Иван Шмелев - Гражданин Уклейкин Страница 5

— Ну, это я узнаю.

VII

Вечером он осторожно позвонил у крыльца знакомого заказчика, помощника бухгалтера земской управы, которому недавно шил болотные сапоги.

…Очень хороший и понимающий человек.

Дверь отворил кто-то в белой рубахе.

— Кого еще черт несет?..

Голос был сиплый и не совсем твердый, и Уклейкин понял, что человек в белой рубахе пьян.

— Так что тут господин Швырков живут… Сапоги им шил… так вот…

Вышло так, как будто он пришел за деньгами.

— А, чо… Сашка! Черт какой-то к тебе!..

— Так что… я Уклейкин-с… сапожник…

— А ну тебя! Лезь!..

И человек в белой рубахе увесистым толчком выкинул его в прихожую.

В комнате были гости. Стоял шум. Пахло водкой. Стлались полосы дыма. Под ногами валялись шапки и калоши.

— Кто еще?..

Уклейкин узнал не совсем твердый голос заказчика, вытянул всклоченную голову из передней и несколько раз поклонился, не переступая порога.

— Я-с… к вашей милости… Уклейкин-с…

— А-а… «Шкалики»!.. Сама «шпана»!..

— Прро-рро-ку Иезекиилу почет!! — гаркнул человек в белой рубахе, в котором при свете Уклейкин признал фельдшера земской больницы Клюковкина.

Лица гостей улыбались, разевались рты, подмигивали глаза. Иглообразная фигура сапожника была всем хорошо знакома.

— Пер-рвого приходи… Не при деньгах!..

«Так и знал… за деньгами — подумает», — укорил себя Уклейкин.

— Пер-рвого!.. Романс без слов… Ясно? — крикнул фельдшер. — Ну и…

— Так что я… Никак нет… не за деньгами… — просительно и точно оправдываясь, сказал Уклейкин. — Я потому самому, што…

Он мялся в передней и вертел смятый картуз. А глаза уже разглядели бутылки на столе, управского писца с гитарой, лохматого фельдшера, задравшего ноги на стол и дымившего трубочкой; хозяина, сидевшего без жилета на диване, под зеркалом, и еще троих, ругавшихся за картами.

— Что «што»?.. Наскандалил, что ль?..

— Натур-рально в голубом!.. Ну? — кричал фельдшер. — Водки ему!.. Р-романс без слов!..

— Ни боже мой… помилте-с… — бормотал Уклейкин, нерешительно переступая порог. — У меня… изволите видеть… так что вот какое дело… гм… Дело оно, можно так, ежели аккуратно говорить… гм… гм…

«Говорить иль нет?» — спросил он себя, понимая, что попал не ко времени.

— Шипится, черт его… Излагай!.. Какого еще тебе черта надо? — восклицал фельдшер, настраивая гитару. — Тр-рам-тр-рам… там-там… «Теб-бе од-дно-ой… все чистые ж-жел-ла-анья!..»

— Да не ори!.. Васька!.. Ну, так чего же тебе надо?..

— Про себя так что… хотел узнать… как я…

— «Л-лю-б-бовь… мечты-ы… всей ж-жиз-ни м-мо-о-л-ло-до-ой… Всю мо-ло-до-сть…»

— Да не ори же, чер-рт!.. Труба… Так чего же тебе нужно?

Но тут у игравших начался спор.

— «С бубны — с бубны»!.. А ходишь с черта?.. Си-ву-ха! Говорил, подкозырнуть!.. Ка-ло-ша!..

— Подкозырнуть!.. А с чего я подкозырну?.. Валет чтоб пропал?.. На одной руке-то, ба-бу-шка… Он сейчас режет… Ну?..

— Ей-богу бы, нипочем не прорезал!.. Ну, сдавай…

— Во-ро-на! Без двух бы сидел!.. Сдавай, что ль… Уклейкин выбрал момент, когда все стихло, и сказал вкрадчиво:

— А вот будут выбирать…

— Н-ну?..

Теперь уже все смотрели на него. А он, изгибаясь и делая серьезное лицо, мял картуз и говорил вкрадчиво:

— Вы, конечно, как вам все известно… справиться бы мне надо… Что, меня запишут, чтобы выбирать?..

— Что-о?.. Ах, шут… Ан-некдот!.. Пр-рямо в члены!..

Фельдшер закатился. Игравшие сдали и подошли. И всем стало весело.

— Ха-ха-ха… Вы-би-рать?.. Выбирать хочешь?.. Ха-ха-ха… А-не-кдот!.. Хо-чешь?..

— Да ведь… как сказать… Антересуюсь я, конечно…

— Ха-ха-ха… Ай, шут его дери!.. Водки ему!..

— Постой!.. Васька!.. Да дай, леший, сказать… По-го-ди… Ежели ты имеешь право… Да не лезь, Васька!..

— Надо ему… заряд дать!

— Уж я этого-то не знаю… — растерянно говорил Уклейкин. — Один я работаю…

«Пьяные они все… — подумал он. — Смеются, черти…»

— А может, квартира у него?.. Есть у тебя квартира? — спросил кто-то.

— Как же-с… жена при мне…

— Ну, и выбираешь, значит… В комиссию заяви — и все…

— В комиссию?.. Это куды ж?.. в суд, стало быть?

— В сенат!.. Пр-рямо… и без разговоров… — не унимался фельдшер. — Жалобу пиши!..

