Леонид Жариков - Червонные сабли Страница 54

Гаро изобразил на лице испуг и воскликнул:

- Вай, вай, забыл хурджин под подушкой! - И сам рассмеялся своей шутке.

У входа в Свердловку собралась огромная толпа: шла проверка документов, и Ленькиных коммунаров затерли.

Когда прошли в нижний вестибюль, там тоже было тесно. Раздевалка не работала. Да и не хотелось никому снимать боевых папах и буденовок, чтобы не утратить бравого вида. Всюду мелькали серые шинели, рабочие куртки, красные косынки девушек.

Делегатов и гостей встречал огромный, во всю стену, плакат. На нем был изображен красноармеец с винтовкой; он указывал на каждого входящего пальцем и спрашивал: «Ты записался добровольцем?»

На верхний этаж вела широкая беломраморная лестница с гладкими, тоже мраморными перилами. Люди толпились на ступенях, курили у табличек: «КУРИТЬ ВОСПРЕЩАЕТСЯ», спорили о повестке дня.

Ленька был в шинели и буденовке, которые дал ему Махметка. Маузер пришлось сдать на хранение, даже шпоры он снял и оставил в общежитии. Не хотелось обращать на себя внимание.

На втором этаже было просторное фойе с высокими потолками и люстрами. Здесь тоже было многолюдно. Стены празднично украшены кумачом. Леньке бросился в глаза лозунг: «Врангель - фон. Врангеля - вон!»

Давно пора прикончить гада, только это не просто...

Понравился Леньке лихой кавалерист на красном плакате. Он мчался на коне, с развернутым знаменем, а надпись звала: «Пролетарий, на коня!»

На какое-то мгновение сердце сдавила тоска: промелькнула в памяти картина гибели Валетки, его предсмертное ржание и глаза, смотревшие почти по-человечески...

В зрительный зал были распахнуты три высокие двери. Входили и выходили делегаты с вихрастыми чубами, исхудалыми, но мужественными лицами. Из зала доносились песни и неумолчный гул голосов. Оказалось, что заняты все места и даже проходы между рядами. Делегаты и гости сидели на подоконниках, кое-кто уселся прямо на полу вокруг сцены. Весть о предстоящем выступлении Ленина вызвала такой наплыв молодежи, что поместиться всем было невозможно.

Ленька заметил, что из первых рядов кто-то махал ему платком. Это была Оля воронежская, она жестами сообщала, что заняла места для всех коммунаров, но в это время его перехватила Надя и увела с собой.

Съезд еще не открывался, и делегаты пели песни, разговаривали. Волжане затянули свою раздольную русскую:

Из-за острова на стрежень,

На простор речной волны...

В другом конце питерцы старались перекричать волжан. Они грянули боевую:

Смело мы в бой пойдем

За власть Советов

И, как один, умрем

В борьбе за это!

Озорное соревнование разгоралось - кто кого перепоет:

Что ты, что ты,

Что ты, что ты,

Я солдат девятой роты,

Тридцать первого полка!

Ламцадрица, гоп ца-ца!..

Вступила в спор еще одна группа: объединились ивановцы, владимирцы, калужане. Ими дирижировал Митя Азаров:

...Грудью вперед бравой!

Флагами небо оклеивай!

Кто там шагает правой?

Левой!

Левой!

Левой!

Запели украинцы свою баррикадную:

Наш паровоз, вперед лети!

В Коммуне - остановка...

В гуле голосов потонул председательский звонок. Отовсюду в зрительный зал устремились делегаты.

- Даешь тишину!

Группа Мити Азарова не сдавалась и продолжала скандировать:

Нам, солдатам Ле-ни-на,

Унывать не ве-ле-но!

Гаро, поднявшись с места, искал Леньку в переполненном зале; кавказцы заняли для него стул, а он куда-то исчез. В это время Ленька находился в фойе со своими земляками. Они писали обращение «К молодежи Донбасса». На юге положение сложилось тревожное: Врангель взял Волноваху, окружает Юзовку. Надо было от имени комсомольского съезда поднять шахтерскую молодежь на отпор врагу.

- Надя, помнишь, в Юзовке жила на нашей улице сестра Абдулки Цыгана - Тонька?

- Помню, а что?

- Она тоже могла бы подписать обращение.

- А разве она здесь, на съезде?

- Не видел. Но знаю, что она в Москве, на рабфаке. Говоря это, Ленька почему-то стеснялся: еще подумает Надя бог знает что. А она сказала серьезно:

- Ладно, найдешь ее - присылай ко мне.

Фойе заметно опустело. Двери в зал закрывали, заседание начиналось. Вместе с ребятами из Донбасса Ленька поспешил в зал. Он на ходу присматривался к девушкам: вдруг в самом деле Тоньку увидит. Она ведь отчаянная, не пропустит такого события - любыми путями проберется на съезд.

