Алекс Ратерфорд - Владыка мира Страница 50

– Я слышал, что в далеких землях христиане сжигают друг друга заживо из-за религиозных убеждений, – говорил Акбар. – Я хотел бы, чтобы преподобный Франциско и преподобный Антонио разъяснили мне это. Пусть говорят так, чтобы все могли слышать.

Иезуиты обменялись несколькими фразами, понизив голос, а затем тот, что был выше ростом – преподобный Франциско, – поклонившись присутствующим, начал свой рассказ.

– Ты верно говоришь, повелитель, что Европа стала полем битвы за души человеческие. Большое зло явилось на свет в лоне католической церкви; мы называем его протестантизмом. Его последователи сбились с пути истинного и отказываются признавать власть нашего великого духовного наставника, Папы Римского, который стоит между нами, несчастными грешниками, и Всевышним и является наместником Бога на земле. Протестанты отрицают и оскорбляют наши самые священные верования и читают еретические переводы нашей Святой Библии на их собственных языках, утверждая, что им не нужен посредник между ними и Всевышним. В праведных католических странах святые люди – мы называем их Инквизицией – посвящают свои жизни выкорчевыванию этих еретиков, и когда они находят таковых, то вынуждают их отречься. Тех, что отказываются, живьем предают огню, чтобы те могли вкусить первые мучения вечного проклятия.

– Что же будет с теми, кто соглашается возвратиться на ваш «путь истинный»? – спросил Акбар. Сейчас он неотрывно вглядывался в лица иезуитов.

– Даже если они призна́ют свои заблуждения, их земные тела все равно будут преданы огню, чтобы очистить их души от греха и сделать их достойными войти в Царствие Небесное.

– Как же вы убеждаете людей переменить свою веру? Беседуете с ними так же, как мы сейчас с вами?

Священники переглянулись друг с другом.

– В самом деле, мы применяем силу убеждения, чтобы возвратить заблудших овец в стадо, но, к сожалению, иногда нам приходится действовать и силой.

– Мои ученые мне о таком читали. Про машины, которые растягивают тело человека, пока его члены не выскочат из суставов, про большое колесо, на котором людей распинают нагими и хлещут железными прутьями, пока не сорвут с костей плоть, про веревки с узлами, которыми человеку сдавливают веки, пока глаза не разорвутся…

– Иногда без этого не обойтись, повелитель. Страдания нескольких часов – ничто по сравнению с вечной геенной огненной.

– И женщин с детьми вы тоже мучаете?

– Дьявол широко расставляет свои сети, повелитель. Женщины особенно слабы; не защищает и нежный возраст.

– Но как вы можете быть уверены, что подвергшиеся пыткам действительно раскаиваются и не оговаривают себя, чтобы прекратить свои мучения?

– Инквизиторы католической церкви знают свое дело, повелитель, совсем как твои следователи. Только на прошлой неделе я видел, как двоих подозреваемых в краже закопали до плеч в горячий песок, дабы заставить их сознаться в преступлениях. Так в чем же разница?

– Различие заключается в том, что в случае с ворами, несомненно, имело место тяжкое преступление, и судьи пытались установить истину. Но разве одна религия имеет право силой навязывать свои постулаты другой? Не это ли должно нас волновать? Для своих ближних я не делаю различий по их религиозным убеждениям. Среди моих советников, военачальников и даже моих жен не все придерживаются одного со мной вероисповедания.

Иезуиты смотрели сурово. Салим заметил, как шейх Ахмад оживленно качает головой и что-то тихо говорит, обращаясь к другому уламу, но выступать никто не стал.

– Перейдем к другим вопросам, – продолжил Акбар, довольный тем, что его слова произвели явное впечатление. – Вы поведали мне о своих убеждениях, но позвольте нам теперь выслушать одного из этих протестантов, о которых вы говорили с таким презрением… Я хочу опросить англичанина Джона Ньюберри. Один из моих ученых мужей, турок, знает его язык и сможет перевести.

Рыжеволосый англичанин – самодовольный и грубый, просто надутый индюк, думал Салим, когда тот вышел вперед в сопровождении турка-толмача.

– Какой ты веры, Джон Ньюберри? Скажи всем собравшимся то, о чем рассказывал мне наедине.

Торговец пробормотал несколько слов турку, и тот начал переводить несколько неуверенно.

– Я англичанин и протестант – и горжусь и тем и другим.

– По твоим словам, ваша королева – глава вашей церкви. Объясни нам, как так получилось.

Ньюберри и турок снова шепотом обменялись парой слов, но толмач, казалось, постепенно становился увереннее, и, хоть сперва ему и требовалось, чтобы англичанин делал небольшие остановки в речи, скоро он уже мог изъясняться вполне бегло.

