахоткой; она сильно сдала после трагической гибели мужа в 1760 году…

Граф Алексей Ростовцев, отец Анны Белль, во время Семилетней войны служил бригадиром в корпусе под командованием генерала Чернышева и погиб смертью героя при взятии Берлина. Придя к власти в 1762-м, императрица Екатерина II расторгла союзный договор с Пруссией и приказала вывести войска обратно в Россию. Но это, увы, случилось слишком поздно для графа: только через два года после его трагической гибели. Императрица лично способствовала возданию почестей героям Прусской войны, и его сиятельству Алексею Ростовцеву был присвоен чин генерал-майора с награждением орденом Святого Александра Невского – посмертно.

Джейн перебирала в руках красную муаровую ленту награды покойного мужа и чувствовала, что нынешний отъезд из России – это навсегда. Она положила ленту вместе с восьмиконечной звездой и крестом в бархатную коробочку и спрятала в саквояж. Чахотка в суровом климате, среди влажных болот, окружавших Санкт-Петербург, была практически неизлечимой. Джейн понимала, что оставалось мало шансов победить гнетущее заболевание, и для использования этих шансов нужно было обязательно уехать в теплые края. Она всячески оттягивала этот момент вплоть до 1765 года и все это время мучительно размышляла, куда поехать, пока окончательно не выбрала Неаполь. Было решено, что путь туда пройдет через Амстердам, где Анна Белль останется пожить у Геррита Браамкампа, младшего брата дедушки Рене.

Геррит был известным во всей Европе коллекционером антиквариата и картин. У юной Анны Белль очень рано проявились способности к рисованию, и такое решение матери позволяло девочке обучиться живописи – занятию, доставлявшему ей огромное удовольствие. Анна Белль была на вершине счастья от волнующей мысли, что поедет жить и учиться в Амстердам. Ей так хотелось вырваться из-под опеки деда, так нравилось рисовать, настолько не терпелось поскорее уехать из скучного поместья, что она с трудом скрывала переполнявшие ее чувства ликования и радости.

Девочка собралась достаточно скоро и теперь вышла пройтись по имению к самому отдаленному уголку парка, на берег пруда. Ей хотелось попрощаться с родными местами, где пролетела часть ее детства.

Пруд был спокоен. На фиолетово-черной глади замерли листья кувшинок, а сами цветки высовывались из воды на стеблях, словно маленькие желтые головки на длинных шеях. Анна Белль уселась на склоне берега и разглядывала стрекоз, кружащих над камышами. Неожиданно из-под воды в самом центре водоема показались два шеста, которые стали медленно выдвигаться вверх. За ними следом поднялись намокшие паруса. Еще мгновение – и огромный корабль целиком появился на поверхности пруда. Вода с шумом стекала по бортам, ее потоки, словно маленькие водопады, вырывались из всех щелей корпуса. Струи воды падали в пруд, разбрасывая по сторонам фонтаны брызг.

Анна Белль поднялась на ноги и, не ведая, что делает, вошла в воду. Она увидела на палубе судна девушку в дорожном платье, которая стояла рядом со статным молодым человеком. Их фигуры, словно призраки, беззвучно перемещались по кораблю. Очертания людей то расплывались в воздухе, то вновь становились отчетливыми. Они двигались без видимых усилий, мгновенно переносясь с одного места на другое, застывали на секунды, чтобы тут же оказаться в нескольких метрах поодаль. Анна Белль, завороженная этим зрелищем, заходила все глубже и глубже, протягивая обе руки в сторону огромного корабля, пока не оказалась в воде по самые плечи. И тут за ее спиной раздался крик:

– Барышня! Стойте! Здесь нельзя купаться! Боже мой!

В этой части парка случайно оказалась одна из служанок, которая с воплями заметалась на берегу. Анна Белль обернулась. Служанка в панике носилась по склону, не представляя, что предпринять, и наконец, задрав подолы юбок, сама ринулась в пруд. Через мгновение, разгребая руками воду, она уже была рядом с девочкой, схватила ее в объятия и потянула к берегу.

Анна Белль посмотрела туда, где еще секунду назад был огромный корабль, теперь бесследно исчезнувший в глубине темной воды.

– Да что же вы, барышня, в последний-то день?! Беда-то какая! Надо же такое придумать! Неужто руки на себя хотели наложить, а?

– Там был корабль… – начала говорить Анна Белль, с трудом двигая побелевшими от волнения губами, но тут же умолкла.

– Хорошо, хорошо, я никому об этом не скажу. Мы пройдем в дом через садовый вход, я вам быстренько платье принесу. Господи! Только бы барин не заметил! Пойдемте, барышня, скоро уж отъезд.

Они удалялись к дому, и Анна Белль в последний раз взглянула на пруд, который умиротворял своим спокойствием и непроницаемой тишиной.

Возня в доме очень раздражала Рене Браамкампа. Он прохаживался нервно из угла в угол со стеком в руке и временами восклицал:

– Ну куда, куда столько вещей?! Джейн, вы еще с собой мебель прихватите!

Мимо Браамкампа проносили кофры, сундуки, саквояжи, коробки со шляпками, плетеные корзинки, накрытые кружевными платками. В усадьбе царил дух всеобщего волнения.