Франсин Риверс - Руфь. Непреклонная Страница 5

Что касается ее, то она пойдет в Вифлеем, домой. Она не знала, остались ли там еще ее родственники или друзья, пережили ли они голод, но она слышала, что голод в конце концов закончился. Возможно, набеги мадианитян тоже прекратились. Однако какое это имело значение? Ноеминь стремилась домой и была готова смириться со всем, с чем ей придется столкнуться в Вифлееме. Если она должна будет унизиться и провести остаток своей жизни как нищая, то пусть так и будет. По крайней мере она будет ощущать под своими ногами землю обетованную. По крайней мере она будет там, где окружающие ее люди, как и она, поклоняются Богу.

О, Господи, сделай так. Безопасной дорогой приведи меня домой, прежде чем я умру. О, Отче, яви мне милость Твою, я одинока и глубоко несчастна. Мое положение становится все хуже и хуже. Я хочу совершать только те поступки, которые будут угодны Тебе. Помоги мне!

Ноеминь приветствовали проходившие мимо соседи. Она улыбалась им, кивала головой, а ее мысли продолжали свой бег. Почему я сижу здесь? Я жду, что Бог будет говорить со мной, как он говорил с Моисеем? Кто я такая, чтобы Бог разговаривал со мной таким образом? Я жду, что Он напишет мне большими буквами на стене дома, что я должна делать? Я знаю, что я должна делать! Я раскаюсь и вернусь на свою родину.

Ноеминь положила руки на колени и стремительно встала. Спустив шаль на плечи, она вошла в дом. Руфь, стоя на коленях, разравнивала тесто и укладывала его на железную печь, Орфа штопала одежду. Обе женщины взглянули на свекровь и улыбнулись. Ноеминь, глядя на невесток, задумалась, пытаясь найти слова, чтобы объясниться с ними, и не находила. Тогда она отвернулась и начала собирать свои вещи. Руфь встала.

— Что ты делаешь, матушка?

— Укладываю вещи.

— Укладываешь вещи? — спросила Орфа — А куда ты уходишь?

— Домой.

Ноеминь знала: Руфь и Орфа будут настаивать на том, чтобы пойти вместе с ней в Вифлеем. Пылкая юность. Она не спорила, потому что предвидела — скоро девушки сами поймут, что не в силах оставить Моав и свои семьи. Ноеминь была уверена, что к тому времени, как они достигнут реки Арнон, Руфь и Орфа уже захотят вернуться домой. Она проведет немного времени в их приятной компании, а потом отправит их домой. Задумываться о том, что никогда больше не увидит их после того, как они оставят ее, она не хотела. Ноеминъ никогда не забудет своих невесток и будет молиться о них каждый день, пока жива.

Когда все было собрано, Ноеминь задумалась, смогут ли они хотя бы спуститься с холма со всеми теми вещами, которые Орфа решила взять с собой. Бедная девушка. Она ничего не хотела оставлять. Нагрузила на себя все, что скопила за годы своего замужества, включая и маленькую табуретку. От огорчения Орфа расплакалась.

— О, я хочу, чтобы мы забрали и стол, и ковер…

Руфь же взяла только узелок с яркими поясами, которые она сама сделала, мех с водой, запас зерен и лепешек с изюмом на несколько дней.

— Где остальные твои вещи, Руфь? — спросила ее Орфа.

— Я взяла все необходимое. Матушка, дай мне котел. Он слишком тяжел для тебя. А если его понесу я, то сегодня мы успеем пройти больше.

Ноеминь сказала соседям, что Орфа и Руфь вернутся через день или два. Она хотела быть уверенной, что никто не будет интересоваться имуществом, оставшимся в доме. Вернувшись домой, молодые женщины могли бы все продать, включая дом, и выручку поделить между собой. Ноеминь не заботилась о нажитом добре, которое оставляла здесь. Моавитским, филистимским и египетским украшениям она предпочитала простые вещи своего народа. Елимелех придавал большое значение подаркам, которые он преподносил ей, но в Вифлееме они будут неуместны.

Ноеминь подозревала, что Руфь все отдаст Орфе. Дорогая Руфь, у нее было такое щедрое сердце, не говоря уже о богатом отце, который хотел бы вернуть ее домой. Ноеминь знала его достаточно хорошо и могла предположить, что он уже присмотрел для Руфи другого мужа, сына богатого торговца или какого-нибудь служителя царского дворца. У нее сжималось сердце при мысли, что кто-то другой, а не ее сын, будет мужем Руфи. Любопытно… в отношении Орфы у Ноемини не возникало таких мыслей.

Вероятно, это объяснялось тем, что Руфь откликнулась на слова свекрови об истинном Боге. Как радовалась Ноеминь, когда заметила, как в сердце девушки появились первые ростки веры.

— Ты вчера видела своих родителей, Руфь?