– В ранней молодости отец Ее Величества, наш великий король Генрих VIII, женился на принцессе, которая когда-то была помолвлена с его братом. Однако шли годы, и когда из всех рожденных ею детей выжил лишь один – дочь, – он понял, что, заключив брак с невестой брата, прогневил небеса. Он постарался исправить этот грех, разведясь с нею, но Папа Римский, которого эти иезуиты премного почитают, отказался его на это благословить. Наш король решил, что не станет терпеть такого вмешательства в дела своего королевства. Он объявил себя главой церкви в Англии, развелся и взял в жены женщину, которая родила нашу нынешнюю великую и благословенную королеву Елизавету.

– Ты говорил, что ваша религия позволяет человеку сочетаться браком лишь единожды, но я слышал, что этот король Англии, Генрих VIII, взял шесть жен. Каким образом? Получается, для короля в вашем государстве другие законы?

– Нет, повелитель. Мать нашей королевы была признана виновной в супружеской измене – поговаривали даже, что она ведьма, – и казнена. Король женился снова и снова, но его третья жена умерла, когда ее сыну не исполнилось и двух недель. Он развелся со своей четвертой женой, чужеземной принцессой, потому что она не радовала его глаз. Его пятая жена, молодая и красивая, к сожалению, не отличалась добродетелью и, попав в ловушку супружеской измены, была также казнена по его приказу. Но шестая, и последняя, супруга короля, женщина достойная, удовлетворила его.

– Ваш король, возможно, избавил бы себя от многих затруднений, следуй он нашим путем, имея нескольких жен сразу. И кажется, он не очень-то хорошо следил за своим гаремом.

По залу прокатился смешок, но ни англичанин, ни иезуиты не улыбнулись, когда турок перевел слова Акбара.

– Расскажи мне о своей королеве, Джон Ньюберри. Ваш народ доволен тем, что им правит женщина?

– Она пользуется всеобщей любовью, потому что защищает нас от католической угрозы и охраняет нашу свободу.

– Разве у нее нет мужа?

– Она с честью несет свое девство. Многие чужеземные принцы добивались ее, но она говорит, что замужем за Англией.

– Она красива?

– Не просто красива – великолепна.

Салим увидел, как преподобный Антонио что-то быстро шепнул на ухо преподобному Франциско, и тот вышел вперед.

– Если ты позволишь, я кое-что скажу, повелитель, – начал он на своем прекрасном правильном персидском. – Этот торговец может ввести тебя в заблуждение. Эта королева Англии родилась от греховного союза между королем, заложником похоти, и известной блудницей. Эта Елизавета – не законная правительница своей страны, которой по справедливости должен управлять католик, король Испании, а незаконнорожденная еретичка, которая навлечет на свою страну вечное проклятие. Наш владыка Папа Римский проклял ее, и она осуждена на муки вечные.

Турок переводил все это для Ньюберри, чье багровое лицо мрачнело все больше, пока он слушал то, что говорил священник, но Салим заметил, что Акбару это все наскучило. Отец находил удовольствие в философских спорах, а не взаимных оскорблениях, и юноша не удивился, когда он резко поднялся.

– Довольно. Мы вернемся к нашему разговору в другой день, – сказал падишах и вышел из палаты.

Был прекрасный осенний день. Лучи солнца проникали сквозь густую листву лесных деревьев, когда ловчие шли вперед, ударами в гонги и криками загоняя дичь. Салим чувствовал приятные покачивания слона, на спине которого он ехал, а за ним брели трое его слуг. На расстоянии около десяти ярдов впереди он увидел слона своего отца, Лакну, чья левая нога была отмечена застарелыми шрамами от тигриных когтей. С Лакной Акбар любил охотиться больше всех прочих слонов. Он взял его детенышем из стада диких слонов и сумел приручить.

Салиму доводилось видеть, как отец бесстрашно объезжал слонов. Дело это было очень опасное, и требовались для него двое людей – каждый ехал верхом на ручном слоне по обе стороны от дикого животного. Поравнявшись с ним, они должны были набросить петлю из толстого троса вокруг шеи «дикаря» и привязать его к шеям их собственных слонов. Затем, постепенно сжимая петлю, они должны были усмирить и подчинить животное. Салим знал многих достойных людей, которые погибли за этим занятием. Зачастую человек падал на землю, а разъяренный слон едва ли оставит в живых того, кто попадет ему под ноги. Несколько раз Салиму доводилось слышать отвратительный треск, с которым ломались тела, растоптанные тяжелыми серыми ногами. Даже для усмиренного слона впоследствии требовались месяцы старательного труда, чтобы обучить животное двигаться по приказу, для чего перед слоном на землю бросали съестное. Но Лакна служил Акбару хорошо и с лихвой возместил время, которое на него потратили.