Виктор Хорошулин - Тайна янтарного амулета Страница 5

– Толково, – улыбнулся Иеремия. – А много ли собрали?

– Очень мало… Мы хотели продать скупщику Гюнтеру…

– Не надо никаких гюнтеров! Я сам найду нужного человека! За старым скупердяем уже следят люди, служащие бернштайнгеррен… Скоро и его, и тех, у кого он скупает янтарь, повезут в клетке в Гермау на Янтарный суд…

– Дядя, расскажи ещё про Томаса! – попросил Пауль.

– Ты, малыш, шёл бы спать! Завтра отправляемся на дело, вы с Петером будете наблюдать за каждым, кто пойдёт по тропе. Это важное и ответственное задание. От вас будет зависеть наша безопасность!

– Ну, дядя…

– Хорошо… Только, что рассказывать? Я уже всё поведал вам про старину Куллера. Если увидите его, можете сами с ним поговорить… Да, зимой он не ловит янтарь. Иногда заезжает в Раушен и играет там на лютне в трактире «Хвост селёдки». Играет и поёт…

– А что он поёт?

– Старинные баллады… Иногда – весёлые песенки про простых людей, про нашу нелёгкую жизнь… Достаётся в них и епископу, и даже самому папе! – Тут Иеремия расхохотался, от смеха у него заболели бока, а по щекам потекли слёзы. – Зайдёшь как-нибудь, послушаешь!..

– Так Томас ещё и вагант? А разве за такие песни его не может схватить стража? – удивился Пауль.

– Кабы могла – давно схватила бы! Не забывай, что Томас Куллер – не простой человек, а – дух… Хотя, кто его знает? Не слышал я, чтобы духи так пели…

– Мне бы хотелось познакомиться с ним…

– Познакомишься. Никуда он не денется! Только не старайся подружиться с ним! Те, кто особенно добивались его расположения, бесследно исчезали!

– Как это, дядя Иеремия?

– А так… Не знаю, как… Исчезали и – всё! Спроси у старой вдовы Моники Келлинг! Это её муж не отходил от Томаса Куллера, буквально проходу тому не давал! И где сейчас старый Келлинг? Никому не ведомо!

– Так Томас… – спросил Курт, – всё-таки, добрый дух или злой?

– Ну, госпожа Иоганна Паулихтер! – едва не взорвался Иеремия. – Твои детки-таки сведут старого дядюшку с ума! Задают такие вопросы!.. Запомни, дорогой племянничек, что в мире нет ничего, что можно считать только хорошим или только плохим! Возьми что-нибудь доброе и копни его поглубже, и тут же обнаружишь нечто дерьмовое! Или наоборот, возьми дерьмо, выплесни его в огород и оно так удобрит землю, что в этом месте родится богатый урожай! Каждый предмет хорош только в своё время и для отдельного человека! Вот, скажем, яблоко… Когда оно незрелое – оно для меня не полезное. Когда зрелое – в самый раз! Я с удовольствием его съем! А когда перезрелое, гнилое? Тьфу! Но для матушки-земли – это тоже подарок. Почва проглотит перезревшее яблоко и станет ещё жирнее. А зёрнышки, глядишь, прорастут, дадут побеги и новые плоды…

Наконец, Иеремия начал собираться.

– Куда ты, на ночь глядя? – спросила его Иоганна.

– Куда-куда… Домой, мать…

Старый пекарь жил один.

– Так оставайся здесь. Ляжешь возле печи, утром встанешь вместе с ребятами…

– И то верно…

Ночью Паулю приснился сон. Он шёл по берегу моря и увидел рыжебородого великана, ловко орудующего… нет, сачка в его руках парнишка не заметил. Великан держал лютню. Это был Томас Куллер, как догадался мальчик. Он покрутился возле известного ловца янтаря, хотел что-то ему сказать, но слова отчего-то застряли в горле. Так и стоял, не в силах раскрыть рот. Наконец, Томас обратил на него внимание и приветливо кивнул. Чувство радости всколыхнуло душу юному воришке янтаря. Он замахал руками, пытаясь крикнуть: «Здравствуй, Томас! Я тебя узнал!» Но так и остался безмолвным. Вдруг огромный детина вновь повернул к нему красное от загара лицо, ласково улыбнулся и поманил к себе. Пауль тут же бросился в воду. А Томас неторопливо пошёл дальше в море и всё продолжал звать парнишку за собой.

Пауль заходил в солёную воду всё глубже и глубже…

Глава 3. Доктор Мюнц

Сорокалетний врач Йозеф Мюнц был известным человеком не только в Альтштадте, где он проживал в собственном особняке со своей пожилой матерью, но и во всём Кёнигсберге, то есть, включая прилегающие к Альтштадту города-собратья: Лёбенихте и Кнайпхоф. Частная практика приносила ему неплохой доход, доктор пользовался услугами прислуги, ухаживающей за госпожой Мюнц, которой исполнилось 74 года, а также наводящей образцовый порядок в доме и занимающейся готовкой пищи. Йозеф Мюнц причислял себя к гурманам и за последними обязанностями прислуги следил достаточно строго. Он не был женат, но имел двух любовниц, одна из которых, Моника, жила тут, рядышком, на улице Хлебных лавок, а вторая, Анна, – в Кнайпхофе, неподалёку от Кафедрального собора.

