Георгий Гулиа - Викинг Страница 5

Вот противники уже соскочили со своих лошадей.

Фроди был бледен, но полон решимости. Ульв глядел исподлобья, как бы решая, рубить ли немедля или чуточку потешить братьев своей неистовой силой и постараться унизить Фроди перед тем, как тот испустит дух…

У Кари все сильнее стучало сердце, словно пробежал длинную дорогу до того самого места, откуда скрыто наблюдал за приготовлением противников к поединку…

– Послушайте, вы! – обратился один из братьев Фроди по имени Эгиль к братьям Ульва. – Что бы ни произошло – никто не вправе вмешиваться.

– Хорошо, – согласились братья Ульва.

Первым сдвинулся с места Ульв. Крикнув что-то, понесся на Фроди. Тот встретил удар хладнокровно – аж искры посыпались. Прийдись такой удар не по мечу, а по самому Фроди, он был бы рассечен надвое. Кари показалось, что молния сверкнула невдалеке. Он даже зажмурился. И украдкой взглянул на Тейта: тот не выказывал никаких особых чувств, будто перед ним не насмерть дрались, а ловили рыбу – форель хотя бы…

– Смотри и запоминай, – прошептал он. И у Кари мороз пробежал меж лопаток.

Между тем Фроди и Ульв снова сшиблись, снова скрестились их мечи, высекая огонь, подобный молнии. Ульв потеснил Фроди, и они оба очутились посредине потока. Фроди неожиданно занес меч и ударил. Удар был встречен мечом Ульва, но, отскочив, меч Фроди плашмя стукнул Ульва по голове. Однако Ульв удержался на ногах. Он предпринял особый маневр: пятясь, возвратился на поляну. Фроди пришлось тоже выбираться на траву – такую зеленую в этот майский день. Под стать траве были и яркое голубое небо, и солнце, испускающее несказанное тепло.

– Он может убить его, – в ужасе проговорил Кари.

– Кто? – спросил скальд.

– Этот… И тот…

– Кари, ты видишь? – И Тейт указал перстом на дерущихся, яростно размахивавших смертоносным оружием.

– Вижу.

– Так вот: это наша жизнь!

Тейт говорил не очень-то ясно, и было непонятно главное: хороша ли эта жизнь, такою ли она должна быть?

Вот дерущиеся сшиблись вплотную, руки их, казалось, переплелись, и оба меча, как один, вознеслись к небу. Так и застыли…

Потом, с силой оттолкнув друг друга, они снова разошлись.

Ульв крикнул:

– Уж больно ты неподатлив! Неужели тебе не надоело?

– Надоело! – заорал Фроди.

На этот раз они сходились боками, подобно двум ладьям. И Ульв, взмахнув мечом, поразил Фроди в плечо. Брызнула кровь, но рана, как видно, была не опасная: Фроди не обратил на нее никакого внимания.

Прошло немало времени, а перевеса не было ни на стороне Ульва, ни на стороне Фроди. Поединок был остановлен по общему уговору и по общему же согласию вскоре возобновился, но уже вместо мечей у каждого из противников в руках оказалась секира…

– Тоже жизнь? – спросил Кари мудрого скальда.

Тот согласно кивнул.

XIII

Фроди загнал Ульва на середину потока. Это не понравилось братьям Ульва. Один из них крикнул:

– Вперед, Ульв, вперед!

– Э, нет! – в великом гневе закричали братья Фроди. – Вы что же это, решили драться рядом с этим ублюдком?!

Один из братьев Ульва по имени Ан направился к братьям Фроди. Трудно сказать, что он вознамеривался сделать…

Братья Фроди решили, что это неожиданное движение в их сторону – явный вызов, и, не долго думая, метнули копья в Ана. Одно из них пронзило ему шею чуть правее кадыка.

Он упал в ручей. Вниз по течению потекла алая кровь, которая, естественно, смешавшись с водой, стала бледнее обычной.

Брат Ана Гудмунд, наблюдавший за поединком с противоположного берега, изрыгая проклятья, бросился на братьев Фроди. Меч у него был и длинный и тяжелый – дедовский меч, разрубивший не одного противника от шеи до самых ягодиц.

Братья Фроди – Эгиль и Одд – успели обнажить мечи…

– Ко мне! – приказал Ульв своему брату Гудмунду. – Слышишь, Гудмунд? Ко мне!

Гудмунд резко повернулся, перепрыгнул через брата, лежавшего в речке, и занял место рядом с Ульвом.

Казалось, Ана, исходившего кровью, вовсе забыли. Не до него было: братьям его предстояло отомстить за него, а противникам – защищаться или нападать. До Ана ли тут было? С ним было покончено. Он был белее снега – ни кровинки в лице…

Вдруг Ульв испустил победный глас: так трубит олень-самец, растоптав своего противника. Его секира начисто отсекла правую руку Одда, и меч Одда канул в поток…

– Страшно, – прошептал Кари. Он никогда не видел, чтобы люди вот так убивали друг друга – точно зверь зверя. Из-за чего же? Из-за форели?..

