Александр Гусаров - Из варяг в греки. Исторический роман Страница 5

Лицо старшей было тревожным и выражало крайнюю степень ожидания и надежды. На поясе играл в лучах солнца серебряными ножнами небольшой кинжал. Волосы были спрятаны под повой, её концы спускались за спину, что выдавало в ней замужнюю женщину. Глаза в отличие от юной спутницы были небесного цвета. Да и сам взгляд выдавал уже многое повидавшую женщину.

Чернобородый мужчина оглянулся на них:

– Snart vil komme,8 – выдавил он из себя и последовал вслед за уехавшими далеко вперед спутниками.

Мужчина с арбалетом остановил коня у рва перед крепостными воротами и прокричал что было силы:

– Гэй, шибалки! Передайте княгине, Рюрик просить впустить яго.

На одной из башен послышалось движение, кто-то быстро спустился по деревянным ступенькам и все стихло. Спустя время ворота широко распахнулись и, перед путниками через ров со скрипом жеравца опустился неширокий деревянный мостик.

– Праходь! – скомандовал выросший у ворот как из-под земли рослый воин с копьём.

Молодой человек первым тронул коня и медленно въехал на узкий мосток, с опаской поглядывая вниз, где под ним на глубине из земли торчали остро затёсанные колья-рожны. За ним последовал всадник с арбалетом и далее чернобородый воин.

Они въехали в просторный двор. Посередине большой зелёной лужайки возвышался двухэтажный терем. С широкого крыльца навстречу к ним спускалась пожилая женщина в длинном светлом платье. Голову её украшала высокая кичка из аксамита, украшенная шёлковыми лентами, золотым шитьём, позументом и стеклянными вставками.

Всадники не медля не секунды, спешились. Коней подхватил подбежавший к ним белобрысый подросток. Олег отвёл руку паренька и повёл своего коня к большой наполненной колодезной водой лохани, чтобы самолично напоить красивого белого жеребца, любовно похлопывая того по холке. Остальных коней паренёк повёл туда же к колодцу с журавлём, он стал доставать воду и добавлять в лохань. Кони с жадностью принялись утолять жажду.

Голубоглазый молодой человек бросился навстречу женщине. Он встал на одно колено и склонил голову. Женщина спустилась с крыльца, подняла его с земли, распахнула объятья и прижала к себе:

– Здрав буде, внуче дорогой. Кольки долго мы не видалися?

– Здраве матушка, – радостно заулыбался он, – дуже давно.

– Праходьте в горницу, – женщина отступила в сторону и указала приехавшим гостям на крыльцо.

Рюрик обернулся к чернобородому:

– Аскольд, поклич княгинь.

Чернобородый Аскольд быстрыми шагами подошёл к колодцу, где лошади продолжали пить из заполненной водой деревянной бадьи, вскочил на коня и, резко потянув уздечку, поспешил назад к воротам. Но в этот момент в них уже въезжали осмелевшие женщины. Через несколько мгновений старшая спутница обнялась со встречавшей княгиней. Гости поднялись по ступенькам терема и вошли в просторный зал. Во главу широкого дубового стола пожилая женщина усадила Рюрика, сама опустилась по правую руку от него. Рядом с нею на скамью присели две спутницы, а напротив них расположились мужчины.

– Мы вас дачушка, заждалися, – обратилась к старшей из приехавших женщин княгиня. – Ужо який день гонца к вам отослали, а усе весточки не было. Гостомысл перед кончиною завещал найти внуче и посадити на свае место. Говоривал, што чай настрадалси он тама во чужих краях и чару горьку сполна испил. Усе горевал за тябе Умила, – она достала небольшой платочек и вытерла выступившие слезы. – Ну, а зараз, вы дома, усе беды позади. А тябе, як кликать, молодица, – она обратилась к юной спутнице своей дочери.

– Mitt navn er Efanda9, – догадавшись, что речь идет о ней ответила та.

– Мама, она кажить тябе, што её кличут Ефанда, – перевела ответ Умила, и, встречая удивленный взгляд матери, принялась объяснять. – Она недавно стала женой тваго внука. Гэто её брат, – Умила кивнула на сидевшего напротив широкоплечего и на вид располагавшего к себе мужчину. – Яго мати – жонка воеводы князя Годослова, она из наших из словен, а Ефанда дщерь урманки10 – молодой жонки гэтого воеводы, – она глубоко вздохнула. – После гибели Годослава мы долго скиталися в поисках пристанища. Многа загинуло наших воев. Градом Рериком11 овладели даны и мы мстили коль могли обидчикам, пакуль не получили весть от тябе. Укрывалися на востраве Руяне12. Зараз мы в твоей влади, – она с покорным видом склонила голову.

Широкоплечий мужчина поймал на себе внимательный взгляд княгини и слегка приподнялся над столом.