Рано утром молочница стучала в двери его дома, и кухарка покупала у неё свежее молоко, сметану и творог. Другие торговцы доставляли доктору яйца и мясо, а пекари – всевозможные хлебные изделия. Старый аптекарь Лаппе, проживающий совсем рядом, привозил заказанные накануне лекарства, порошки, мази или их ингредиенты, с которыми Мюнц любил повозиться сам, ставя всевозможные опыты и создавая, на его взгляд, неплохие лекарственные сборы. Пожилой букинист Мартин Шваб всегда делился с доктором новинками книжной продукции, в основном, медицинскими.

Тесная и кривая Аптекарская улица, на которой стоял особняк доктора Мюнца, была вымощена брусчаткой, утыкана маленькими башенками насосов для подачи воды и освещалась по ночам масляными фонарями. Сам особняк ничем не выделялся от стоящих рядом с ним домов – небольшое двухэтажное здание с черепичной крышей и серыми стенами, на фасаде которого была размещена лепнина в виде важной совы, восседающей на толстой книге.

Выглядел доктор Мюнц всегда опрятно и привлекательно – среднего роста, с голубыми глазами и неизменной улыбкой на чисто выбритом лице, нормального телосложения, без каких-либо увечий или шрамов. Одевался он в соответствии со своим статусом, но без щегольства, присущего одиноким мужчинам, – парик и шляпа, сюртук или камзол, чулки и панталоны, на ногах – удобные башмаки.

По характеру доктор Мюнц был выдержанным и рассудительным мужчиной. Эмоции и чувства всегда были у него позади разума. Даже когда он нервничал, то внешне выглядел вполне спокойным.

Он любил прогуляться по Кёнигсбергу: по Альтшадту, с его шумными рынками, забитыми всякой всячиной, по Лёбенихте, а также, миновав величественный Королевский замок, по Кнайпхофу, где располагалось множество заведений, в которых подавали горячий кофе, чрезвычайно любимый доктором. В местном кабачке «Усы сома» Йозеф Мюнц мог себе позволить кружку-другую тёмного альтштадского пива.

Прогулки и поездки по городу обычно проходили спокойно и приятно, потому что Кёнигсберг был тихим, красивым и зелёным, а его мостовые всегда содержались в приличном состоянии. Центральные улицы были плотно застроены очень узкими зданиями, не более шести локтей в ширину. Но этот недостаток компенсировался высотой строений и большим количеством этажей, один ниже другого, подниматься на которые обычно приходилось по узкой и темной винтовой лесенке, буквально на ощупь. На каждом этаже имелось только по две комнаты: одна выходила окнами на улицу, а другая смотрела во внутренний дворик. Между ними находился темный коридор, в котором и размещалась упомянутая лесенка, там же располагались очаги, на которых готовили еду. Всё бы ничего, но существовало одно досадное неудобство: по ночам жители выбрасывали нечистоты прямо из окон. И, хотя мусор и грязь своевременно убирались командами специальных работников, в летнее время они частенько неприятно попахивали…

Обычно Йозеф Мюнц заранее планировал свои визиты и приёмы больных, и не боялся никакой тяжёлой или чёрной работы. Был неизменно почтителен с пациентами и очень внимателен к деталям. Решения принимал только после тщательного обдумывания. Идеальным дополнением к его целеустремлённости являлись здравомыслие и практичность, которые прекрасно уравновешивались бескорыстием и великодушием. Одно только его появление в доме больного внушало окружающим и самому пациенту уверенность в том, что всё обойдётся наилучшим образом.

У Йозефа, как городского врача Альтштадта, было два ученика и помощника – молодых парня, которым он поручал дела, не требующие серьёзного вмешательства. К нему часто приходили за советами другие врачи, и он никому не отказывал в помощи.

Иногда доктор запирался в своём кабинете и начинал творить. Смешивал различные составы и получал превосходное снотворное или мазь, хорошо заживляющую раны, болеутоляющее средство или противоядие от укусов ядовитых змей… Но, прочитав известную книгу Андреаса Аурифабера, Мюнц заинтересовался целебными свойствами янтаря. Тогда же доктор начал отслеживать все сведения, посвящённые лечению солнечным камнем, и через некоторое время стал обладателем интереснейших исследований, которые он делал, читая книги, слушая выступления иных учёных мужей, а также общаясь с простыми людьми. Мюнц узнал, что наиболее ранние сведения о целебных свойствах янтаря относятся ещё к временам Гиппократа. Величайший врач древности описывал лечение янтарём при заболеваниях кожи и зубов, при головных болях и судорогах, при изнурительном кашле и коликах. Восточные медики древности Аль-Рази (9) и Абу Али Ибн-Сина (10) тоже отдавали дань уважения целебным свойствам янтаря. Примерно полтора столетия назад начали появляться книги европейских медиков, восхваляющие свойства солнечного камня. Ему приписывалось умение смягчать дурное влияние погоды на человека. Он хорошо помогал при простудных заболеваниях и лихорадке. Европейские врачи полагали, что янтарь избавляет практически от всех недугов. Но следовало учесть, что сам камень болезнь не «сжигает», он просто «вытягивает» её по каплям из тела, так же, как притягивает всякий мелкий сор, если его слегка потереть о шерсть.