Он спросил скальда:

– Из-за форели? Все… это… из-за рыбешки?

Скальд покачал головой, не сводя глаз с переправы, на которой рубилась кучка людей, выпестованных матерями в долгие зимние ночи, в стужу и зной.

– Да, да, да… – сказал Тейт. – Смотри, они сбились в кучу… Вот еще один свалился в воду. И другой…

Верно, противники, стоя по колено в воде, яростно сражались. Тот, которому отрубили руку, шатаясь, плелся к берегу. Добредя, уселся на траву. Что-то пытался сделать с культей, кровоточившей обильно, подобно роднику. Вот и другой ушел на берег, не на тот, а на этот. Он прижимал руку к левому бедру. Наконец свалился.

– Может, закричать, и они уймутся! – сказал трясущийся Кари.

– И не вздумай! Вот тогда-то все они ополчатся против тебя. Да, да! Я-то их знаю как облупленных! – Тейт на кого-то сердился. – Знаю всех! Не надо мешать, пусть перебьют друг друга – легче будет другим дышать. Поверь!

Солнце явственно клонилось к западу. Эти, на воде, измотались, выдохлись и, как видно, были поранены – одни полегче, другие тяжелее. Каждый из них, кто еще был в состоянии, выбрался на свой берег. Стонов не было слышно, но дышали все они, как перед смертью. А лошади мирно пили воду и пощипывали траву. Они ничего не имели друг против друга…

– Теперь идем, – сказал Тейт. – Уберемся незаметно. Унесем ноги. Слышишь, Кари? По-кошачьему. Иначе – конец нам!

Тейт и не помышлял об оказании какой-либо помощи раненым. Он силой оттащил Кари от дерева и вместе с ним ушел в лес. Подальше от этого места…

XIV

Они углубились в чащобу, где, казалось, никогда не ступала человеческая нога. Все здесь было скорее от сказки, чем от яви: высокие непроходимые кустарники, могучие стволы деревьев, вдруг вырастающие из-под земли мшистые скалы. Кари постоянно озирался, чтобы запомнить эти места, через которые, возможно, придется им возвращаться. А Тейт шел уверенно, он словно бы видел на земле невидимые знаки, по которым находил верную дорогу.

В лесу было сумеречно, солнце проникало сюда с трудом, и стояла здесь сырость, изрядно дававшая знать о себе. Это была не морская, а особенная сырость, со своим особым запахом. Тоже из сказок, которые рассказывались зимою у очагов.

– Не очень-то приветливый лес, – проговорил Кари.

– Погоди, – сказал Тейт, – может, приветит еще. Надо набраться терпения, как во всяком деле.

И вот они вышли на лужайку – такую зеленую, какая бывает только в мае. Вместо очага посредине пел свою тихую песню прозрачный родничок. Тоненькая струйка утекала куда-то влево, в кустарники. Вместо стен плотным строем стояли огромные деревья, а кровлю заменяло еще голубое небо. Здесь было светло и тепло, сырости не было и в помине.

Кари аж рот разинул от удивления. В один миг он оказался в царстве света и тепла, в царстве жизни – яркой, притягательной, чарующей. Возле родника – там, где он выбился из-под земли, пузырясь и играя мелким песком, – был положен кем-то огромный камень. Словно бы нарочно. На нем можно было и посидеть, и полежать. Но кто принес сюда эту глыбу? Какая для этого потребовалась сила?

Скальд прекрасно понимал состояние Кари: трудно было спокойно перенести резкую перемену: от мрачной жизни с кровью и смертью – к сказочному миру, от сумерек и сырости – к свету и теплу.

Тейт сел на камень и усадил рядом с собою Кари. Он сказал ему:

– Вот маленькое небесное око. – И указал на родничок.

Кари невольно посмотрел на небо, а потом на воду и сравнил их: они были одного цвета.

– Вот истинная жизнь, – сказал Тейт. – Здесь рождается краса – начало всего сущего. Из глубин земли вырывается живительная струйка, и нет силы, которая замутила бы ее.

– А те? – Кари кивнул на лес, в ту сторону, откуда пришли, в сторону, где только что бились насмерть Фроди с Ульвом и их братья.

– Да, – задумчиво произнес Тейт, – они способны на многое. Но ты обязан знать: этот родник сильней. Он могущественнее их, ибо бессмертен. – И озлобляясь все больше! – Ты видел, как издыхал этот задира в потоке воды? Ведь он других топил вот таким образом. А теперь – сам. Нет у меня к нему жалости, и к братьям его, и к Фроди! Совсем нет! Они умеют пронзить грудь более слабому, но, к счастью, им никогда не остановить это светлое течение.

Скальд зачерпнул воды и пригубил ее.

– Вкусна? – спросил Кари.

– Как мед! – ответил восхищенный скальд.