Руфь покачала головой.

— Почему? Они должны знать, что ты уходишь.

— Они знают, что я с тобой.

— А они знают, что я возвращаюсь в Вифлеем?

— Моя мать говорила мне, что ты уйдешь отсюда, и я сказала ей, что даже если ты сделаешь это, я все равно принадлежу семье своего мужа.

Ноеминь больше не говорила об этом. Она отправилась в путь, взяв с собой только маленький мешочек с сушеными зернами, мех с водой и кожаную сумку, в которой лежала коробочка из сандалового дерева с кристаллами ладана внутри. В Вифлееме она отдаст ее священнику как приношение Богу.

Выйдя за городские ворота и взглянув на лежащую перед ней дорогу, Ноеминь почувствовала облегчение. Какие бы трудности ни встретились в пути, она по крайней мере шла в Ханаан. Она не оглядывалась. Орфа тихо плакала, поглядывая назад, а Руфь только улыбалась, пристально всматриваясь в дорогу, ведущую к Мертвому морю.

— Для начала путешествия сегодня хороший день, матушка.

День тянулся медленно, поднялось солнце, жаркое, палящее. Ноеминь чувствовала, как в ее сердце закрадывается отчаяние. Скоро она распрощается со своими невестками. Господи, дай мне силы поставить их благополучие выше собственного страха перед одиночеством. Отче, благослови этих девушек за их доброту ко мне. Защити их на пути домой и дай им мужество идти одним.

В полдень они остановились отдохнуть под теревинфом[1]. Ноеминь взяла предложенные Руфью лепешку с изюмом и чашку воды, Орфа от еды отказалась. Она тихо сидела, потупив взгляд. Руфь села и отерла с лица пот. Она выглядела усталой, но больше заботилась о своей невестке, нежели о себе.

— Ты хорошо себя чувствуешь, Орфа?

— Я отдохну, и все будет в порядке.

Ноеминь знала, что это неправда, но это знание не успокаивало ее. Она должна отправить невесток назад, домой. Еще было достаточно времени, чтобы они успели до темноты благополучно вернуться в город. Ноеминь быстро поела и поднялась на ноги, взвалив себе на спину узел, который до сих пор несла Руфь.

— Что ты делаешь? — спросила Руфь, тоже вставая с земли.

— Дальше я пойду одна.

— Нет, матушка!

Орфа поднялась на ноги и присоединилась к Руфи, протестуя и заливаясь слезами.

— Не уходи! Пожалуйста, не уходи.

Сердце Ноемини разрывалось, но она знала, что должна оставаться твердой.

— Возвращайтесь домой, к своим матерям, не ходите со мной. Да благословит вас Господь другим, более удачным, замужеством.

Руфь плакала.

— Нет, — она тряхнула головой. — Нет, нет… — она шагнула вперед:

— Мы хотим пойти с тобой, к твоему народу.

— Зачем вам отправляться со мной в этот путь? — спросила Ноеминь. Ее голос от сдерживаемых чувств стал резким, она старалась, но безуспешно, вернуть ему прежний тон. — Разве я могу родить других сыновей, которые стали бы вашими мужьями? Нет, дочери мои, возвращайтесь в родительский дом, ибо я слишком стара, чтобы выйти замуж. Даже если бы это было возможно, и я бы снова вышла замуж и сегодня же ночью зачала, то что из того? Неужели вы стали бы ждать, пока они вырастут? Можно ли вам медлить и не выходить замуж? Нет, конечно же, нет! Мое положение значительно хуже, чем ваше, ибо рука Господня настигла меня.

Руфь и Орфа расплакались еще сильнее. Орфа обняла свекровь.

— Я никогда не забуду тебя, Ноеминь. Да будет твое путешествие безопасным.

— Я тоже не забуду тебя, — произнесла Ноеминь и поцеловала девушку. — И твое путешествие да будет безопасным!

Орфа подхватила свои узлы и развернулась в сторону Кирхарешета. Отойдя немного, она остановилась и оглянулась в замешательстве.

— Ты не идешь, Руфь?

— Нет, — Руфь покачала головой, ее глаза наполнились слезами — Я пойду с Ноеминью.

Орфа поставила на землю свои вещи и побежала назад, чтобы обнять невестку.

— Это точно, сестра?

— Точнее не бывает.

— Пожалуйста…

— Нет. Иди без меня. Я пойду с Ноеминью.

Бросив прощальный взгляд, Орфа продолжила свой путь. Ноеминь наблюдала, как быстро она удалялась, а потом посмотрела на Руфь. Старая женщина протянула руку, указывая на Кирхарешет.

— Посмотри. Твоя невестка возвращается к своему народу, к своим богам. Ты должна сделать то же самое.

По лицу Руфи струились слезы, но она не двинулась с места.

— Не проси меня уйти от тебя и вернуться домой, я не хочу.