В зале невозможно было протиснуться. Леньку застал на полпути голос председателя съезда:

- По поручению ЦК Третий съезд Российского Коммунистического Союза Молодежи объявляется открытым!

Аплодисменты раскатились по залу, все поднялись и грозно запели:

Вставай, проклятьем заклейменный,

Весь мир голодных и рабов!

Ленька пел вместе со всеми:

Кипит наш разум возмущенный

И в смертный бой вести готов.

Вспомнился туманный рассвет Орехова, истерзанные пытками пленные курсанты. Они стояли на краю могилы и пели гимн коммунистов. Теперь эту великую песню поют комсомольцы, точно они подхватили знамя погибших и несут его дальше, к новым боям...

Когда грозное пение закончилось, делегаты еще стояли, охваченные волнением. Постепенно установилась тишина. Начались выборы президиума съезда. Из разных концов зала по рядам пробирались к сцене те, кто был избран, занимали места за длинным столом, рассаживались на стульях, лавках, табуретках и золоченых креслах, конфискованных в домах богачей.

Съезд формально был открыт, но все ждали Ленина. Несколько раз звонили по телефону в Кремль: там шло заседание Совнаркома. Владимир Ильич просил передать, что он приедет обязательно, как только освободится.

Время заняли приветствиями. Комсомольцы Урала передавали пламенный привет белорусам, нижегородцы - украинцам, питерцы - ростовчанам. Потом шли ответные выступления.

Наконец, дали слово делегату от партизан Крыма. Ленька, которому удалось протиснуться к своим, проводил Ваню ласковым шлепком по спине.

Затаив дыхание, слушали комсомольцы волнующий рассказ о борьбе в тылу белогвардейцев. Жестоко мстят враги партизанам-комсомольцам за свои поражения. Сотни юных революционеров заколоты штыками, замучены, утоплены в море. В городе Симферополе трамвайные и фонарные столбы превращены в виселицы, а на грудь казненным прикрепляют издевательские надписи: «Погиб за коммунию». На рейде Севастополя дежурит французский сверхдредноут «Мальборо». Он охраняет «правительство» Врангеля и американские корабли, которые непрерывно доставляют в Крым пулеметы, снаряды, бензин, кавалерийские седла, миллионы патронов.

Когда Ваня закончил свою речь словами: «Товарищи! Молодежь Крыма ведет неравный бой и ждет вашей помощи!», в зале послышались возгласы:

- На фронт!

- Даешь Крым!

- Свернуть голову черному барону!

- Объявляй запись!

Председатель долго звонил в колокольчик, призывая к тишине. Потом сказал, что в адрес съезда поступило сто пятьдесят комплектов обмундирования. Кто нуждается, пусть подаст заявление.

- Послать на фронт! - послышались возгласы.

- Правильно! Голосуй! - И взметнулся лес рук всюду, где сидели или стояли делегаты.

Ленька не спускал глаз с дверей, откуда в любую минуту мог появиться Ленин. Вместе с тем он жадно слушал ораторов - и здесь боялся пропустить хоть слово, потому что обо всем нужно рассказать бойцам в родном эскадроне.

3

Веселое оживление в зале и смех вызвал делегат от Смоленска - Макарка: из-за трибуны виднелась одна макушка оратора - даже высокие каблуки новых ботинок не помогли. Коммунары горячо аплодировали своему «наркомфину». Ленька и Ваня Гармаш отбили себе ладони, и не напрасно: их товарищ из Смоленска говорил зажигательно:

- Близится девятый вал коммунистической революции, товарищи! Уже долетают до нас его разъяренные волны! Рабочей молодежи нечего терять в битвах, зато приобретает она весь мир!

Макарка не успел закончить речь, поднял было руку, чтобы сказать самое главное, но в зале вспыхнули бурные аплодисменты, явно обращенные к другому. Макарка оглянулся и увидел Ленина. И тоже захлопал в ладоши, сходя с трибуны.

Делегаты поднялись со своих мест, взлетели кверху шапки, загремело «ура».

У Леньки перехватило дыхание. Он не сразу разглядел Ленина. Сначала увидел, как по сцене быстро прошел человек в распахнутом осеннем пальто. Разделся на ходу, положил пальто на спинку стула и сверху накрыл кепкой.

Он подошел к самому краю сцены, которую со всех сторон окружили комсомольцы.

Удивительно, до чего знакомым казался он Леньке, точно всю жизнь знал его. Впрочем, так и было на самом деле: сначала по Васькиным сказкам, потом слепой бандурист пел о нем думу в степи, Федя рассказывал о встрече с Лениным в Кремле. Да и сам Ленька не раз видел его во сне - то с Буденным, то одного...