Царица поверженная - Маргарет Джордж Страница 52

Подвластные царьки, еще прошлой осенью подобострастно выражавшие ему свою преданность, не очень-то стремились проявить ее на деле. Может быть, пришла пора их заменить.

– Только Ирод действовал активно, – сказал Антоний. – Сумел выйти из затруднительного положения и удержать Масаду. – Он сокрушенно покачал головой. – Меня втянули в войну на два фронта.

Война в Италии была не масштабной, но неприятной. В ней преобладали не сражения, а оскорбления и насмешки. Октавиан опустился до того, что позволил пращникам метать во вражеский лагерь ядра с надписью «подарочек для Фульвии», а для усиления эффекта распространил неприличный стишок:

Покуда Антоний резвится с Глафирой, В Италии Фульвия бесится с жиру. Чтоб трахнуться, лезет войной на меня, Но игры подобные не для меня. И Маний туда же: меня, мол, потрахай! Но нет, никому не хочу я потрафить. «Иль трахай, иль бейся!» – она мне орет. Но выбор за мной – значит войско вперед. Мне жизни дороже мой пенис пригожий. Пусть трубы ревут – да и Фульвия тоже.

Должно быть, он в отчаянии, раз раскрывает свои истинные пристрастия. Антонию, похоже, стишки показались забавными.

– Октавиан развелся с Клавдией, – вдруг сказал он. – Должно быть, он точно повернул против меня.

– Ты о чем? – не поняла я.

– Он считает разумным скреплять политические отношения семейными связями. Когда мы стали триумвирами, он выразил желание породниться со мной. И я выдал за него Клавдию, дочь Фульвии от предыдущего брака, – у нас-то с ней были только маленькие сыновья. Вот мы и породнились.

– Надо же. Даже не знала, что он женат.

Честно говоря, я не могла представить себе Октавиана женатым.

– Был женат. Теперь развелся и отослал Клавдию Фульвии. Заявляя при этом, что возвращает ее нетронутой. Девственницей! После трех лет брака!

– Должно быть, он все спланировал заранее, – промолвила я, дивясь такой прозорливости в сочетании с невероятным, почти нечеловеческим самообладанием. – Ему свойственно продумывать все наперед.

Антоний покачал головой:

– Какое поразительное… хладнокровие.

– Да, он грозный враг.

Должна признаться, что я всегда недооценивала Октавиана. Даже тогда, когда мне казалось, что я переоцениваю его. Никто другой не мог сравниться с ним в твердости, неумолимости, неотступном упорстве в достижении цели. Мне вспомнилось, как он, преодолевая любые препоны, ехал до Цезаря после кораблекрушения – и добрался! Таков Октавиан – выползающий из-под обломков разбитого корабля, слабый, больной, еле живой, но все равно получающий свое.

Я поежилась.

– Он мне не враг, – решительно возразил Антоний. – Перестань называть его так.

Теперь новости изливались на нас потоком. В Кампании разразилось восстание рабов. Октавиан подавил его, но в результате этих военных действий множество людей из самых разных общественных слоев покинули свои дома и бежали под защиту мятежного царя пиратов Секста Помпея, фактически правившего Сардинией и Сицилией. Даже мать Антония присоединилась к ним.

– Моя мать вынуждена бежать, опасаясь за свою безопасность! – сокрушался Антоний. – Какой позор!

– Так покончи с этим, – заявила я. – Призови Октавиана к порядку!

– Но виноват не Октавиан, а Фульвия. Она не только подняла против него легионы, но выпустила в обращение собственные монеты!

Я не удивилась: неистовая Фульвия способна на все.

– Она делает это ради тебя!

– Ты так думаешь? – Он резко повернулся ко мне. – В известном смысле – да: это делается ради того, чтобы выманить меня из Египта. То есть из-за тебя!

– Значит, она готова поднять войска и поставить под угрозу твои интересы, лишь бы отобрать тебя у меня? Странный способ проявить любовь.

– Ты ее не знаешь.

– А мне кажется, знаю.

Я вспомнила рассказы о ее кровожадности и мстительности.

– Лучше тебе знать о ней поменьше и никогда к ней не приближаться.

– Разведись с ней! – неожиданно потребовала я.

– Что?

Антоний уставился на меня в растерянности.

– Ты сам говоришь, что она действует тебе во вред, – промолвила я, размышляя вслух. – Фульвия амбициозна, а поскольку удовлетворить свои амбиции может только через тебя, готова на многое ради твоего возвышения. Не могу не признать: в отличие от тебя она понимает, какая опасность исходит от Октавиана. Но для тебя Фульвия не более чем помеха. Она не поможет тебе добиться того, что должно быть твоим. А я помогу.

– Это что, предложение?

Антоний еще пытался обратить все в шутку.

– Объедини твои силы с моими, – ответила я. – Давай посмотрим, что я могу тебе предложить. Не пару наспех набранных легионов, а средства, которых хватит, чтобы содержать пятьдесят легионов и целый флот. С твоим именем и моими ресурсами ты получишь такую армию, какую пожелаешь. – Я схватила его за мускулистую руку. – Воспари так высоко, как тебе подобает!

– Я повторяю свой вопрос: это предложение? – промолвил он, стараясь перевести разговор в русло любовной игры.

– Да, – без обиняков сказала я. – Женись на мне. Мы объединим наши силы, и я никогда не предам тебя и не покину. Я смогу дать тебе все, чего ты захочешь.

– Все, чего захочу? Но я не желаю большего, чем то, что уже есть у меня.

– Однако ты рискуешь лишиться этого. Хотя бы ради сохранения имеющегося тебе придется потянуться за большим.

– Я не Цезарь, – проговорил он после недолгого раздумья. – То, от чего трепетало его сердце, меня не искушает. Если ты думаешь, что нашла второго Цезаря, я должен разочаровать тебя.

– Мне не нужен второй Цезарь. Мне нужен Антоний, занимающий то положение, какого заслуживает. Не довольствуйся меньшим, чем предназначено тебе судьбой.

– Да, звучит возвышенно: судьба, предназначение. Но мне следует подумать о том, что это означает в действительности.

– Неужели союз со мной внушает тебе отвращение?

Он рассмеялся:

– Как ты можешь так говорить?

– Ты ведешь себя так, будто хочешь отстраниться.

Он промолчал.

Я выдержала паузу, а потом заявила:

– Будь осторожен, а не то я сама могу сговориться с Октавианом! Он колебаться не будет, ибо алчет славы и готов добиваться ее любой ценой.

– Надеюсь, ты шутишь.

На сей раз Антоний выглядел встревоженным. Похоже, мне удалось задеть его за живое.

– Я никогда не выйду за Октавиана, – торопливо заверила его я. – Если только не получу гарантии, что он будет обращаться со мной как с Клавдией.

– Ну уж нет, гарантий ты не получишь. Я знаю, что он пылает к тебе страстью.

– С чего ты взял?

Для меня такое заявление стало полной неожиданностью.

– По всему видно. И знай: скорее я предпочту убить тебя, чем дам ему возможность удовлетворить эту страсть!

Час от часу не легче. Собственническая ревность Антония оказалась для меня таким же открытием, как и вожделение Октавиана.

– Тогда оставь меня себе. Легально, – настаивала я.