Сергей Григорьев - Александр Суворов Страница 53

В «Науке побеждать» две части. Первая: «Вахт-парад», или «Учение перед разводом». В этой части заключены не только основные положения суворовской тактики, но дана полная программа нового учения с перечислением команд, какие следует подавать.

«Исправься! Бей сбор! Ученье будет!»

«Атакуй первую неприятельскую линию в штыки! Ура!»

«Неприятельская кавалерия скачет на выручку своей пехоты: атакуй!»

«Атакуй вторую неприятельскую линию или — атакуй неприятельские резервы! Марш!»

«Ступай! Ступай! В штыки!»

«Стрелки вперед! Стрелки в ранжире плутонгами! За мной!»

«Докалывай, достреливай, бери в полон!»

«Ступай на прежнее место! Строй фронт!»

По окончании учения (после «Вахт-парада») читалась вторая часть «Науки побеждать» — «Разговор с солдатами их языком», или иначе: «Словесное поучение солдатам о знании, для них необходимом». Эта часть имеет примерный характер, указывая, о чем надо говорить солдатам и какими словами.

Затем излагались «Три воинские искусства». Первое — глазомер, второе — быстрота, третье — натиск.

Глазомер Суворов ценил очень высоко. Под «глазомером» он понимал способность быстро схватывать при обзоре местности, удобна ли она для боя, умение быстро выбрать выгодную позицию, дорогу для марша, направление атаки.

Быстрота необходима прежде всего в походе. Чтобы напасть на противника или чтобы его преследовать, необходимо быстро передвигаться. Поэтому Суворов учил солдат и войсковые части быстрым, стремительным маршам во всякую погоду, зимой и летом, по хорошим и плохим дорогам, в знакомых и незнакомых местах, днем и особенно ночью. Суворова обвиняли, что он этими учебными маршами изнуряет солдат. Он отвечал на это: «Легко в учении — трудно в походе (на войне); тяжело в учении — легко в походе». Он с неумолимой строгостью требовал, чтобы командиры принимали все меры для облегчения солдатам быстрых маршей. Кашевары должны быть всегда впереди, чтобы солдаты приходили к готовым котлам; палатки должны быть поставлены к приходу солдат на ночлег. Обувь, одежда, амуниция — все приспособлялось к тому, чтобы обеспечить войскам быстроту передвижения.

Суворов очень высоко ценил и берег время. До Суворова русская конница ходила в атаку на рысях. Суворов научил конницу свою бурным атакам «марш-маршем», то есть на полном скаку.

Натиск — в этом слове Суворов соединял все, что относится к успешному наступлению. В атаке надо принимать решения быстро, без колебаний и выполнять их упорно и настойчиво, одним дыханием. Суворов учил пехоту не только атаковать пехоту неприятеля, но и кавалерию, что было новостью.

Глазомер, быстрота, натиск, взятые вместе, означали на языке Суворова, что нужно правильно разбираться в обстановке, умело выбирать направление главного удара и стремиться к полному уничтожению врага.

Суворов, создавая новое военное искусство, решительно боролся с устаревшей прусской системой военного обучения. «Русские прусских всегда бивали, — говаривал он, — что же тут перенять».

Суворовская «Наука побеждать» отразила в себе лучшие черты русского национального характера: отважность, проницательность, быстроту, натиск, человечность.

Суворовское военное искусство основывалось на глубочайшем патриотизме и безграничной вере в силу и непобедимость русских войск.

«Мне солдат дороже себя», — говорил Суворов.

Всей душой любил он русского солдата, и солдат отвечал ему такой же любовью.

И крепостные русские крестьяне быстро превращались под начальством Суворова в отлично обученных «чудо-богатырей».

Суворов изобретал новые приемы боя, каких не знал противник. Так, он учил войска не только ночным походам, но и ночным боям. Суворовские войска не раз одерживали победы, нападая на противника неожиданно, ночью.

«Пуля — дура, штык — молодец», — говорила суворовская «Наука побеждать». Это значит, что Суворов придавал большее значение атаке «белым оружием», то есть штыками пехоты и саблями конницы, чем ружейному огню. И понятно: ружья того времени заряжались очень медленно, одной пулей, с дула; в пылу боя зарядить второй раз было некогда, а первый выстрел часто пропадал даром. Это не значит, однако, что Суворов пренебрегал ружейным огнем совсем. Он требовал, чтобы не стреляли зря, берегли пулю и стреляли не «в вольный свет», а прицельно, выбирая целью командиров противника.

От каждого подчиненного, начиная с главных командиров и кончая рядовыми, Суворов требовал быстрого соображения, умения сразу находить ответ и принимать решение в трудных случаях. Он требовал, чтобы все знали, от рядовых до генералов, «деятельное военное искусство». Ответа «не могу знать» он не терпел и ненавидел «немогузнаек».

