Сокровище тамплиеров - Джек Уайт Страница 53

Лицо Элеоноры расплылось в улыбке.

— Что ж, Генрих, ваш муж, как известно, был весьма ревнив, — заметил Анри. — Если бы он заподозрил, что я отношусь к вам не просто как вассал, он задал бы мне жару.

— Ха!

Неожиданно Элеонора от всей души расхохоталась.

— По части ревности ему пришлось бы соперничать с вашей Амандой. Да, вместе они точно задали бы вам жару!

— Эх, пожалуй...

Сен-Клер, подхвативший было смех Элеоноры, умолк и после паузы сказал:

— Но это было давным-давно, когда мир был молод...

— Сколько вам сейчас, Анри?

— В этом году исполнится пятьдесят, моя госпожа.

— О чём речь? Вы ещё мальчишка. Мне шестьдесят семь, а моему Генриху было пятьдесят шесть, когда он умер.

Элеонора помолчала.

— Королём Англии станет Ричард. Вы это знаете?

— Да, моя госпожа, знаю. Я видел его недавно. Он останавливался у меня по пути в Париж, два месяца тому назад.

— Кровь Христова, неужто?

Лицо Элеоноры стало напряжённым.

— И зачем он сюда явился?

Анри с бесстрастным видом чуть пожал плечами.

— Он заявил, что я ему нужен. Призвал отплыть с ним в Святую землю в качестве главного военного наставника его войск.

— Главного воен...

Королева осеклась.

— Что ж, Ричард при всех своих недостатках явно не дурак. Бесшабашный малый, конечно, но не дурак.

Элеонора впилась в собеседника взглядом таким же гипнотическим, каким он был десятилетия тому назад, когда она способна была зачаровать самого Папу.

— А вот вы, как дурак, явно собираетесь отправиться с ним, по лицу вижу. Отправиться с ним? Где, во имя всего святого, ваш здравый смысл? Святая земля — место, пригодное лишь для молодых людей, Анри. Для крепких, мускулистых идиотов, необузданных, полных юношеских страстей, бесконечно жаждущих риска и славы... Для идиотов и потерянных душ. Там нет места для женщин, а ещё меньше — для пожилых мужчин, если они не носят корону или митру. Уж поверьте, я была там и видела всё воочию. Почему, во имя Господа, вам, в вашем возрасте, вообще пришла в голову такая глупость?

Анри поднял руку, потом уронил её на колени.

— У меня нет выбора, моя госпожа. Это долг, который возложил на меня ваш сын.

— Чепуха, Анри. Божьи потроха, старина, вы всю жизнь преданно служили нашему дому — мне, Генриху, самому Ричарду. Хватит, вы заслужили право умереть дома, в собственной постели. Можно было отказаться с честью, и даже Ричард не стал бы...

Королева осеклась, её большие глаза сузились, превратившись в щёлки.

— Нет, за этим кроется что-то ещё. Мой сын каким-то образом манипулировал вами и вынудил вас согласиться. Это вполне в его духе... Но какой рычаг он использовал? Ну-ка, расскажите, как он сумел к вам подступиться? Что именно пустил в ход, чтобы добиться своего?

То был категоричный, не допускающий возражений приказ, не подчиниться которому не было ни малейшей возможности. Анри вздохнул и отвёл взгляд. Теперь он смотрел туда, где между занавесками медленно проплывал сельский пейзаж, смотрел на пыль, припорошившую поросль бутеня на обочине дороги.

— У меня есть сын, моя госпожа.

— Знаю. Я помню его ребёнком. Его ведь зовут... Андре?

Сен-Клер снова посмотрел королеве в глаза, в очередной раз изумившись её неиссякаемой способности запоминать такие детали.

— Да, моя госпожа, Андре.

— Теперь он стал мужчиной... И его превратили в оружие против вас. Так? Расскажите мне всё.

И тогда Анри рассказал ей всю историю — вплоть до того, как в дело вмешался Ричард, а сам он, Сен-Клер, принял решение подчиниться требованиям герцога.

Рассказ длился час, и всё это время королева сидела молча, не сводя с Анри глаз, впитывая не только каждое его слово, но и все оттенки его голоса. Когда наконец Сен-Клер умолк, Элеонора кивнула и поджала губы. Эти губы стали тоньше, привлекая внимание к впалым щекам под высокими скулами, всегда подчёркивавшими её поразительную и всё ещё не утраченную красоту. Анри ждал, видя, как смягчился её взгляд.

— Теперь понятно, почему вы выглядите таким цветущим: наверняка два последних месяца гоняли себя нещадно, чтобы вернуть утраченную молодость. Ладно, старый друг, во всяком случае, это пошло вам на пользу. И что же случилось с теми проклятыми священниками? Ричард их повесил?

— Священники предстали перед судом архиепископа Тура, их вина была бесспорно установлена. Хотя, учитывая, что мой сын являлся единственным свидетелем, дело не прошло бы так легко без вмешательства власти. Потом святая церковь отказалась от клириков и предала их светскому суду герцогства Аквитанского, чтобы их казнили.

— А вы с сыном оказались связанными с Ричардом неразрывными узами не только вассальной верности, но и благодарности.

Анри Сен-Клер заметил иронию в голосе Элеоноры, но не подал виду.

— Да, моя госпожа. Благодарностью даже больше, чем вассальной верностью, если такое возможно.

— Хмм...

Элеонор поёрзала на сиденье, отдёрнула занавеску слева и заговорила, глядя на длинные косые тени деревьев на пологом склоне холма:

— Вечереет, мой друг. Мы скоро сделаем привал, но к тому времени вам, скорее всего, будет уже поздно возвращаться домой в одиночку. Поужинаете с нами, а домой вернётесь поутру. А пока — будь что будет. Насчёт ваших обязательств, Анри... Покау меня есть только одно соображение: нет такой связи, которую нельзя разорвать, было бы желание и хватило бы сил.

Королева снова пристально посмотрела на собеседника.

— Советую