– Мяне кличут Олег. Ён Аскольд, – он кивнул в сторону сидевшего рядом с собой воинственного вида чернобородого мужчину с хмурым взглядом из-под тёмных нависших бровей.

– Hei, mor!13, – я есмь, Аскольд, – подтвердил тот, привставая со своего места.

– Он срамно глаголить по-русски, – пожилая женщина взглянула на Умилу.

– Он должон проведати наш язык, – уверенно ответила та.

– Гэта чаровница, пущай власы-то подберёть. Чай замужняя, – Ждана недовольно покосилось в сторону Ефанды.

– Она усё исполнить матушка, – произнесла Умила.

– На што же вы жили? – спросила женщина, вновь обращаясь к дочери

– Мы жили у битвах, – вмешался в разговор матери с дочерью Олег.

– С нами ишо многа людей. Вышли мы перед Родоницей14, и пришли на ладьях морем. Коней купили в Пробрани на пути к Ладоге, иде остальны вои нас дожидаютьси, – произнесла Умила.

– Не салодко вам пришлося, – проговорила старая княгиня.

Умила, соглашаясь, тяжело вздохнула.

– Заглавнее што до часу подоспели, – как бы успокаивая ее, сказала княгиня, – и добре што верхами догадалися – по воде-то догляд. Тута ужо неделю Вече15 идеть, усе пербрехалися, никаго в князья выбрать не могуть. В Изборске ишо сын Гостомысла править, яго родня, – она взглянула на Рюрика, – Вадим Храбрый сын от Любицы. Яго оне не приглашають. Но он и молодший, – успокоила она, взглянув на напрягшееся лицо Рюрика. – Старшы дядья твои усе четверо головы сложили в войне с ворогами и сынами не успели обзавестись. – Она притворно поднесла платочек к глазам и вытерла вновь навернувшиеся слезы. – Дык што право на престол токо у тябе. Оне, мужичьё, все спорють, хотяши як встарь выбирати князей из кого не попади.

Я однаго волхва, яки служившего не раз Гостомыслу во благо и желание яго последне ведавшего, подговорила, штоб он слух пустил, яко Гостомыслу сон вещий привиделси. А в нём внуче моему править должно. Посля от волхва гэтого избавитьси надать, а то боюся язык за зубами не удержить. Посадник будеть за нас, купцы с боярами. Чё им мужичье-то в князьях терпеть. О – так што не успели оне. Буде мной внуче на престоле. – Она глазами любящей бабушки взглянула на Рюрика, а тот в ответ благодарно склонил голову.

– Ja, ja16, – радостно закивал Аскольд.

Мать Умилы посмотрела на чернобородого воина и строго произнесла:

– Пущай вучиться глаголить по-нашему, а коли не може, то живота лишится, як на веце рот откроить.

Олег недовольно повел плечами и, соглашаясь с ней, произнес. – Сможа, а коли не може – будеть, як рыба молчати.

– Дубрава! – громко произнесла в сторону неприкрытой двери в соседнюю комнату княгиня. – Собирай поснедать. Гостям с дороги силов надать набратьси.

Оттуда выглянула повязанная платком дородная молодая девушка:

– А шта подавать то, матушка, Ждана?

– Мёду подавай, квасу, мясо мужикам с дороги няси. Сама сабрази. Да попроворнее.

Стол перед гостями, как скатерть самобранка, покрылся различными блюдами от овощей до хорошо просоленной рыбешки. Кружки поспешно начали черпать из корчаги пиво. Приехавшие родственники и их спутники с жадностью набросились на домашнюю снедь.

За годы непрерывных пеших, конных, а по большей части морских походов они отвыкли от домашнего тепла и уюта. Варяжское море просолило их тела, а мечи и стрелы навели марафет на лицах.

Если Рюрик ещё сдерживал себя и пытался отведать пищи с определенной долей такта, то Аскольд и Олег рвали мясо руками и челюстями.

Как настоящих воинов, что ждало в будущем – их мало интересовало. Но одно было ясно, они утомились от бурных приключений, собираясь начать оседлую жизнь. Будто вырванными судьбоносною бурей из плодородной земли растениями – оторванными от своих, когда-то обустроенных жилищ, они были готовы бороться за место под солнцем, чтобы укрепиться на новой почве. Приложив для этого все своё старание, точно так же как сейчас со звериной силой рвали крепкими молодыми зубами хорошо прожаренное мясо.

2

Утро. Лёгкий туман стелился над Волховом. Тёмные воды реки катились мимо Ладоги. По городским улицам плыли мелодичные звуки. Умелая рука точными размеренными движениями наносила удар по билу, подавая установленный сигнал. Народ, в который уже раз за последний месяц сзывался на Вече.