Чтобы развить смекалку в солдатах, Суворов иногда задавал неожиданные вопросы, требуя быстрых ответов. Бывалые суворовские солдаты повторяли его вопросы молодым. У бивачных костров, в перерыве строевых занятий, в передышку на работах разговоры солдат вертелись около того, как надо отвечать Суворову. Однажды такой разговор начался во время «раскурки» у огня.

— «Полевой полк, говорит Суворов, каждую минуту похода должен ждать. А солдат должен дело знать не хуже офицера»… Понял? — строго глядя в глаза молодому солдату, сказал старый капрал.

— Понять можно! Да знать-то это нам откуда? Из деревни мы, мужики вить; не могу я знать-то.

— Ну, хлопчик, если ты ему скажешь: «Не могу знать», от тебя клочья полетят. Ты думаешь, солдаты — это «сто мужицких голов одной шапкой накрыто»? Раз ты должен знать, то можешь!

— Да как же я ему скажу, если и подлинно чего не знаю?

— А уж вывертывайся, как знаешь. Ну, отвечай мне, будто я сам Суворов.

— Ладно.

— Чего «ладно»? Вишь, развалился! Раз я — Суворов, встряхнись, стань стрелкой, гляди весело! Во-во, так. Не пальцами шевели, а мозгами… Ваньтя!

— Есть такой!

— Где вода дорога?

— Вода в ведре, а рога у коровы. Я это, дедушка, еще в деревне слыхал.

— Так. Молодец, чудо-богатырь! Ну-ка еще… Ваньтя! Долга ли дорога до месяца?

Солдат прищелкнул языком, сдвинул шапку на глаза, посмотрел в небо и почесал в затылке. Капрал повторил вопрос, обращаясь к старому солдату:

— Капрал!

— Здесь!

— Долга ль дорога до месяца?

— Два суворовских перехода, госродин капрал!

Ваньтя сорвал шапку с головы и ударил о землю.

— Эх, Ваньтя, не догадался! — кричали молодые солдаты. — Поднапрись, Ваня…

— Погоди, постой, товарищи! Дедушка, загадывай еще, ну-ка!

— Ваньтя!

— Здесь, господин капрал!

— Когда вода дорога?

— Когда пить захочется, господин капрал!

Солдаты захохотали.

— Оно хоть и не так, а верно. Вода на пожаре дорога… Где железо дороже золота?

— На войне, дедушка!

— Молодец! Из тебя толк будет.

— А ты еще ему скажи, когда и Суворову «не могу знать» можно ответить, — посоветовал кто-то.

— Бывает, что и так.

— Когда же это, дедушка?

— А вот Суворов спросил однажды солдата: «Что такое ретирада?» А «ретирада», надо тебе, хлопец, знать, означает отступление. Всем известно, что Суворов отступать не любит. «Что есть ретирада?» Солдат, глазом не моргнув, отвечает: «Не могу знать!» Суворов инда подпрыгнул. «Как?» — «Да так! У нас в полку такого слова нет». Суворов, прямо как рафинад в чаю, растаял. «Хороший полк!» — говорит. Обнял и поцеловал солдата. Если тебя Суворов спросит: «Что такое сикурс?» (значит «прошу помощи») или: «Что есть опасность?» — смело отвечай: «Не могу знать. У нас в полку такого слова нет!»

«Словесное поучение» командиры знали наизусть. Оно кончалось словами: «Вот, братцы, воинское обучение! Господа офицеры! Какой восторг!»

После этого подавалась команда: «К паролю!»

По отдаче пароля, лозунга и сигнала следовала «хула или похвала вахт-параду», то есть разбор только что законченного учения, и все завершалось громогласно словами командующего вахт-парадом:

«Субординация, послушание, дисциплина, обучение, порядок воинский, чистота, опрятность, здоровье, бодрость, смелость, храбрость, победа, слава!»

Труднее, чем с солдатами, обстояло дело с офицерской молодежью. Армия выросла, требовала больше командиров. Гвардия в начале службы Суворова могла быть рассадником командования для полевых войск. Теперь, избалованная, распущенная, гвардия только по названию и форме оставалась войском. Военный совет, предложив Екатерине передать гвардию в придворное ведомство, разгневал этим царицу. Офицерская молодежь поступала из гвардии в полевые войска, едва умея читать и писать, не зная ни уставов, ни строя. Суворов учредил в своей штаб-квартире нечто вроде курсов для повышения офицерских знаний. Сам Суворов в этой школе, напоминавшей инженерный класс Семеновского полка, с увлечением давал офицерам уроки тактики и стратегии на живых примерах своих побед.