Попробовал объяснить хозяин и путался. Писец из управы уверял, что это «очень просто» и «не может возникать никаких противоречий», А фельдшер держал Уклейкина за плечо, тыкал в грудь пальцем и говорил:

— Понимаешь, голова садовая?.. Ты… наплюй!.. Понимаешь… брось!.. Куда тебе, к черту… наплюй!..

— Васька, не сбивай!.. Ты вот что… Иди…

Уклейкина сбили с толку. Он хлопал глазами, повертывался то к одному, то к другому и не понимал ничего.

Есть какой-то срок, но можно подать жалобу.

Есть комиссия одна, и есть комиссия другая. Надо обязательно идти в участок. Если там не выдадут свидетельства, тоже можно подать жалобу. Потом надо идти в управу. Где-то поставят печать и пришлют повестку.

Дергали за руки, спорили и ругались, и теперь Уклейкин понял ясно, что господа выпивши, а лохматый фельдшер и совсем готов.

— Понял? Это — главное… удостоверение…

— Удостоверение!.. Про квартиру… та-ак…

— Ну, ну… ну, вот и понял…

Нападала тоска. Опять везде петли, печати, комиссии, жалобы…

— Стало быть… в управу?..

— Тьфу ты, черт… Ничего не понял… Сперва ты…

— Дозу ему дать!.. Сейчас прояснит… Господа!.. Послушайте!.. Черти… Спирту ему!.. Уклейкин! Чертушка!.. Плюнь! — кричал фельдшер, настраивая гитару.

— Погоди, я ему сейчас… Погоди!.. Ты сейчас…

— Ни черта не объяснишь… Ты вот что… Первым делом… шпарь в участок… Понял?..

— Ну?.. — упавшим голосом протянул Уклейкин, бегая глазами по столу.

— Ну вот… в участок. Там тебе дадут…

— В шею!.. Романс без слов…

— Черт знает что… Васька!!

Лицо Уклейкина вспотело. Взмокла рубаха. Лучше бы уж в другой раз зайти. Он уже начал пятиться к двери.

— Господа!.. Не то… Ей-богу, не то!.. Это непопулярно… Беру слово!.. Уклейкин!.. Шшш… Семен, дай Ваське гитарой по башке!.. Господа!.. Надо ему заявление написать… В сознании такого человека… гм… который… Прямо заявление ему написать…

— Правильно!.. Обязательно…

— Водки ему!..

— Мы это сразу… Уклейкин!..

Встрепенулись. Рвали и комкали бумагу. Спорили.

— Круче!.. Заворачивай! — кричал фельдшер. — «Пей!.. Пе-ей!.. То-ска-а-а… прррой-де-от!..»

Фельдшер протягивал стакан.

— Зарекся так что… — закрутил головой Уклейкин и даже зажмурился. — Ни капли…

— Какие, черрт, капли… Пей!.. Только… прими… Все постигнешь…

Уклейкин покосился на водку, чмокнул и вздохнул.

— Ведь зарекся я…

— Ду-ура… Зарекалась свинья… Пей!.. Ну, вот и… постигнешь… А все-таки ты… черт…

— Подмахивай!.. Да не сюда… во-от… Выводи… Перышко скользило в сухих, мозолистых пальцах. Приятно позванивало в голове. И веселый народ кругом.

— Так. Пропил руку-то… Прыгает…

А фельдшер опять протягивал граненый стаканчик.

— Зарекся ведь… — с тоской в голосе сказал Уклейкин. — Ну-с… по случаю разве хорошей конпании…

Еще объяснили и еще поднесли. Он уже сидел на стуле, в пальто, вежливо вытирал пальцы о скатерть, сморкался в рукав и сплевывал. И хотелось поговорить. Игроки уже щелкали картами и ругались.

— Теперь я все проник… скрозь… Покорно благодарим. Соблюдаете нас… господа хорошие…

— Не р-распространяйсь… Романс без слов… Наплюй!

— Не-ет… я к тому… что, которые не шпана… Так я говорю?.. Ученые люди, которые за нас… раскроют все… всю правду… Правильно я выражаю?..

— Ты не воображай… ты не… заноси… Р-романс без слов…

— За-чем… Я понимаю… они произошли… скрозь… Ужли ж ничего не будет, а?.. Господа хорошие!..

Уклейкина не слушали, но он и не собирался уходить.

— Глотай, и… все!.. Бурликоши ему!.. Лей горькой! Вот тебе бурликоша… Дерзай!..

Уклейкина разбирало. Было тепло и людно, и не хотелось уходить. А фельдшер уже успел хватить «под гитару» и заливался:

Сарафан мой синий,

Са-ма его скину…

— Уклея! чертушка!.. Наплюй!.. Ты не рассы-соливай…

Хозяин осоловел совсем и что-то мычал, а игроки хлестались картами и тыкали друг в друга пальцами.

— Козыря не положил!.. Тут тебе не… клуб!..

— А под даму?.. Слепой черт!.. Вот тебе двойка, вот тебе ко-о-зырь!.. А-а… Думал!..

— Ни туза, ни черта, а «без ко-озыря»… Сапог!..

— Как туза не показал? А после паса пики сказал?..

— «Без козыря» кричал!.. Ну, три онера… два туза…

— Да я… Господа обходительные!.. А? житель я ай нет?.. И пож-жалуйте!.. А? Не приступись… а?.. Сахар… карасий… все!.. А ежели я желаю… а?.. А он чичас себе в кар-рман… Эт-то почему?.. Разе есть такой закон, а?.. Даже… за границей… нет… Пр-равильно я объясняю, а?..